Лариса Миронова - На арфах ангелы играли (сборник)
– Ну и.?
– Вы должны будете пройти через искусственную амнезию. Мы это делаем с помощью электрошока. Можно, конечно, ввести в ткань мозга специальное вещество-передатчик – нейромедиатор… Но это даст побочные эффекты. Может потом непредсказуемо отразиться на поведении…
– Опасно?
– Ммм… Я больше не ищу специфическую молекула памяти. Её нет. Моя задача – создать или использовать определенное эмоциональное состояние у испытуемого, то есть настроить его психику, в данном случае, вашу, в резонанс с тем событием, о котором надо вспомнить. И замкнуть себя на ту же комбинацию. Или – тоже включиться в цепочку. И тогда сеанс воспоминаний будет транслироваться прямо в мой мозг. Но можно и записать прибором, теперь это возможно. Я очень хочу испытать свою методику, но подходящую кандидатуру найти трудно. Уверен, у нас с вами получится. Несколько дней вы будете готовиться к эксперименту. Просто будете приходить на процедуры – час-два каждый день. В остальное время делайте что хотите. У нас здесь чудесная научная библиотека. Я вам выпишу временный пропуск.
– Лады.
Третий день пребывания в Пущино заканчивался полным конфузом – полностью укомплексованное сознание закономерно взбунтовалось. Нет, она не боялась предстоящего эксперимента. Она даже старалась не думать о нем. Мучило её другое – сами люди.
Постоянно о чем-то размышлять было для неё давней, приятной привычкой, но во всем этом процессе все-таки главным была вера.
Она верила в то, о чем размышляла, верила свято, и предмет её веры был также священен…
Но работавшие здесь люди, кстати, очень понравившиеся ей, не верили практически ни во что. Зато они во всем сомневались. И тогда её мысль побежла по старинному, давно всем известному, однако, совершенно новому для неё руслу. Мыслить – значит сомневаться. Мысль одна только отличает человека от животного. Но мыслить – значит хотя бы раз в жизни поставить все под сомнение, даже свое собственное существование. Сомнение – дятельность мысли.
Раскручивая эту мысль, она скоро пришла к выводу, что сомнение – признак несовершенства. Но человек и должен быть несовершенным, совершенен только Бог. А совершенный Бог не может обманывать, значит, мир существует таким, потому что таков замысел Бога? В этом ли состоит задача человека – проникнуть в замысел Бога и всё исправить? И для этого ли человеку дан собственный разум, способный из самого себя извлекать истины? И даже инструмент для этой работы есть – это логика.
Но вера, чувство, душевный опыт – они ведь не нуждаются в размышлениях, логика им вовсе чужда!? Они просто есть – и всё. Но как проверить – насколько истинна твоя вера? На сколько правильно твое чувство?
Взор, обращенный в душу, находит там истины, которые рождены вмсте с человеком – из ничего не призойдт нечто, сделанное не может быть несделанным, если к равным величинам прибавить равные, то величины останутся равными…
И из этих самоочевидных истин можно вывести все необходимые знания. И в них бессмысленно сомневаться.
Кто прав или – кто правее?
Но если жизнью людей и всей вселенной управляет нравственная сила, ведущая всё сущее к состоянию гармонии, то и разум тоже создан этой силой – себе на погибель? Или зачем тогда? И эта непостижимо могучая сила, скрытая в человеке – воображение, позволяющее увидеть то, что было и уже прошло, и что только когда-нибудь будет, и то, чего не было вообще и, возможно, никогда не случится! Зачем она, эта сила, дана человеку?
Теперь Алеся постоянно думала о том, как устроена память. Что же есть то, во что она собирается заглянуть? И что вообще означают слова – вспомнить, припомнить, узнать…
А когда мы говорим, обучаясь чему-либо – мы узнаем – что мы имеем в виду? Что мы это когда-то знали? А когда кто-то изобретает что-то новое, мы говорим – он открыл! То есть э т о уже когда-то было, но до времени было скрыто от наших глаз? Значит ли это, что все новое уже давно кем-то изобретено? А само слово – изобрести? Означает ли оно – набрести на что-то? Так в русском языке, а в английском – создать (криэйтив). Они – создают с нуля. А мы – лишь вспоминаем забытое?
Язык хранит истинную тайну истории. И хранитель языка – человек, этот забытый клад в степи. В прошлом самого заурядного человека хранится вся наша история. Но он об этом не знает. Он – хранитель великой библиотеки, не умеющий вовсе читать.
