Лавка сновидений Юнсыль - Херин Ли
Глаза Касселя больше не наполнялись слезами, когда он попадал в королевство. Его печаль, отчаяние и жажда мести постепенно притуплялись из-за невозможности увидеть Пожирателя снов, отсутствия прогресса в исследовании Камня и, самое главное, из-за родителей Юнсыль, которые по прошествии многих лет вместе стали относиться к нему как к родному сыну.
Способ победить дракона и восстановить родную землю пока не нашелся, а жизнь с людьми в реальном мире казалась слишком комфортной и стабильной.
Поэтому однажды Кассель начал думать о том, о чем не должен был думать.
Что ему нравится жить вот так.
Что если он сможет заботиться о Юнсыль до тех пор, пока она не станет умудренной опытом старушкой и не увидит своих внуков, то, возможно, все его стремления не имеют значения. Что, наверное, он продолжит присматривать за всеми людьми, в которых будет течь кровь Юнсыль, так как сам не постареет в реальном мире. Что было бы нормально жить обычной мирной жизнью, в которой он воспринимает мать и отца Юнсыль как своих новых родителей, храня память о настоящих в сердце. Кассель очень хотел, чтобы Юнсыль знала счастье, а не опасность. По этой причине он постепенно терял мотивацию для восстановления Королевства Грез.
Принц и девочка выросли как одно целое: они могли читать мысли друг друга по глазам, угадывать настроение по прикосновению руки.
В двадцать четыре года Юнсыль окончила университет, в который, кстати, поступила только со второго раза. Но время Касселя было связано со снами. В реальности оно шло иначе.
Те три года, пока Юнсыль училась в средней школе, она спала по восемь часов в сутки, из-за чего Кассель старел лишь на две трети медленнее остальных.
В старших классах она проводила во сне всего по шесть часов, поэтому Кассель старел в четыре раза медленнее других людей.
В тот год, когда Юнсыль готовилась к повторной сдаче вступительных экзаменов в университет, она спала всего четыре часа в сутки, из-за чего возраст принца накапливался в шесть раз медленнее.
В университете Юнсыль вновь стала спать по шесть часов в день, как и в школе. И Кассель опять подстроился под нее.
Таким образом, когда Юнсыль исполнилось двадцать четыре, Касселю сравнялся двадцать один — прошло примерно два года и одиннадцать месяцев с его восемнадцатилетия.
Именно тогда хрупкий покой Касселя был нарушен.
Люди со съеденными снами
— Кассель, ты не пошел на работу?
Услышав знакомый голос, принц закрыл начатую книгу, на обложке которой крупными буквами было написано: «101 совет по инвестированию в акции для начинающих». За десять лет жизни в реальном мире Кассель полностью освоился здесь, привык к корейскому обществу, и теперь его очень интересовали ценные бумаги. Он скопил немного денег, помогая родителям Юнсыль в магазине и время от времени подрабатывая в разных местах.
— У меня сегодня выходной.
— Что ты читаешь?
— Книгу про акции. Решил попробовать заработать немного денег.
— Ого, Кассель!
— А что такого?
— Ты совсем не похож на принца.
Кассель улыбнулся, вытянул ноги и встал с дивана. Он был одет в обычные бежевые хлопковые брюки и черную футболку с длинными рукавами. Тем не менее его высокий рост, прекрасное телосложение и удивительная красота — собственно, это была самая главная причина — делали его похожим на принца. Юнсыль посмотрела на лицо приближающегося к ней Касселя и неожиданно для себя тяжело вздохнула. Он схватил ее за руку и потянул, приглашая сесть вместе с ним.
— Потому что теперь я не принц.
— Но ведь я буду принцессой?
— Ты же еще ребенок?
— Да я старше, чем ты!
Кассель на мгновение потерял дар речи. Эта мысль в последние дни занимала его больше всего.
Кассель не старел в реальном мире, его возраст увеличивался только в мире снов. Он будто просто застыл во времени. А Юнсыль продолжала развиваться и взрослеть.
Поначалу он думал, что это не так уж и плохо и что он сможет позаботиться о потомках Юнсыль, но когда снова и снова возвращался мыслями к растущей разнице в их возрасте, то ему становилось тоскливо.
