Канта Ибрагимов - Сказка Востока
В заведении купца Бочека мощная охрана. Но как она может противостоять охране государя? «Сказку Востока» осмотрели, от ненужных лиц очистили, и лишь после этого туда направился Тимур.
— Вот это да! — даже всемогущий и вроде все повидавший Повелитель поразился невиданной роскошью. — Ну и Бочек! Молодец! — А попав со своей свитой в игорный зал, он радостно воскликнул: — А! Вот этот шахматный стол, где ты, Молла, мошенничал.
— Я в жизни не мошенничал, — в отличие от остальных Молла Несарт всегда подает голос, — а вынужденно исполнял волю твоего сына.
— Хе-хе, — доволен Тимур, — прекрасные фигуры, — рассматривает он шахматы. — А Мираншах вовсе и не дурак — здорово оболванил он игроков.
— Весь в отца, — такое тоже смеет сказать только Несарт.
— Хе, — улыбается Повелитель. — А как же иначе?! Жизнь — борьба, и противника надо всеми способами обхитрить, обыграть, в дураках, как тебя, оставить и в конце концов как навозного жука раздавить, что вскоре ждет и тебя.
— Я давно готов к смерти, — склонил голову Несарт, — хотя, впрочем, я уже не одного правителя пережил.
— На что ты намекаешь?
— Я буду жить, пока ты царствуешь, мой Повелитель.
— Хе, иначе, я царствую, пока ты живой?
— Ура! Ты просто гений, то бишь Властелин.
— Ладно. Тебя не переболтаешь. Расставляй фигуры, выиграешь — получишь обед.
— О Повелитель, у нас пост, и мусульмане не обедают в этот великий месяц.
— Ты учишь меня, шелудивый пес? Ты что, забыл, что я исполняю газават, иду в бой с неверными, а это выше поста.
— О Повелитель, вся твоя жизнь — газават! И если бы не ты, кто бы служил Богу.
— Хватит болтать, — рявкнул Тамерлан. — Играй черными — твой цвет, плебей. А проиграешь — повешу за пояс, как ты доселе просил. Ха-ха-ха!
После таких оскорблений Молла Несарт играл с особым рвением, чего и добивался Тамерлан. Он, как прирожденный воин, уважал достойных соперников и на поле брани, и за шахматным столом.
— Хорош, хорош, — после очередного удачного хода стал хвалить Моллу Повелитель, а так как во время этой игры он был способен думать о многом остальном, то неожиданно спросил: — Слушай, старик, у тебя, я смотрю, еще остались проблески ума, по крайней мере, в шахматах ты по-прежнему силен. А вот ответь мне на такой вопрос. Вот я после покорения каждого города отбираю лучших поэтов, философов-мудрецов, врачей, архитекторов, ученых и прочих знающих людей, отправляю их в Самарканд, наделяю их лучшими домами, пожизненным жалованием, гаремами, влиянием при дворе и прочим всем, о чем они до этого даже не имели представления. И что в итоге? Они ничего дельного не изобретают, не предлагают, не выдумывают. Отчего же это? Может, они, в душе не любя меня, вредят? Иль что еще? Ведь я богатств для них не жалею.
— Повелитель, позволю заметить, что эти умные головы много делают — они восхваляют тебя, своего царя, покровителя и мецената. А творить, созидать они уже не способны, потому что они, приобретя твое покровительство, потеряли свою независимость, значит свою энергию.
— Ты хочешь сказать, что голодные философы преобразились в богатых глупцов?
— Да, покорность стала их привычкой, а раболепство — удовольствием.
— Значит, если я тебя отправлю в Самарканд, ты будешь мне проигрывать?
— Нет, потому что здесь ты во время похода и сам внутренне мобилизован, играешь со всей силой. А ныне Самарканд — твоя столица. Это не тот город, что захватывал тридцать пять лет назад. Теперь ты сам будешь там расхлябан, под славословием краснобаев и богатых глупцов. Отчасти поэтому ты мало бываешь в родном городе, ибо там ты теряешь свой боевой дух, без которого ты жить не можешь и не сможешь. Ты в походе кончишь свои дни.
— Хм, каркаешь?
— Повелитель, я не предсказатель, но, думаю, лучше уж умереть здоровым, в походе, чем мучаться на смертном одре.
— В этом ты прав, — процедил Тимур, и сам положил свою главную фигуру. — На сей раз я проиграл. Живи пока.
После таких речей другой бы человек впал бы в состояние меланхолии, если не крайней депрессии. Да в том-то и сила великих людей, что не чувства и эмоции управляют ими, а они сами держат в руках свое настроение и телесный дух. Тем более что к своей неожиданной удаче он находится не в каком-то мрачном, сыром дворце, где величие расписных потолков просто давит, и, кажется, что ангелы вот-вот слетят либо на голову упадут, а он находится в гламурных помещениях «Сказки Востока», где все рассчитано для отдыха, расслабления, некоего обмана и услаждения жизнью.