Вроде все три слова – вспомнить, припомнить, узнать – употребляют для обозначения одного и того же процесса. Но на самом деле каждое из этих слов означает различные процессы. Вспомнить – значит вернуть запавшие когда-то в память впечатления. И делается это безо всякого усилия воли, лишь по сходству, ассоциации. А вот припоминание часто требует огромных усилий воли для того лишь, чтобы вызвать в памяти былое. Что же тогда – узнать? А это значит, что мы видим уже знакомую нам вещь или слышим слышанные когда-то звуки. И мы её отождествляем, то есть узнаем. Это сознательная ассоциация впечатления, которое мы когда-то получили. Но если мы видим предмет во второй раз или слышим повторно нечто уже слышанное и не «знаем», что это такое и как его зовут, память сохранит два различных впечатления от одного и того же впечатления. Не так ли и в коллективной памяти людей рождаются самые противоречивые версии прошедших событий, истории вообще, когда они, люди, не видят очевидного, не узнают вчерашний день? Значит, у них просто проблемы с памятью. Интересно, это лечится?
Но если, в конце концов, отождествление, узнавание очевидного произойдет, оба впечатления сольются в одно, и прекратится раздвоение личности.
Обдумав эти соображения. Алеся даже попыталась сформулировать некоторые правила воспоминаний.
Правило первое. Свойство всех впечатлений – оживлять уже бывшие впечатления схожего характера, но оживший призрак не будет введен таким способом в сознание, если бывшее впечатление не было достаточно отчетливо или не усиливалось многократными воспоминаниями.
Тут ей пришла в голову совершенно бредовая идея – а можно ли многократно усиленный воспоминаниями объект, к тому же, некогда детально изученный, сверхусилием воли вывести из поля сознания в материальный мир? Однозначно сказать «нет» не было оснований.
Правило второе. Впечатления, не состоящие в родстве, но полученные одновременно, будут сохраняться как отдельные, каждое в своей ячейке памяти. Но если более раннее впечатление вызвано во время во время получения второго, то они попадут в одну ячейку памяти.
Правило третье. Если усилием воли восстановить одну часть ассоциативной цепочки, то другая часть восстановится как бы сама собой.
Главное, точно вспомнить какую-нибудь яркую деталь. Для этого надо в процессе запоминания её, эту деталь, точнее выделить. И также легко вспомнится всё, что происходило в тот же момент, даже то, что не имело к первому впечатлению непосредственного отношения. Из этого правила следовали очень важные выводы: вспомнив усилием воли нечто, знакомое вам в прошлом, можно вытащить из подсознания много такого, на что вы просто в то время не обращали никакого внимания. Возможно, именно этим и объясняется мудрость старца, предающегося бесконечным воспоминаниям – его прожитый опыт как бы сам собой разрастается вширь и вглубь.
Такого рода памятью обладаю писатели и художники. Их письмо «из головы» именно поэтому так реалистично, так изобилует деталями, давно уже всеми забытыми, что кажутся письмом с натуры.
Воспоминание бессознательно, мы его как бы не осознаем. Мысли несутся сами собой, только поспевай за ними…
Но если поднапрячься как следует, то можно проследить в мельчайших деталях тонкую связь между различными предметами наших мыс – лей. Начнешь думать о крыше дома напротив, а закончишь мыслями о конце света.
Интересное для Алеси во всех этих соображениях было то, что усилием воли вызванное слабое впечатление прошлого можно усиливать до бесконечности, временами отсылая его обратно в память, а потом снова и снова его оттуда вызывая. Это сильнее действует, чем тупо часами разглядывать предмет и силиться его, таким образом, запомнить. Но и созерцание вновь и вновь одного и того же предмета тоже может быть полезно, если при таком созерцании открываются новые детали.
Удивительно, сколько в кладовых нашей памяти неиспользованного материала, без всякого дела лежащего мертвым грузом! А если как-нибудь ассоциировать его – тогда он может выплыть на поверхность? Природа не может не предусмотреть эту неспособность человека – просто и легко пользоваться библиотекой памяти. Она не может, не должна позволять памяти угасать навсегда, с физической смертью её носителя. А что, если память не умирает, а передается в генах потомству – в надежде, что те, его отдаленные внуки и правнуки, когда-нибудь научаться извлекать пользу из уроков прошлого? Этому и помогает припоминание – усилием воли выстраивание цепочки ассоциаций. Это может произойти мгновенно, ведь мозг работает очень скоро. Но могут пройти и целые годы…
