Розамунда Пилчер - Сентябрь
— Ах, перестаньте, Изабел, вы прекрасно справитесь.
Изабел знала, что справится. Она привыкла вести большой дом и принимать гостей. Когда был жив отец Арчи, в охотничий сезон и на праздник их дом был просто набит гостями. Во время школьных каникул Крой наполнялся друзьями Люсиллы и Хэмиша, а на Рождество и Пасху к ним съезжались все соседи.
Не так все страшно — речь идет только о четырех летних месяцах, и всего лишь о двух днях в неделю. Есть и положительный момент — Арчи это может поднять настроение, взбодрить, ему волей-неволей придется развлекать гостей, значит, и сам он немного развлечется, а он в этом очень нуждается.
О чем Изабел не подумала и сообразила только потом — принимать друзей или туристов за плату далеко не одно и то же. Это было огорчительное открытие. Платным гостям не возразишь, не позволишь прийти на кухню помочь чистить картошку или готовить салат, вечером не посидишь просто так, молча, в гостиной. Туристы платят — вот в чем закавыка. А это означает, что гостеприимство должно быть на высшем уровне, все должно быть безукоризненно. Тур стоит недешево, и клиенты должны получить за свои доллары все сполна.
В сопроводительных инструкциях сообщалось: при каждой спальне обязательна ванная, желательно смежная со спальней; в комнатах должно быть центральное отопление, на кроватях — одеяла с электрическим подогревом; желательно также иметь в комнатах дополнительное отопление, лучше всего обычный дровяной камин, а за неимением такового — электрический или газовый.
Изабел эти наставления раздражали: за кого их принимают? Она не помнит, чтобы хоть раз она не поставила свежие цветы в комнату любого своего гостя или гостьи.
Относительно завтраков также были специальные указания: завтрак должен быть здоровым и сытным, апельсиновый сок, кофе или чай обязательны. Вечером гостям полагалось предложить коктейли, к обеду подать вино. Обед сервируется по всем правилам: свечи, хрусталь, столовое серебро, обязательны, по крайней мере, три блюда, затем кофе и беседа. По доброй воле хозяев, хотя это и не обязательно, могут быть предложены и другие развлечения: немного музыки, игра на волынке…
Заморские гости ждали в гостиной Верены.
— Извините, мы задержались, но необходимо было решить кое-какие вопросы, — как нечто само собой разумеющееся и не подлежащее обсуждению сообщила Верена. — Вот и ваша хозяйка приехала, знакомьтесь. Сейчас она отвезет вас в Крой.
Гостиная в Коррихиле была большая, светлая, в пастельных тонах. Обычно ею не пользовались, но сегодня по случаю ненастной погоды горели поленья в камине, и вокруг него в креслах и на диване сидели американцы и смотрели по телевизору соревнования в крокет. Они с улыбками поднялись, один из мужчин выключил телевизор.
— Знакомьтесь: мистер и миссис Хардвик, мистер и миссис Франко. Ваша хозяйка на два предстоящих дня — леди Балмерино.
Пожимая руки, Изабел поняла, что имела в виду Верена, сказав, что на этой неделе гости выдались покрепче, чем обычно. Шотландский тур по какой-то причине привлекал туристов преклонного возраста, и иногда это были не просто старики, но и довольно слабые здоровьем люди: иные страдали одышкой и не сказать, чтобы твердо держались на ногах. Эти же две супружеские пары едва перевалили за средний возраст.
— Боюсь, я немного опоздала, — почему-то сказала Изабел, хотя точно знала, что приехала вовремя. — Но мы можем отправиться, как только вы будете готовы.
Они уже были готовы. Дамы взяли в руки свои сумки и роскошные новые плащи, и вся компания двинулась к выходу. Изабел поспешила открыть заднюю дверцу своего микроавтобуса, и едва открыла, как мужчины притащили большие чемоданы и помогли ей погрузить их. (Еще одна неожиданность, обычно им с Вереной приходилось делать это самим.) Когда все вещи были погружены, американцы попрощались с Вереной.
— Но дам я увижу завтра, — сказала она. — И надеюсь, вы вполне насладитесь гольфом, и вам понравится Глениглес.
Но вот все четверо уселись в машину. Изабел заняла свое место за рулем, и они уехали.
— Приношу извинения за погоду. Лето у нас еще не начиналось.
— О, это совершенно неважно. Жаль только, что вам пришлось в такой день ехать за нами. Надеюсь, это не слишком тяжело?
— Нисколько. Это моя работа.
— Далеко ли ехать до вашего дома, леди Балмерино?
— Около десяти миль. И прошу вас, зовите меня Изабел.
— С удовольствием. А я Сьюзен, мой муж — Арнольд, а Хардвики — Джо и Майра.
