Семен Данилюк - Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка
- Вот он родимый. Внимание - фокус-покус стоимостью в три миллиона!
Дурачась, достал зажигалку, на глазах у Антона и дядьки поджег вексель, покрутил, давая огню заняться, и бросил догорать в пепельницу:
- Хоп! Был долг и - нет долга. Финита ла комедия. Восторженная публика, не слышу аплодисментов!
Антон зааплодировал, кивнул в сторону шкафа со спиртным. - Присоединяйся. Такой фокус надо отметить.
- Не могу. Всю ночь за рулем ехать, - с сожалением отказался Иван.- Дядя Петь, я институтский "Таурес" возьму? - Почему собственно за рулем? - Антон присмотрелся к Ивану, и игривость спозла с его лица. - Что-то случилось?
- Для меня ничего нового, - Листопад отрешенно опустился на подставленный стул. - Сказку про аленький цветочек помните?
- Причем тут?.. - Петр Иванович в предчувствии дурной вести сжался. Иван успокоительно потрепал его по плечу.
- Не робей, дядь Петь. Цветочек уже у тебя. А мне пора к чудищу на разборки.
- Ванька, кончай дурить. Говори связно, - нервно потребовал Антон.
- Да я не дуракую. По возвращении из загранки у меня состоялся разговор с Торопой. Выкатил мне счет.
- Но мы ж со всеми рассчитались! - встревоженно вскинулся Петр Иванович.
- С ним нет! Скелеты в шкафу меж нами остались, - он через силу подмигнул Антону. - В общем я его уговорил об отсрочке до конца аукциона. Сегодня позвонил, - ждет в Киеве на разборки. "Стрелку" забил, понимашь.
- Даже не думай! К каждому бандюге ездить! - Петр Иванович выдернул из внутреннего кармана электронный блокнот. - Я в своё время кое-чем помог одному из правительства. Что-что, а ОМОН подключить в состоянии.
- Остынь, дядька, - Иван почти ласково отобрал блокнот. - Какой еще ОМОН? Вон мент сидит. Спроси его, чем ментовские вмешалки кончаются. И вас обдерут, и мне не помогут. В общем встречусь. Обговорим по деньгам. А если надумал... - он прервался. Улыбнулся горько, - радикально, тогда всюду "если". Шо там, шо здесь. А жить, ныкаясь по норам, больше не хочу. Уж разрублю разом.
- Но почему ж раньше не сказал?! - возмутился Антон.
- А для чего вам знать надо было? - губы Ивана сошлись в жесткую полосу. - Шоб дядька по ментам да прокурорам припустил? И шо б хорошего с того вышло? Предъявить-то нечего. А шороху на всю Москву навел бы. И кто знает, чем бы тогда наш аукцион обернулся? А потом - ты-то понимаешь, что за "прижмуренные" долги меж мной и Торопой. Уж точно не для ментовских ушей.
Антон удрученно промолчал.
- Но почему в Киеве? - Петр Иванович кое-как собрал разбежавшиеся в панике мысли. - Зачем непременно на машине?
Иван нежно, с не принятой меж ними фамильярностью провел по седым, изрядно поредевшим волосам.
- В Киеве, потому что не мне диктовать. Может, они так страхуются. А на машине...- он продемонстрировал мобильный телефон. - После пересечения границы должен позвонить. На рассвете где-то на трассе и встретимся. - В таком случае я с тобой, - объявил Антон.
- Остынь, юный пионер, - грубовато пресек его порыв Иван. - Если разберусь, то сам. А если нет, тогда тем более одного хватит. Лучше за дядей Петей пригляди. А то и впрямь в ментовку кинется. Пора!
Иван поднялся. Навис над дядькой.
- Как же это, Ванюш? - Петр Иванович, будто разом усохший, смотрел снизу вверх. - Это какая-то, понимаешь, ерунда.
- Ерунда и есть, - согласился Иван. - Делов-то, туда и обратно сгонять.
Петр Иванович засуетился.
- Насчет денег не скупись, - поспешно наказал он. - Поскребем по сусекам. Найдем. А попробуют силой, припугни, что если за сутки не объявишься, всю Москву подниму. И - сразу звони. Слышишь? Как решится, тут же. Все равно спать не буду.
- Ла-адно, ладно. Ты главное - мотор не перегружай, - Иван напоминающе похлопал его по груди. - Сам помнишь, для кого нужен.
Он пылко, сильней, чем собирался, прижал к себе дядьку, через его голову поманил в коридор Антона и вышел.
Дождавшись приятеля, он завел его в свой, соседний кабинет и запер дверь изнутри.
- В ближайшее время в институте появится Балахнин, станет предъявлять права, - объявил он. - Знай, у него фальшивка.
- Какие права? Какая фальшивка? - растерялся Антон.
- Сам поймешь. Сейчас нет времени, - Иван открыл сейф. Достал распертую от документов папку. - Главное, что Балахнин просто так не отступится. Не вышло с аукционом, начнет банкротить. Рассказать тебе, как это делается?
- Не теряй времени на ликбез, - поторопил Антон. Он и сам знал, как балахнинские стервятники за бесценок скупают доходные предприятия.
