Маша Трауб - Пьяная стерлядь (сборник)
— Мне на работу, — прошамкал Вадик, опять схватившись за щеку.
— Нет, исключено. Если нужен больничный, я вам выпишу. Когда отойдет заморозка, нужно выпить таблетку и лучше уснуть. Работать вы все равно не сможете. Если появятся вопросы или что-то будет беспокоить — сразу ко мне. Все понятно?
— М-м-м, — ответил Вадик.
Он пришел домой, по дороге зайдя в аптеку, купил полоскание и лег на диван, следуя совету врача. Через час никаких симптомов не проявилось. Заморозка постепенно отходила, но никакой боли Вадик не чувствовал. Он осторожно ощупывал языком десну, дырку в ней и даже подошел к зеркалу, чтобы убедиться в том, что флюс спадает и щека приобретает нормальные формы.
Через полтора часа Вадик стоял в ванной и лихорадочно сплевывал полоскание. Десна болела, боль отдавала в голову — по чуть-чуть, но с одинаковыми промежутками. Вадик выпил таблетку, лег на диван и закрыл глаза. Уснуть не получалось — боль становилась все сильнее. Вадик встал и пошел опять полоскать.
Еще через полчаса, измучив пульт от телевизора, чтобы отвлечься, перепробовав все позы, чтобы уснуть, Вадик не выдержал — достал из шкафа бутылку водки и налил себе в рюмку. В ушах отчего-то звенел голос соседки Ленки, которая, не найдя анальгина, посоветовала:
— Выпей водки — лучше всякого анальгина.
Вадик глотнул водки. Потрогал языком десну. Пощупал щеку. Прислушался к ощущениям и осторожно глотнул еще. Вроде бы стало лучше. Боль отступала. Вадик налил еще полрюмки, выпил и вернулся на диван, как советовала Илона Давидовна. На полчаса он провалился в дурной муторный сон и проснулся от нестерпимой боли. Он пошел на кухню и налил себе водки в рюмку до краев. Но долгожданного облегчения водка не принесла — боль была невыносимой. Вадик считал, что умеет ее терпеть, мужик ведь. Настоящий. Но никак не думал, что зубная боль так его доконает. Он ходил по комнате кругами, как раненый зверь. Наконец, когда уже стемнело, часов в семь вечера, не выдержал. Его раздражали телевизор, свет, звуки, доносившиеся со двора. От полоскания десну начинало дергать сильнее. Вадик сел за стол и заставил себя выпить еще. И еще.
В стоматологической клинике рабочий день тем временем закончился, врачи разошлись по домам. Илона Давидовна купила лаваш, бросила томный взгляд на Арама, который судорожно затянулся сигаретой, и поехала домой.
Не ушла с работы только Галка, сидевшая на ресепшн. Она долго искала работу и никак не могла найти. Новая клиника, которая открывалась в отдаленном районе Москвы, была единственной, в которую ее брали без опыта работы, солидного резюме и прочих требований. Илона Давидовна, поговорив с Галкой пять минут, посадила ее на ресепшен и не прогадала — Галка была умницей, аккуратисткой и очень ответственной. Для девушки же приход в клинику стал судьбоносным. Здесь, на спине у льва, она познакомилась с Лешей — вчерашним выпускником университета, молодым, но перспективным юристом, который стригся у Арама и пришел отбеливать зубы к Илоне Давидовне. Леша увидел сначала Галкины ноги, которые она переплела так, что халатик задрался до бедер, увидел Галкины ямочки на щеках и влюбился. Так вот Галка часто задерживалась на работе под разными предлогами, чем покорила сердце Илоны Давидовны, которая считала, что та трудится, не покладая рук, хотя Галкина голова была занята только одним — дождаться Лешку, который в семь заканчивал работу и спешил к ней. Галка закрывала дверь клиники, выключала свет и уходила на склад — маленькую комнатушку, где стоял диванчик и лежали препараты. Там они с Лешкой проводили упоительные часы, переживая все чувства, что переживают влюбленные, которым негде больше встречаться. Дома у Леши — второй подъезд в третьей от клиники новостройке — встречаться было нельзя: он жил с мамой и младшей сестрой, с которыми Галку еще не пришло время знакомить.
В тот вечер Галка, как обычно, тщательно убрала рабочее место, выключила компьютер и ушла в подсобку — подкрасить губы в ожидании Лешиного прихода. Тот не заставил себя ждать, и вскоре из подсобки донесся звук хлопнувшей пробки от бутылки шампанского, Галкин смех и Лешин шепот. Но именно в тот день по какой-то странной случайности и оплошности Галка забыла запереть входную дверь в клинику, чего с ней никогда раньше не случалось — она была из тех девушек, которые по нескольку раз проверяют, положили ли зонтик в сумку и на месте ли кошелек.