Может, он любит Юнсыль? Не в смысле любви мужчины к женщине. Он чувствовал сильную привязанность к девушке и был уверен, что ничто в мире не сможет разрушить эту связь. Теперь Кассель сомневался, сумеет ли пережить смерть Юнсыль. Они стали словно одно целое в разных телах. Разум и подсознание, эго, ид, супер-эго, комплекс, персона, тень, анима и анимус — все было переплетено. Даже души их стали едины.
Как бы он жил, если бы ее не было?
Можно ли определить это чувство простым словом «любовь»? Юнсыль же, несомненно, любила Касселя. И как мужчину тоже. Это было очевидно. Кассель и сам это замечал. Он видел, как меняются глаза, как краснеют щеки и как бьется сердце девушки, когда она смотрит на него.
Но как же сам Кассель? Он…
— О чем ты думаешь?
— О том, как хотел бы, чтобы все было как прежде.
Кассель представил, что однажды, когда наступит последний час Юнсыль, не сможет поддержать ее и снова сбежит. Он всегда был трусоват, и десять лет назад, и сейчас.
Догадывалась ли Юнсыль, о чем думает Кассель? Кто знает. Она взяла закрытую принцем книгу и начала ее перелистывать. Кассель как будто невзначай спросил:
— А что там с родителями? Они что, еще спят? Сколько времени?
Он посмотрел на телефон и увидел, что уже почти одиннадцать утра. Родители Юнсыль были трудолюбивыми людьми, поэтому вставали не позже восьми. Кассель глянул на Юнсыль с недоумением и некоторым подозрением, но она пожала плечами и сказала, что не знает, в чем дело.
Пока они молча смотрели друг на друга, в доме воцарилась жуткая тишина. Из комнаты родителей не доносилось ни звука. Ни храпа, ни даже скрипа кровати.
Как будто там вообще никого не было.
В этот момент сердца Касселя и Юнсыль наполнились всепоглощающим чувством тревоги. Их души переплелись, они понимали мысли друг друга без слов. Юнсыль медленно поднялась со своего места, кончики ее пальцев дрожали. Прежде чем Кассель успел схватить ее за руку, она уже повернулась к двери, чтобы направиться в родительскую спальню.
Юнсыль постучала. Тук, тук, тук. Привычный звук прозвучал слишком громко. Кассель нервно сглотнул и подошел к ней.
— Юнсыль, давай я отк…
Не успел Кассель закончить фразу, как Юнсыль распахнула дверь спальни и подбежала к кровати, не в силах сдержать учащающееся дыхание.
И отец, и мать лежали на спине, положив руки на живот. Какие-то неестественно правильные позы, что-то здесь явно шло не так. Они были похожи на людей, которых собираются положить в гроб. Кассель и Юнсыль одновременно почувствовали, как волосы на голове встали дыбом.
— Э-э-э… мама? Папа?
Но родители не просыпались.
— Вы же спите, да? Просыпайтесь. Папа, мама! Проснитесь!
Юнсыль закричала, будто в истерическом припадке, и бросилась к родителям. Их недвижность и пугающая поза на какое-то время лишили ее рассудка. Кассель тоже подошел к кровати.
Пока Юнсыль кричала и плакала, словно мир вокруг нее рухнул, Кассель поспешно поднес руку к носу родителей, чтобы проверить их дыхание. Оно было слабым, но улавливалось. Едва успокоившись, Юнсыль снова начала дрожать от душевного потрясения.
Кассель молниеносно подхватил ее со спины, чтобы удержать от падения. Она сопротивлялась и пыталась вырваться из его объятий. Но Кассель продолжал крепко сжимать ее.
— Отпусти меня! Отпусти, я сказала! Мама!
— Юнсыль, успокойся! Она просто спит! Я же сказал, что она дышит! Посмотри внимательно!
Слова Касселя заставили Юнсыль остановиться. Она разрыдалась. Немного овладев собой, но все еще со слезами на глазах, Юнсыль сфокусировала взгляд на одеяле, которым были укрыты ее родители. Оно слегка приподнималось и опускалось.
— Тогда почему они не просыпаются, хотя я зову их? Они спят? Просто спят, правда? Очень крепко заснули? Верно?
