М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2
Депутат Середавкин принял Струева в служебном кабинете российского парламента, декорированном известным дизайнером Курицыным - сдержанно, строго, достойно. В простом кожаном кресле сидел хозяин кабинета, прихлебывая чай, посетителю было предложено другое кресло и другая чашка чая - никаких излишеств: все время отдано работе. Депутат Середавкин, ответственный за права человека и свободу совести в стране, движущейся по непростому пути прогресса, оказался сутулым человеком с утиным лицом и беспокойным взглядом.
- Все сошли с ума, - поделился Середавкин хлопотами минувшего дня, - шлют такие бумаги, что за голову схватишься! - и он действительно взялся двумя руками за свою небольшую утиную голову, оставив снаружи только клюв.
- Вам, человеку искусства, бухгалтерия должна быть отвратительна - а мне в этом копаться приходится! Вот, не угодно ли, подбросили дельце! Сын министра обороны сбил на улице старушку. И я должен разбираться в этом, вообразите! Словно я инспектор дорожной полиции! Свидетели показали, что машина шла на скорости сто пятьдесят километров, а старушка переходила дорогу на зеленый свет, вот они, эти показания! - с досадой он махнул рукой в направлении стола, - а вот вам показания дорожной полиции: машина двигалась со скоростью пятьдесят километров в час, а старушка перебегала дорогу на красный свет! Ну, и что прикажете делать? И какое вообще это имеет отношение к правам человека?
- Как я понимаю, - заметил Струев, - свидетели видели, что случилось, а полиция приехала позже.
- Свидетели, - закричал Середавкин, - позвонили по телефону и отказались от показаний! А сами исчезли куда-то - найти не могут! Но бумажки-то, вот они, в протоколе - и куда мне их деть? И находятся такие, - с ненавистью сказал Середавкин, - что буквально в спину подталкивают: давай, разбирайся! Поссорить хотят с министром - покоя мое кресло не дает.
Очевидно, депутат Середавкин имел в виду не то кресло, в котором сидел в настоящий момент, но некое символическое, символизирующее права человека.
- При чем здесь права человека? - возвысил голос Середавкин, - при чем тут свобода совести и вероисповеданий? Я знаю, знаю, кто меня подставил! Видите ли, у независимого расследования может быть зацепка - старушка пролетела по воздуху двадцать метров, значит, машина шла на большой скорости. Но почем я знаю: может быть, старуха подпрыгнула? Может быть, все это - инсценировка? Может быть, ее перетащили подальше?
- Кто?
- А почем я знаю? Мало ли желающих поставить меня в неловкое положение? Ну, рассказывайте, мой друг, что вас ко мне привело. Чем могу, как говорится. Давний поклонник вашего творчества. Ах, эти ваши перформансы! Будоражит мысль, будит воображение!
Струев рассказал о деревне Грязь, о трупе рабочего в канаве, о родственниках, которые не верят в самоубийство. Он рассказал о строительстве кирпичных особняков для местных рэкетиров, о бронзовых фонтанах, о прудах с мраморными мостами. Струев спросил, что требуется сделать, чтобы начать расследование, куда родственники должны написать жалобу.
- Не советую жаловаться, - сказал депутат Середавкин, - я об этом районе наслышан. Напишут жалобу ваши знакомые - и неприятности наживут. И если бы только неприятности. Место дикое. Деревня Грязь, говорите? Одинцовский район? Поедут они на встречу с местным прокурором - и не доедут. Исчезнут по дороге, и не найдет никто. Такая, мой друг, страна, варварство и разбой.
- И управы нет? - спросил Струев - И столица им не указ? Вы повлиять можете?
- Рассудите сами, - и депутат Середавкин устремил свое утиное лицо по направлению к Струеву, - ведь как устроено? Извольте, могу направить депутатский запрос в Одинцовский район, поставить под сомнение компетентность местной прокуратуры. Ну, приедет столичный следователь, обидит всех в районе, он на них накричит, они на него жалобу напишут. Увязнем в бумагах на год. Они там такие бандиты! Ворюги! - и лицо депутата исполнилось презрения к провинциальному жулью. - Все куплено и продано! Грошовые спекуляции! Садовые участки распродают, лес вырубают - мошенники! Областной следователь на жалованье у бандитов, ездит отдыхать на Майорку. Местный прокурор отправил жену лечиться в Швейцарию. А что им делать? Не возьмут они денег - так их завтра зарежут, и нового прокурора назначат, который деньги возьмет. Такая среда, мой друг, криминогенная среда! Извольте, хоть завтра отправлю запрос, откроем расследование. И чего мы добьемся с вами? - воззвал к пониманию Струева депутат Середавкин.