Пока она целовалась с Лешей в подсобке клиники, Вадик допил бутылку водки и решил действовать. Он вспомнил, что Илона Давидовна предлагала ему звонить и приходить, если будут проблемы. Проблемы у него были — десна продолжала ныть и кровоточить. Водка больше не действовала, во всяком случае, так решил Вадик.
Он опять облачился в форму, взял удостоверение, табельное оружие и пошел в клинику. Вадик дернул дверь, которая оказалась открытой.
Он совершенно не представлял, что будет делать дальше. Был измучен болью, зол, несчастен. Водка плескалась где-то в районе солнечного сплетения. Подкатывала тошнота. В коридоре было темно. Вадик огляделся и увидел женщину в белом халате, точь-в-точь похожую на Илону Давидовну — те же формы, та же талия, грудь и убранные в пучок волосы. Блондинка. Женщина стояла и улыбалась Вадику.
— Здрасте, — сказал Вадик, — у меня десна болит.
Женщина молчала, продолжая улыбаться.
— Я говорю, больно мне. Сильно, — повторил он, но женщина так и не ответила.
— Что мне делать-то? — Вадик перешел на крик.
Женщина не отвечала.
Вот что тогда на него нашло? Вадик рассвирепел, достал пистолет и, зажмурившись, выстрелил в женщину. Судя по всему, попал в область живота. После этого он выскочил из клиники, добежал до дома, хлебнул водки прямо из горла и наконец свалился на кровать почти замертво.
Утром он проснулся поздно. В голове шумело, но боли уже не было. Вадик умылся, прополоскал рот, долго рассматривал в зеркале десну, широко раскрыв рот и оттягивая пальцем щеку, и в этот момент все вспомнил. Как вчера убил женщину, врача, Илону Давидовну. Хладнокровно и спокойно. Спьяну. Вадик даже вспомнил, что попал в живот. Он сидел на краю ванной, горько плакал и не знал, что делать дальше.
Потом надел парадную форму, собрал все документы, вещи и пошел к соседям. Опять долго звонил в дверь, пока не вспомнил, что они все еще на даче. Тогда он позвонил в дверь Ленки, которая долго не открывала.
— Что опять? — спросила сонная Ленка, недавно вернувшаяся со смены.
— Я Илону Давидовну убил.
— Не поняла, — честно сказала Ленка.
— Врачицу. Стоматолога, — терпеливо объяснил Вадик.
— Как убил? — тут же проснулась Ленка.
— Выстрелил в живот, — ответил Вадик и рассказал, как все было.
— Пить будешь? — Ленка полезла в тумбочку.
— Буду.
Они выпили. Помолчали. Ленка не знала, что сказать.
— Может, тебе показалось? — спросила она наконец.
— Нет, точно убил. Или ранил. — В глазах у Вадика промелькнула надежда на чудо.
— И что теперь делать будешь? — спросила Ленка.
— Не знаю, не знаю… — заплакал Вадик.
— Давай ты к тете Рае сходишь? Она тебе валерьянки даст.
Вадик кивнул и пошел к тете Рае. Дверь открыл ее муж.
— Таблетку? — спросил он.
— Да, — ответил Вадик. — А тетя Рая дома?
Тетя Рая вышла в коридор.
— Мне бы валерьянки, — сказал Вадик.
— А что случилось? На тебе лица нет! — ахнула тетя Рая, роясь в пакете с лекарствами. Вадик выпил валерьянки и рассказал про то, как убил Илону Давидовну.
Муж тети Раи достал водки и плеснул Вадику в рюмку. Вадик покорно выпил.
— Что мне делать? — спросил Вадик, глядя с надеждой на соседей.
— А что теперь поделаешь? — всплеснула руками тетя Рая. — Надо идти сдаваться.
— Да, я пойду, — кивнул Вадик. — Только это… Я вам ключи от квартиры оставлю? Цветы у меня поливайте, пожалуйста.
— Конечно, конечно, — сказала тетя Рая.
— Все, я пошел.
— Ну, с богом. — Тетя Рая перекрестила Вадика.
Он понуро шел мимо детской площадки в сторону арки. Почти дойдя до гипсового льва, он свернул в лавку, где пекли утреннюю порцию лаваша. Вадик лаваш не очень любил, но запах свежего хлеба чуть не заставил его плакать.
— Мне один, — сказал Вадик, и продавщица с улыбкой выдала ему самый горячий, только из печки. Вадик откусил кусок и начал жевать.
— А я врача убил, — сказал он жене хозяина пекарни. — Она мне зуб вылечила, а я ее убил. Теперь меня в тюрьму посадят.
Та ахнула. Ее муж вытер руки полотенцем в бабочках и налил Вадику мутной настойки из бутылки без этикетки.
— Сам делаю, — сказал хозяин пекарни, и это были первые слова, которые Вадик от него услышал. Настойка была замечательная, на травах, чуть горьковатая, вкусная. Вадик аж зажмурился от удовольствия, выпил до дна и закусил лавашом.
