Никола Юн - Всё на свете (ЛП)
СЕКРЕТЫ
Мое постоянное общение с Олли посредством быстрых сообщений отражается на мне. Я заснула во время не одного, а целых двух вечеров кино с мамой. Она начинает беспокоиться, что что-то не так, что моя иммунная система каким-то образом поставлена под угрозу. Я говорю ей, что все намного проще. Я просто не высыпаюсь. Думаю, я знаю почему, учитывая нашу ситуацию, ее мозг доктора моментально переходит к самому худшему сценарию. Она говорит мне то, что я уже знаю, что недостаток сна неблагоприятен для человека в моем состоянии. Я обещаю ей исправиться. Той ночью я переписываюсь только до двух часов ночи, а не до обычных трех.
Странно не говорить с мамой о чем-то, ком-то, кто становится важным для меня. Мы с мамой отдаляемся все больше и больше, но не потому, что меньше проводим время вместе. И не потому, что Олли ее заменяет. Мы отдаляемся, потому что впервые в жизни у меня появляется секрет.
СПАСИБО ЗА ПОКУПКУ
НУМЕРОЛОГИЯ
Количество:
минут, которые требуются отцу Олли, чтобы начать кричать после того, как он приехал домой вчерашним вечером:
8
жалоб на проклятый, снова пережареный ростбиф:
4
извинений мамы Олли:
6
раз, когда отец Олли обозвал Кару проклятым фриком за то, что она красит ногти черным лаком:
2
минут, которые требуются маме Олли, чтобы стереть лак Кары:
3
раз, когда отец Олли упоминает, что знает того, кто пьет его проклятый виски:
5
что он самый умный в этом доме:
2
что никто не должен забывать, что он зарабатывает все деньги:
2
каламбурных шуток, после которых Олли чувствует себя несколько лучше, когда переписывается со мной в 3:00:
5
раз, когда он пишет "это неважно" во время нашей переписки:
7
часов моего сна прошлой ночью:
0
сигарет, которые зарыла этим утром в саду Кара:
4
видимых синяков на маме Олли:
0
невидимых синяков:
Неизвестно
часов до встречи с Олли:
0,5
ОЛЛИ ГОВОРИТ
Его нет на стене, когда я вижу его на следующий день. Вместо этого он в той позе, которую я начинаю воспринимать как положение покоя: слегка покачивается на сводах стоп, засунув руки в карманы.
— Привет, — говорю я от двери, ожидая, когда мой желудок закончит свой сумасшедший танец в честь Олли.
— И тебе привет. — Его голос тихий и слегка грубый, будто он не спал.
— Спасибо за общение прошлой ночью, — говорит он, прослеживая мой путь до самого дивана.
— В любое время. — Мой собственный голос тоже хриплый и тихий. Сегодня он выглядит бледнее обычного и немного сутулится, но все равно двигается.
— Иногда мне хочется просто исчезнуть и уйти от них, — признается он стыдливо.
Мне хочется что-то сказать, не просто что-то, а чтобы успокоить его, заставить его забыть семью на несколько минут, но я не могу придумать. Вот почему люди прикасаются друг к другу. Иногда слов недостаточно.
Наши взгляды встречаются, и так как я не могу обнять его, то обвиваю себя рукам за талию, крепко сжимая.
Его взгляд скользит по моему лицу, будто он пытается что-то вспомнить.
— Почему мне кажется, что я всегда тебя знал? — спрашивает он.
Я не знаю, но тоже это чувствую. Он перестает двигаться, придя к тому решению, к которому ему нужно было придти.
Он говорит, что мой мир может измениться в одно мгновение.
Он говорит, что никто не невинен, кроме, может быть, меня, Мадлен Уиттер.
Он говорит, что его отец не всегда был таким.
ТЕОРИЯ ХАОСА
Десятилетний Олли и его отец сидят за барной стойкой в их старом пентхаусе в Нью-Йорке. Рождественские праздники, поэтому на улице либо идет снег, либо только что перестал идти. Это воспоминание, поэтому детали слегка размытые.
Его отец приготовил свежий горячий шоколад. В этом он эксперт и гордится, что готовит его из простых ингредиентов. Он растворяет имеющиеся в наличии плитки горького шоколада и использует "на сто процентов жирное" молоко. Он берет любимую чашку Олли, наливает слой шоколада и добавляет шесть унций горячего молока, подогретого в духовке почти до кипения — никаких микроволновок. Олли размешивает молоко и шоколад, в то время как его отец достает из холодильника взбитые сливки, тоже свежеприготовленные. Сливки слегка подслащены, благодаря этой сладости хочется еще больше. Он добавляет одну солидную порцию, может и две, в чашку Олли.