- Чего же?
- Вы толкаете меня на масштабное, правительственного уровня расследование. Надо ставить под вопрос компетентность местных правоохранительных органов. Серьезное дело.
- Разве не нужное?
- Прежде всего я попаду в зависимость от генерального прокурора. Мы с ним, признаться, на ножах. Он лоббирует нефтяную компанию одного прохвоста, которой я не даю хода в Тюмени. И не дам! - взорвался гневом Середавкин. - Я собрал вокруг себя решительный депутатский корпус, подтянул резервы из других фракций. Я дам им такой отпор, что надолго запомнят. Бритиш Петролеум - вот будущее Тюмени, и я говорю это не прячась, с открытым забралом! - Середавкин заметил, что несколько ушел от темы. - Не думайте, - сказал он, наклоняясь вперед и доверительно беря Струева за локоть, - это имеет прямое отношение к законотворчеству России: кто именно владеет нефтедобычей, кто кормит казну, кто платит налоги. Все связано, мой друг, все находится в сбалансированном равновесии. Допустим, я попадаю в зависимость от генерального прокурора, ищу к нему боковой подход, прикидываю варианты воздействия. Я должен буду купить одного из его заместителей - а как иначе? Полагаете, прокурор не знает про бандитов в Одинцове? Разумеется, знает! Прошлым месяцем он мне в сауне такие новеллы рассказывал! Гофман! Он даже знает, куда деньги из этой области идут. Одинцовская администрация платит его заместителям и заместителям заместителей, и прокурор отлично знает это. А какая зарплата у помощника генерального прокурора страны? Вы полагаете, это пристойно - чиновнику такого ранга жить на тысячу долларов в месяц? А зарплата депутатата? - Середавкин заговорил о наболевшем, опять отвлекся, но тут же вернулся к теме беседы. - Не исключаю, что глава администрации Одинцовского района - в целом неплохой, адекватный человек. И он, в свою очередь, заложник нездоровой социальной ситуации. Менять требуется ситуацию, менять! Но постепенно, мудрым законотворчеством, рычагами экономического развития.
- Так, может быть, купить заместителя генерального прокурора? - спросил Струев - Он сколько берет?
- Ах, ну откуда же я знаю! - сморщил утиное лицо Середавкин. - Цены все время меняются, скачут - в зависимости от нефти, выборов, у нас много разных факторов. До заместителя вам не добраться - скажите спасибо, найдете ниточку к заместителю его помощника. Ну, тысяч сто возьмет или полтораста, мелочь какую-нибудь - но ведь дела-то этим не решить. Мне надо будет самого прокурора заинтересовать, губернатора Московской области задобрить, не исключено, что придется войти в контакт с госбезопасностью. И там вопросы решаются уже не деньгами, нет! Личным доверием, участием в общих проектах, общими целями. И цели это значительные, не Одинцовским районом ограничиваются. Поймите, мой друг, в демократическом обществе (а сколь бы ни было уродливо наше общество, это все же демократия) все решает личность. Я могу, - здесь Середавкин приосанился, - поменять власть в этой стране! Я могу провести в парламенте радикальный закон, я могу выразить недоверие правительству, я могу, в конце концов, свалить президента! В этом заключается искусство парламентария - организовать депутатскую группу, создать мнение, настоять на решении. И все зависит от людей, от личностей! О, мы знаем цену своей власти! Мы ее расходуем экономно!
- И на Одинцовский район ее не расходуете?
- А смысл? Таких районов по России - знаете сколько? Вы предлагаете мне растратить свое влияние, свои возможности и связи - на разрешение обыкновенной бандитской истории. Ну, рассудите, что на самом деле произошло. Строительство бандитской дачи в Подмосковье - мелкий жулик украл сто тысяч и строит себе финский домик с террасой, хочет обзавестись частной собственностью. Ну, допустим, нанял рабочего - террасу строить, денег рабочему не заплатил, а тот с горя напился и с собой покончил. Вот ведь в чем правда, мой друг - и начинать преобразования в нашей стране надо не с этой истории! Бог с ним, с финским домиком! Я считаю, пусть больше будет финских домиков по России, и - когда частная собственность среднего класса станет фундаментом общества, - тогда настанет пора серьезного - подчеркиваю, серьезного! - законотворчества. Тогда я ни перед чем не остановлюсь! Вот тогда я использую все свое влияние, все рычаги!
- А пока что, пусть мужиков стреляют, верно? - и Струев оскалился в неприятной улыбке. - Бабы еще нарожают, верно?
