Артур Хейли - Вечерние новости
Зилери подошел к столу, где лежала широкомасштабная карта южной части провинции Сан-Мартин. Остальные присоединились к нему.
— Насколько я понимаю, вы хотели бы приземлиться достаточно далеко от Нуэва-Эсперансы, чтобы ваше прибытие не было замечено.
Партридж кивнул:
— Правильно понимаете.
— В таком случае я рекомендую приземлиться вот тут. — И Зилери карандашом поставил точку на карте.
— Разве это не дорога?
— Да, это главная дорога через джунгли, но по ней мало ездят — по сути, движения там не бывает. В нескольких местах — как, например, вот здесь — дорога расширена, и на ней сделано новое покрытие, так что самолет может сесть. Я тут уже и раньше садился.
“Интересно, для чего? — подумал Партридж. — Перевозил наркотики или людей, которые ими торгуют?” Он слышал, что в Перу почти все авиаторы связаны с торговлей наркотиками — хотя бы косвенно.
— Прежде чем сесть, — продолжал Зилери, — мы убедимся в том, что на шоссе никого нет, да и на земле вокруг тоже. Оттуда идет тропа, которая проходит возле Нуэва-Эсперансы.
— У меня есть хорошая карта, где отмечена эта тропа, — вставил Фернандес.
— Теперь о вашем возвращении с новыми людьми, — сказал Зилери. — Мы с Фернандесом это обсудили и можем предложить вам план.
— Валяйте, — сказал им Партридж. Они как следует все обговорили и приняли ряд решений. Для обратного путешествия предлагалось три варианта. Во-первых, встретиться там же, на шоссе, где приземлится самолет. Во-вторых, на посадочной площадке в Сионе, куда из Нуэва-Эсперансы можно доплыть по реке, а затем пройти три мили по суше. В-третьих, есть очень маленькая взлетно-посадочная полоса, которой пользуются для перевозки наркотиков и которая известна лишь немногим, находится она между двумя указанными выше местами и добираться туда нужно тоже главным образом по реке.
Фернандес пояснил, зачем нужно несколько вариантов встречи:
— Мы ведь не знаем, что произойдет в Нуэва-Эсперансе и каким путем нам будет проще и лучше уходить.
Самолет может без труда облететь все эти три места и сесть в ответ на сигнал с земли. У группы Партриджа будет ракетница с зелеными и красными ракетами. Зеленая ракета будет означать: “Садитесь нормально, все чисто”; красная ракета: “Садитесь как можно быстрее, мы в опасности!”
Если с самолета будет замечен ружейный или пулеметный огонь, самолет не сядет, а вернется в Лиму.
Поскольку дату возвращения установить сейчас было невозможно, решили, что самолет прилетит за ними сначала в воскресенье в 8 часов утра и, если контакта не получится, снова прилетит в понедельник в то же время. После этого решение о дальнейших действиях будет принимать Рита, которая на это время останется в Лиме, чтобы поддерживать связь с Нью-Йорком, — последнее Партридж считал совершенно необходимым.
После того как операция была спланирована, Рита от имени “Новостей” Си-би-эй подписала контракт с Освальдо Зилери, затем Зилери и троица, представлявшая Си-би-эй, обменялись рукопожатием. Пилот посмотрел на Партриджа и сказал:
— Мы выполним нашу часть контракта и постараемся помочь вам.
Партридж интуитивно чувствовал, что так оно и будет. Договорившись насчет самолета, Партридж вернулся в отель “Сесар” и вызвал к себе в номер всех членов группы, чтобы решить, кто же поедет в Нуэва-Эсперансу. Кандидатуры трех участников были намечены сразу: Партридж, Минь Ван Кань и Фернандес Пабур. Поскольку обратно полетят еще трое, в группе спасения мог быть лишь еще один человек.
Выбирать надо было между редактором видеозаписи Бобом Уотсоном, звукооператором Кеном О'Харой и Томасом, молчаливым телохранителем.
Фернандес голосовал за Томаса и еще раньше, аргументируя свой выбор, говорил: “Он сильный и умеет драться”.
А Боб Уотсон, дымя своей вонючей сигарой, попросил:
— Возьми меня, Гарри! Если дело дойдет до заварушки, я за себя постою. Проверено во время бунтов в Майами. О'Хара же просто сказал:
— Я очень хочу поехать.
В конце концов Партридж выбрал О'Хару, так как это был человек ему известный, изобретательный и доказавший, что не теряет голову в сложной ситуации. А кроме того, хотя у них и не будет с собой звукозаписывающей аппаратуры — Минь будет снимать на “бетакаме”, который записывает и звук, — Кен О'Хара умеет разбираться во всяких механических штуковинах, что может пригодиться.
