Анатолий Гладилин - Тень всадника
* * *
Есть мнение, что предыдущее поколение всегда завидует следующему. Не совсем так. Сначала молодежь завидует старшим, у которых ключевые посты в этой жизни. Пользуется протекцией старших, их помощью, чтоб продвинуться. Вот если удастся продвинуться, а главное, сдвинуть старшее поколение с насиженных мест (что не всегда очевидно), тогда старики (задвинутые) поднимают вопль: не та нынче молодежь пошла и не тем путем топает. Извечный конфликт отцов и детей.
Кажется, со мной такого не случалось (или еще не было времени на старческое брюзжание - наверстаешь). У меня молодые вызывают страх, в том смысле, что я боюсь за них. Смогут ли они прожить отпущенный им срок? Увернуться от грузовика, уцепиться за веревку, опоздать на самолет? То есть избежать роковых несчастий, которые поджидают каждого, ибо грузовик все равно в кого-то врежется и кто-то сядет в самолет, который рухнет в океан. И минуют ли их пули, предназначенные им, персонально (перед глазами - пример Сережи), ведь стрелять всегда будут, тут иллюзии абсолютно беспочвенны. Как человек, неоднократно бывший мишенью, свидетельствую: чтоб в тебя не попали - это вопрос не столько сноровки, сколько везения. Чему завидовать? Молодости, здоровью? На собственном опыте убедился, на опыте пяти или шести жизней, как все это быстро проходит.
Есть мнение, что существование наших детей и внуков станет безопаснее: дескать, большие войны кончились и кнопка ядерного чемоданчика гарантирует стабильность на Земле. Общество потребления, поверив на слово, радостно пустилось в пляс. Говорить о том, что человечество повисло над бездной, что к кнопке обязательно дотянется рука маньяка или фанатика, - считается занудством и дурным тоном. Дотянется (не хотят слушать, танцуют), еще взорвется (не слушают, поют), еще полыхнет (заткнули уши, потребляют). Не дотянется маньяк, нажмут на кнопку сами охранники. И не спрашивайте почему. Я их знаю, охранников, наблюдал с близкого расстояния.
Конечно, будущие поколения будут жить более комфортно. То есть с меньшими затратами физической энергии и сил, то есть пагубнее для собственного здоровья. Победили прежние болезни? Нагрянут новые, неизведанные. Плюс изобретут диеты и средства для похудения, которые будут косить людей эффективнее, чем холера и чума.
В общем, я пессимист. В светлое будущее не верю. Тем не менее люто завидую вон тому мальчишке, что беззаботно бросает мяч в баскетбольную корзину на спортивной площадке. Лет через десять он вырастет в двухметрового лохматого бугая, сексуально озабоченного, а Дженни (шикарная леди, мечта дворового хулигана) специально остановит открытое ландо у баскетбольного поля. То есть у мальчишки будет шанс, которого у меня уже не будет.
* * *
Иногда для каких-то своих целей Дженни извлекала меня из шкафа. Куда-то, к кому-то. И там, у кого-то, повинуясь мимике ее лица, я чинно представительствовал, надувал щеки или разглагольствовал. О чем? Сие не имело значения ни для нее, ни для меня. Видимо, она давно для себя решила: все, что я могу сказать, она уже слышала. И, понимая это, я даже не помнил, что молол, а она - тем более. После того, как я отрабатывал номер, меня опять куда-то запихивали, но тряпке, которую проутюжили асфальтовым катком, что лежать в прихожей, что висеть на балконе - без разницы.
Иногда мы пересекались с ней в городе за чашкой кофе, и я исполнял роль верной подружки. Поддакивая, охая, употребляя одобрительные междометия, слушал монолог, который не требовал никаких моих комментариев. Упаси Бог, что-нибудь вякнуть! Как арестанта за провинность, лишат на полгода свиданий.
Зато я цепко ухватывал редкие слова, обращенные непосредственно ко мне, пробовал их на зуб, вертел в руках, просматривал на свет, пытаясь найти в них двойной смысл, хотя все это было бессмысленно, в том смысле, что наши отношения для Дженни давно потеряли всяческий смысл.
- На какие темы помолчим, профессор?..
- Не надо меня бояться. Я сама себя боюсь. Впрочем, ты прав, это красивая фраза (ты же так подумал?), которая не меняет ничего...
- Вчера ты был бесподобен. Приступ вдохновения? Еще как слушали! Раскрыв рты, пуская слюни, развесив уши. Они же привыкли сплетничать о Шарон Стоун, Линде Евангелисте, Клаудии Шиффер и прочих блядях. Малость приелось. А тут другой век, французские фамилии: Колло Д'Эрбуа, Билло-Варенн - сколько экзотики! А если бы ты вставил имя какого-нибудь неандертальца, они бы почувствовали себя людьми, освоившими европейскую культуру. Я не ехидничаю. Лишь напоминаю, что если ты собрался с духом и жаждешь мне объяснить, почему Сен-Жюст застыл Девятого термидора, как каменный истукан, и какие на самом деле им руководили благородные намерения, если ты желаешь ответить на какой-то мой укол, на то, что наболтала второпях (убей, не помню!), - то для этого есть путь попроще. Позвони мне домой, когда я укладываю Элю...