— Мы будем отдыхать! — уже так, про себя, постановляет Тимур.
— Вашего приема ожидает архиепископ Иоанн Султанийский, — в очередной раз докладывают Повелителю.
— Ну и прекрасно, вместе отдохнем, — постановляет Тимур. — Эй, ты, Молла, и ты будь с нами. Будет над кем поиздеваться. Начнем с бани, бассейна, а там. сами знаете, юных друзей, чтобы я хорошо заснул. О-о! Мой милый друг! Дорогой Иоанн, как я соскучился по тебе! Проходи, смелее, снимай свой балахон. Пред Богом в бане все равны. Зачем нам догмы суеверий? Ведь мы друзья!
— Мой Властелин, сочту за честь!
— Ой, ой, не надо церемоний. Опять подарки?! Какая щедрость короля. О, я польщен!
Это лет пять-десять тому назад, утверждаясь в своих глазах, а более в глазах приближенных и врагов, Тимур, как было принято даже во время тяжелых переходов, охоты, а тем более приемов, наряжался как мог, на голове всегда носил роскошный, тяжелый, инкрустированный камнями и рисунками массивный шлем, дабы обозначить свою значимость и влияние. Теперь в этих нарядах и обрядах потребности нет. Весь мир знает, какой он богатый, всемогущий, неподражаемый. Ныне ему приличествует скромность, простота. И так ему совсем удобно. А эстафету роскоши и благоухания переняли у него дети и внуки. Вот это он всемерно приветствует: они должны выделяться, и все должны знать, чьи это потомки, и какая в них течет кровь.
Что касается архиепископа, то сан обязывает его быть скромным и воздержанным. Но чтобы эти условные ограничения убрать, Тамерлан специально задумал встречу в купальне, зная, что и Иоанн такому общению будет только рад.
Хотя имя архиепископа Иоанна Султанийского отсутствует в Большой исторической энциклопедии, этот персонаж сугубо исторический. И, наверное, таких было в жизни немало, да этот вошел в историю, потому что дружил с Пером, оставил после себя записи в виде отчета, и они хранятся не где-нибудь, а в дипломатической библиотеке Парижа. Наверное, выражаясь современным языком, Иоанн Султанийский был так называемый двойной агент, под монашеской мантией которого скрывался искусный дипломат, а может, и шпион, ибо известно, что архиепископ, как официальный посол Тимура во Франции, Ватикане и во всей Европе, имел статус дипломатической неприкосновенности. Почти такими же полномочиями его наделил и король Франции Карл VI.
До наших дней сохранилось два письма Тимура королю Франции, написанные рукой Иоанна Султанийского, с личной печатью Повелителя. И там, помимо славословия, особой информации нет. Однако, по мнению историков, был очень важный документ — особый договор, согласно которому Карл VI и вся католическая Европа обязывались всеми способами помогать Тимуру в борьбе против заклятого врага континента Баязида, вплоть до того, что в состав войск последнего войдут под видом греков генуэзские, французские и венецианские рати, и во время основного сражения они обратят свои силы против османов. Этот стратегический прием не внове в военной доктрине Тамерлана. И хотя данное коварство или военная хитрость очень важна, но она в некотором отдалении.
А сейчас ему необходимо решать насущные задачи — до начала военных действий ему нужны огромные средства для содержания армии и подкупа командиров противника. И для этого он уже долгое время ищет купца Бочека, который скрывается где-то на островах в Эгейском море, значит для Тамерлана практически недоступен. Это известие привез Иоанн Султа-нийский.
— Однако есть иной ход, — говорит гость.
Нелегкая дипломатическая беседа (некий полускрытый торг) длится не один час. Уже ночь, и Тамерлан с послом перешли из ванных помещений в роскошный зал, где под звуки музыки и очарование юных танцовщиц они вкушают лучшие яства земли, запивая лакомства изысканным вином, оттого голос после уже громкий, развязный, вальяжный. Тамерлан значительно старше архиепископа, но еще крепок и вынослив за столом, ему при таком важном разговоре нельзя терять бдительность. А для этого у него известное противоядие — он тут же умудряется играть в шахматы с Моллой Несартом.
— О, какой прекрасный ход, старик, — ненадолго призадумавшись, Тимур делает ответный ход и по-свойски, грубовато ткнул Иоанна в бок негнущимся локтем правой руки. — А тут у тебя какой ход?
Изрядно охмелевший гость в это время заигрывал с юной, чуть ли не голенькой танцовщицей. От повторного, более жесткого удара он недовольно оглянулся на Повелителя.