Партридж предоставил Фернандесу закупить все необходимое, и в отель начали прибывать: легкие гамаки, противомоскитные сетки и жидкости, консервы на два дня, бутылки с водой, таблетки для стерилизации воды, мачете, маленькие компасы, бинокли, листы пластика. Каждый должен будет нести в рюкзаке то, что ему необходимо.
Фернандес сказал также, что все должны быть вооружены, и Партридж с этим согласился. Телекорреспондентам за рубежом приходится порой носить оружие — правда, так, чтобы это не было заметно. Телестанции это не поощряли, но и не запрещали, предоставляя решать самим людям на месте. В данном случае потребность в оружии была бесспорна, к тому же все четверо умели с ним обращаться.
Партридж решил остаться при своем девятимиллиметровом “браунинге” с глушителем. У него был также специальный “нож-убийца”, подаренный майором британской спецслужбы.
Минь, которому придется нести не только оружие, но и камеру, хотел иметь что-то мощное, но легкое, — Фернандес сказал, что может достать израильский автомат “узи”. О'Хара был согласен взять что будет — ему дали американский автомат “Е-16”. Похоже, что в Лиме можно было купить любое оружие, и никто ни о чем не спрашивал, лишь бы у тебя были деньги.
Как только Партридж узнал, что конечным пунктом экспедиции является Нуэва-Эсперанса, он не раз задавался вопросом, не следует ли сообщить об этом перуанским властям, в особенности полиции, которая занимается борьбой с терроризмом. В четверг он даже отправился за советом к радиокомментатору Серхио Хуртадо, который убеждал его ранее не обращаться за помощью к армии и полиции. Во время их встречи в первый день, когда Партридж приехал в Перу, Серхио сказал: “Сторонитесь их, не считайте союзниками, потому что им нельзя больше доверять. Они ничуть не лучше “Сендеро” — на их счету не меньше убийств и насилий, и они, несомненно, не менее жестоки”.
Предупредив, что разговор будет доверительным, Партридж рассказал Серхио о развитии событий и спросил, подтверждает ли он свой прежний совет.
— Не только подтверждаю, но настаиваю, — ответил Серхио. — Правительственные войска славятся тем, что как раз в такого рода ситуациях действуют главным образом огнем. Чтобы неповадно было. Они уничтожают всех: как невиновных, так и виновных, а вопросы задают потом. Если же их затем обвиняют в убийстве ни в чем не повинных людей, они говорят: “А откуда нам было знать, кто есть кто? Вопрос ведь стоял так: то ли ты убьешь, то ли тебя убьют”.
Партридж вспомнил, что генерал Рауль Ортис говорил ему примерно то же самое.
— С другой стороны, — добавил Серхио, — если вы будете действовать по собственному плану, вы будете уже сами отвечать за свою жизнь.
— Я знаю, — сказал Партридж, — но другого выхода я не вижу.
День был еще в разгаре. Последние несколько минут Серхио вертел в руках какую-то бумагу. И сейчас спросил:
— До того как приехать ко мне, Гарри, вы не получали никаких дурных вестей? Я имею в виду — сегодня.
Партридж отрицательно помотал головой.
— Тогда, как ни жаль, мне придется вас кое с чем ознакомить. — И Серхио передал Партриджу через стол листок. — Это поступило незадолго до вашего приезда ко мне.
“Это” было сообщение агентства Рейтер о том, как сраженный горем отец получил в Нью-Йорке пальцы своего сына Николаса.
— О Господи! — Партриджа вдруг захлестнуло горе и чувство вины. “Почему, — думал он, — ну почему я раньше не принялся за осуществление своего плана?”
— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Серхио. — Но предотвратить это вы никак не могли бы: в вашем распоряжении было так мало времени и у вас была такая скудная информация.
“Это правда”, — мысленно признал Партридж, понимая, что его еще долго будут преследовать мысли о том, что слишком медленно он продвигается.
— Раз уж вы, Гарри, здесь, я хочу задать вам один вопрос, — сказал Серхио. — Ваша компания — Си-би-эй — принадлежит теперь “Глобаник индастриз”?
— Да.
Радиокомментатор выдвинул ящик стола и достал несколько скрепленных листов бумаги.
— Я получаю информацию из разных источников и из “Сендеро луминосо” тоже. Они меня терпеть не могут, но используют. У “Сендеро” есть сочувствующие и информаторы во многих местах, и один из них недавно прислал мне вот это в надежде, что я передам по радио.