— Десять миль — порядочное расстояние, — заметил один из мужчин.
— Да, немалое. Обычно меня сопровождает муж, но сегодня ему пришлось пойти на собрание. К чаю он вернется домой, и вы познакомитесь с ним.
— Лорд Балмерино занимается бизнесом?
— Нет, это не деловая встреча. Нашей церкви надо собрать немного денег, совсем небольшую сумму. Может, не стоило бы и беспокоиться, но церковь эту строил дед моего мужа, и потому муж чувствует за нее ответственность.
Снова пошел дождь. Закачались по ветровому стеклу дворники. Может, хоть разговором отвлечь американцев от этой унылой картины.
— Вы впервые в Шотландии?
Дамы наперебой принялись рассказывать. Их мужья бывали здесь и раньше, приезжали поиграть в гольф, а жены сопровождают их в первый раз. Им все очень нравится, а в Эдинбурге они чего только не накупили. Ну да, дождь, можно сказать, не перестает, но их это не волнует. Они купили себе отличные плащи, и обе решили, что дождь придает Эдинбургу особый колорит: город кажется таким древним и романтичным, им так и чудится, что по Ройял-Майл[2] едут рядышком Мария Стюарт и граф Босуэл.[3]
Когда они закончили рассказ о своих романтических видениях, Изабел справилась, из какой части Штатов они приехали.
— Город Рай, штат Нью-Йорк.
— Он на море?
— Да, конечно. Наши дети купаются каждый уик-энд.
Изабел представила себе этих детей: загорелые, обветренные, пышущие здоровьем от витаминов и свежего апельсинового сока, они скользят по ярко-синему морю на белоснежной яхте. Над ними голубое небо и сияет солнце. И потому можно на любой день назначать теннисные матчи и пикники, устраивать вечерние приемы в саду, жарить барашка на вертеле и наверняка знать, что никакого дождя не будет.
Таким было лето в ее юности. Куда подевались те долгие дни, полные света и аромата роз, когда они забегали домой только чтобы поесть, а иной раз пренебрегали и едой. Река, сад, теннис, чаепития в тени деревьев, потому что пить чай в доме было жарко. Она вспомнила пикники на вересковых полянах, жаворонков в небе, мерцающий в лучах солнца вереск, такой сухой, что разжигать костер они не решались. Что случилось с ее миром? Какая космическая катастрофа превратила те сияющие дни в нескончаемый мрак и уныние?
Ну да, дело не только в погоде, но из-за погоды все кажется еще хуже, чем есть. Арчи ноги лишился, а должен занимать любезными разговорами совершенно незнакомых ему людей, потому что они платят деньги за то, что спят в наших спальнях. И никакого отдыха, и не на что купить новую одежду, и вечная забота, как выгадать деньги, чтобы заплатить за школу, где учится Хэмиш, и беспокойство за Люсиллу. Она так по ней скучает…
Изабел вдруг услышала свой голос:
— Ну что это за жизнь!
Наступило молчание — видно, ее спутники были несколько озадачены ее горьким восклицанием. Затем одна из дам сказала:
— Простите, я не поняла…
— Я говорю о дожде… Мы так устали от этих дождей. Лета у нас просто нет.
2
На левом берегу реки Крой возвышалась старинная пресвитерианская церковь, государственная церковь Шотландии — массивная, величественная и почитаемая. Дорога к ней вела через горбатый каменный мост. Окрестности ласкали глаз: к реке полого спускались церковные угодья; здесь на выгоне каждый сентябрь проводились Страткроевские игры. На осененном исполинским буком церковном дворе теснились обветшалые могильные плиты, заросшая тропинка между ними вела к дому пастора. Дом тоже был прочный, внушительных размеров, построенный в расчете на большую пасторскую семью, — прежде они и были большие, — и сад, где росли корявые, но обильно плодоносящие деревья, а под прикрытием высокой каменной стены пышно разрослись кусты роз. Все здесь дышало вечностью, покоем, благочестием.
А на другой стороне моста, в тени своей соперницы, словно бедная родственница, жалась к земле маленькая епископальная церквушка. Между дорогой и церквушкой пролегала полоса газона, который преподобный Джулиан Глоксби собственноручно подстригал каждую неделю. Вверх по склону к его дому тянулась узкая дорожка. И церковь, и дом священника были выкрашены в белый цвет. Церковь была одноглавая с небольшим колоколом, главный вход прикрывал деревянный навес. Внутри все так же скромно и непритязательно: ни скамей с резными спинками, ни массивных дверей, никаких исторических реликвий. К алтарю вела вытертая дорожка, орган заменяла старая фисгармония. В церкви всегда слегка тянуло сыростью.