Олли поднимает чашку и дует на уже тающие взбитые сливки. Они скользят по поверхности, как миниатюрный айсберг. Он внимательно смотрит на папу через край чашки, пытаясь разгадать, в каком он настроении.
В последнее время его настроение было плохим, хуже, чем обычно.
— Ньютон ошибался, — говорит теперь его отец. — Вселенная не детерминирована.
Олли размахивает ногами. Ему нравится, когда его отец так с ним разговаривает, как мужчина с мужчиной, будто он взрослый, хоть и не всегда понимает, о чем он говорит. Таких разговоров стало больше с тех пор, как отца отстранили от работы.
— Что это значит? — спрашивает Олли.
Его отец всегда ждет, когда Олли спросит, прежде чем что-то объяснять.
— Это значит, что одно не всегда ведет к другому, — говорит он и делает глоток горячего шоколада. Почему-то его отец никогда сначала не дует на горячую жидкость. Он просто ее пьет. — Это значит, что можешь делать все чертовски верно, а твоя жизнь все равно превратится в дерьмо.
Олли задерживает глоток шоколада во рту и смотрит на чашку.
Несколько недель назад мама Олли объяснила ему, что его отец побудет немного дома, пока на работе на наладится. Он не сказала, что не так, но Олли нечаянно услышал такие слова, как "мошенничество" и "расследование". Он не был точно уверен, что бы это значило, только то, что, казалось, его отец любил Олли, Кару и его маму немного меньше, чем до этого. И чем меньше казалась его любовь к ним, тем больше он пытался стать более милым.
Телефон звонит, и его отец подходит к нему.
Олли сглатывает горячий шоколад и прислушивается.
Сначала отец говорит серьезным, как на работе, голосом — одновременно злым и расслабленным. В итоге его голос становится сердитым:
— Вы меня увольняете? Вы только что сказали, что эти придурки вычеркнули меня из подозрений.
Олли обнаруживает, что тоже злится, в интересах своего отца. Он отставляет чашку и слезает со стула.
Его отец расхаживает по комнате. Выражение его лица — возмущенное.
— Мне плевать на треклятые деньги. Не делайте этого, Фил. Если вы меня уволите, то все подумают…
Он перестает двигаться и отводит телефон от уха. Ничего не говорит долгую минуту.
Олли тоже перестает двигаться, надеясь, что то, что скажет потом Фил, все исправит.
— Господи. Вы, ребята, не можете так поступить со мной. Никто после такого не будет иметь дел со мной.
Олли хочет подойти к отцу и сказать ему, что все будет в порядке, но не может. Он очень боится. Он выскальзывает из комнаты, забрав с собой горячий шоколад.
Впервые пополудни отец Олли пьян, агрессивно пьян, пьян так, что кричит на пределе своих легких, пьян так, что не помнит на следующий день, что произошло, что не происходило за несколько месяцев до этого. Он находился дома весь день, спорил с биржевыми новостями по телевизору. Один из ведущих упомянул название его прежней компании, и его отец взорвался от злости. Он налил виски в высокий стакан, а затем добавил водку и джин. Смешал это все длинной ложкой, пока смесь не утратила светлый янтарный цвет виски и не стала выглядеть как вода.
Олли наблюдал, как цвет исчезает в стакане, и вспомнил тот день, когда его отца уволили, и как он боялся успокоить его. Что если бы он успокоил его, было бы сейчас все по-другому? Что если?
Он вспомнил, как его отец сказал, что одно не всегда ведет к другому.
Он вспомнил, как сидел за барной стойкой и смешивал молоко и шоколад. Как шоколад стал белым, а молоко стало коричневым. И что иногда нельзя не сочетать вещи, и неважно, насколько ты этого хочешь.
РАССКАЗ ДВУХ МЭДДИ
— Твоя мама хочет знать, замечала ли я в последнее время, что что-то в тебе изменилось, — говорит Карла с другого конца гостиной.
Я смотрю первый фильм "Миссия невыполнима" с Томом Крузом. Он играет супершпиона, Итана Ханта, который ведет двойную, иногда тройную, а иногда и четверную игру. Фильм подходит к концу, и Итан только что разоблачил себя, в буквальном смысле, чтобы поймать плохим парней.