Выискивается должок, пусть крохотный, тысяч на сто рублей. Долг перекупается на "бумажную", специально для этого созданную фирму. Фирма предъявляет иск с требованием оплатить. Предприятие оплатить готово. Но платить уже некому. Кредитор пропал. Пока его ищут, чтоб рассчитаться, время идет. Долг остается непогашенным. А когда истекают предусмотренные законом сроки, кредитор вдруг обнаруживается в арбитражном суде и требует объявить неплательщика несостоятельным должником. И в случае благосклонности суда преуспевающее, с многомиллионным оборотом предприятие в одночасье объявляется банкротом. А арбитражный управляющий назначается, само собой, по рекомендации того же кредитора.
- Да, схема у него отработана, - оценил Иван. - Только есть одно "но". Чтобы банкротить под себя и назначить своего управляющего, надо скопить долгов больше, чем у других кредиторов.
- Да нет у нас особенно долгов.
- А это что? - Иван потряс папкой. - Здесь аж на десяток миллионов скопилось. По поставкам, информобеспечению, неустойкам, - в общем сам изучишь.
- Какие десять миллионов? Какие неустойки? - ошалелый Антон принялся искать рукой стул. Нашарив, опустился. - Что ты опять замутил?!
- Времени мало, - Иван зыркнул на циферблат. Протянул папку Антону. - Унеси и спрячь подальше. Здесь всё грамотно, сам договоры готовил. Все на одну компанию. Институт перед нею в долгу как в шелку. Владельцы компании - дядя Петя и Таечка. Теперь понял?
Антон, сглотнув, кивнул.
- Так вот, Балахнин полезет буром. Начнет перекупать на себя институтские договоры, лишь бы вас на банкротство затащить. Не спеши, дай как следует потратиться. А уж когда по уши завязнет, выкатишь в суде эту папку, и всю процедуру возьмете под свой контроль. Институт спасете. А заодно и Балахнина на "бабки" выставите. То-то взвоет!
Глаз Ивана мечтательно закосил.
- Почему ты так уверен, что Балахнин не отступится? - поразился его уверенности Антон.
- Почему? Во-первых, у него принцип, - если в расход вошел, идти до конца. А он крепко вошел! А во-вторых, - физиономия Ивана растеклась в глумливой усмешке, - я ему сам посоветовал. Будет помнить!
- Как это сам? - Антон поперхнулся, - в горле пересохло.
- Всё, цейтнот! - Листопад, вновь зыркнув на часы, рывком поднял приятеля со стула на ноги. Встряхнул. - Дядьку и Тайку на тебя оставляю!
- Всего-то на день-другой! - Антон попробовал сплюнуть через плечо. Слюны не было и в помине, - от волнения пересохло в горле.
- Всего-то, - согласился Иван.
Когда Антон вернулся в кабинет генерального директора, Петр Иванович закостеневшими пальцами нервно, не попадая на кнопки, перелистывал файлы в электронном блокноте, перебирая фамилии тех, к кому мог бы обратиться. Беспомощно отбросил.
- Господи! - слезящийся его взгляд остановился на Антоне. - Что ж мы за страну-то сотворили, что академику от бандитов спасения искать не у кого?
Еще пару раз в течение вечера Петр Иванович, не в силах удержаться, набирал телефон племянника, давая всё новые и новые советы. К двенадцати ночи телефон оказался вне зоны действия сети.
* Наутро Листопад-старший и Антон, не сговариваясь, собрались в кабинете гендиректора, где и застал их звонок из ГАИ МВД Украины. На рассвете, в пятидесяти километрах от Киева и в полутора километрах от трассы, на проселочной дороге, автомобиль "Форд Таурес", принадлежащий ВНИИ РЭС, под управлением Листопада Ивана Андреевича врезался в стоящий на обочине бензовоз. Во вспыхнувшем пожаре автомашина и водитель сгорели.
Петр Иванович, выслушав, бессильно выронил на рычаг телефонную трубку:
- Это из ГАИ. Они говорят, что Иван...
- Я слышал, - тусклым голосом произнес Антон.
В кабинете воцарилось тягостное молчание.
- Как же я Тайке-то скажу? - Петр Иванович, запрокинув голову, застонал. Острый кадык запульсировал. Шея обнажилась, и дряблая кожица, обычно скрываемая под аккуратным воротничком, мелко задрожала в такт неслышным рыданиям.
- Валидолу? - всполошился Антон.
- Лучше коньяку.
Антон наполнил рюмки. Неловко приподнял свою:
- Так что?..Не чокаясь, что ли? Как там Ванюха говорил? Ломанем, пока при памяти.
Чувствуя, что изнутри подступает рыдание, он залпом опрокинул в себя коньяк.
Давясь, мелкими глоточками, выпил Петр Иванович. Прикрыв глаза, откинулся в кресле.
- Надо бы...оповестить, - Антон неохотно поднялся.
- Успеется, - не открывая слезящихся глаз, Петр Иванович сделал вялый осаживающий жест. - Теперь уж успеется.