- Один мой старый знакомый заимел скверную привычку являться ко мне на ночь глядя...
Верная подружка невольно навострила ушки. Согласитесь, было от чего. Точно, однажды я его заприметил. Не самого, а евойный драндулет. Зеленый "ягуар". Естественно, все свои размышления вслух, доводы "за" и "против", Дженни адресовала к себе самой, однако на этот раз я рискнул высунуться, блеснуть оригинальной идеей:
- Наоборот, воспользуйся случаем и выходи замуж за миллионера...
- ...чтобы поездить в "Ягуаре", который я так хочу иметь, пожить в богатом большом доме, понять, что все это мишура, суета, а, главное, за все это надо платить, платить несвободой, подчинением нелюбимому человеку. Через год развестись, получив парочку миллионов после бракоразводного процесса. Таким образом пройти искушение, стать во всех отношениях независимой бабой и в итоге вернуться к тебе...
Она произнесла монотонно, почти слово в слово все, что я собирался сказать.
- Сейчас ты все-таки его ждешь, а так разозлишься и сбежишь от него, продолжал я по инерции. И заткнулся под ее взглядом, квалифицировать который не решусь.
И больше не возникал. О чем с ней говорить, если все мои речуги она знает заранее?
* * *
У меня впечатление (или, скажем, уверенность), что ей неинтересно, неприятно со мной общаться. Но она заставляет себя, то есть делает специально, чтобы доказать себе, как правильно она поступила, уйдя от меня. Вот, мол, смотри, как он распадается прямо на глазах, и это только цветочки, а что с ним будет через год, два?
Странная ассоциация, я чувствую себя человеком, которого приговорили к расстрелу. Солдаты прицелились, сейчас последует команда, надо бы стоять с гордо поднятой головой, ничего другого не остается, а он, приговоренный, еще на что-то надеется, выкрикивает бессвязные фразы, причитает, пытается кого-то разжалобить, падает на колени... Брр... Мерзкое зрелище.
* * *
- "Они путают Монтескье с монпансье". Заклеймил. И очень собой доволен. Экспромт? Небось придумал загодя. Перед кем хотел отличиться, перед Молли или Питером? Бедные твои студенты... Хорошо, я назову тебе сорок имен - могу сто, могу двести - ограничимся сорока. Это имена певцов, музыкантов, спортсменов, актеров, телеведущих популярных программ. Априори ты презираешь людей этих профессий. Но их имена - знак нашего времени, они вошли в жизнь мальчиков и девочек второго, может, третьего поколения. Это наш воздух, наш быт, наше существование. Где-нибудь на Марсе встретятся два незнакомца, произнесут имя Маккартни (Ты меня поправишь: Макартур. Фамилии генералов ты выучил наизусть. Певцов - в гробу видал.), Пола Маккартни, и сразу возникнет контакт, взаимопонимание. Эти имена - ключ к нашему времени, так же как твой Монпансье Монтескье ключ к твоему каменному веку. Перечислить? Ну, хотя бы Гарфункел, Морисон, Корбейн. Кто они? Музыканты, спортсмены, водопроводчики? Я назову сто, двести имен. Ни одно из них ничего тебе не скажет. Ты их не знаешь, более того, и знать не хочешь. Какое-то верблюжье высокомерие.
* * *
- Ведь я умру, моя девочка.
- Как же, умрешь! От тебя дождешься.
* * *
Уломал ее, уговорил! Все-таки, когда чего-то очень хочешь от женщины добиваешься. Вообще-то на успех не рассчитывал, но, заметив, что она колеблется, удвоил натиск.
- Дай, - говорю, - дай хоть раз в жизни сделаю для тебя что-то полезное. Целый день ты в машине, в офисе, совсем не дышишь свежим воздухом. Тут пешком ходу полчаса. Туда и обратно - час. Тютелька в тютельку. Ну если в кои-то веки выпал свободный час, используй его себе на благо. Человек создан как двигательное животное...
Привел массу убедительных аргументов.
Переложили мы ее покупки в багажник, оставили "понтиак" на паркинге супермаркета и отправились на оздоровительный моцион.
В загул с любимой женщиной! Полчаса туда, полчаса обратно. Что еще надо для полного счастья!
Еще что-то надо??
В этой эйфории забыл, совершенно забыл основной постулат разведки: враг не дремлет. (Последнее время я так долго возился с коварным врагом, что запамятовал о существовании злейшего врага. Что-то много врагов у меня развелось...)
