Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Крыму. Возвращение
Идти до амбара было недалеко, поэтому Данилов не стал задавать больше вопросов. По дороге он обратил внимание на то, что Евгения Сергеевна дышит как-то необычно.
– Что за странная одышка? – поинтересовался Данилов.
– Пыхчу от ярости! – был ответ. – Вы сейчас тоже запыхтите.
На столе, стоявшем у входа в амбар, куда обычно выкладывалось выдаваемое, стояли две раскрытые картонные коробки с бело-красными этикетками на боках. Аскорбиновая кислота, пятипроцентный раствор для инъекций. Данилов решил, что Евгения Сергеевна пригласила его на склад, чтобы зафиксировать недостачу упаковок в коробках, и удивился еще больше – зачем такая спешка? Недостача может и подождать, а у него сейчас самое ценное послеобеденное время, когда после перерыва и небольшой прогулки до кафе и обратно голова свежая и с документами работается быстро.
Стоило заглянуть в коробки, как захотелось запыхтеть самому. Упаковки с ампулами, вместо того чтобы лежать ровными штабелями, были сплющены, раздавлены, разорваны и лежали вперемешку, пересыпанные осколками разбившихся ампул. Сверху, в обоих коробках, лежали желто-голубые листы бумаги формата А5 с диагональной надписью большими печатными буквами «ПРИВІТ РОСІЙСЬКОМУ КРИМУ!».
– Что это такое? – спросил Данилов, беря в руки один из желто-голубых листов.
С оборота лист был белым и чистым.
– Это привет российскому Крыму, – перевела Евгения Сергеевна, как будто Данилов был не в состоянии понять смысл надписи.
– От кого?
– Из Тернополя, с фармацевтической фабрики «ТЕФА», – Евгения Сергеевна постучала указательным пальцем по этикетке на боку коробки. – Мы получили две коробки. Я открыла одну и решила проверить вторую. Такое впечатление, что ногами топтали. Между прочим, мы не первый год с ними работаем. И продолжаем работать, несмотря ни на что. Мне это кажется странным, потому что ту же аскорбинку производят в Краснодаре, но у Батьки Махно свои соображения.
– У кого? – не понял Данилов.
– Владимир Александрович, ну вы как будто вчера приехали! – укорила Евгения Сергеевна. – Батькой Махно зовут Остапа Григорьевича Сахно, первого заместителя директора департамента, через которого идут все медицинские закупки в Севастополе. На то отдельный приказ есть.
– Я в курсе, – ответил Данилов. – Читал.
В закупочную деятельность Данилов особенно не вникал, потому что она была отлажена еще до его появления в Севастополе и работала хорошо, без сбоев. По каждой группе товаров имелись поставщики, искать кого-то не было необходимости, да и никто не приходил с предложениями. Евгения Сергеевна, которой Данилов полностью доверял, регулярно составляла заявки, Данилов их подписывал – и на том его участие в закупках заканчивалось. В приказе директора департамента о том, что в целях совершенствования закупочной деятельности все поставщики должны быть одобрены ее первым заместителем, Данилов не видел ничего странного. У Остапа Григорьевича большой опыт в торговле лекарствами и медтехникой. Кому, как не ему, контролировать процесс? На самотек же его пускать нельзя. Могут быть разные злоупотребления. Опять же, закупать определенный товар у одного поставщика выгоднее, чем у разных – большие объемы дают лучшие цены.
– Через него и только через него, – повторила Евгения Сергеевна. – Иначе секир башка. Бывший главврач «восьмерки» попытался рыпнуться и в два счета стал бывшим. Батька свой интерес блюдет четко.
Евгения Сергеевна подняла правую руку со сложенными в щепоть большим, указательным и безымянным пальцами и выразительно потерла ими.
– Вы присутствовали при том, как Остап Григорьевич брал деньги у поставщиков? – нахмурился Данилов. – Видели своими глазами, как он «блюдет свой интерес»?
– Да кто же это при свидетелях делать будет? – усмехнулась Евгения Сергеевна. – К тому же Батьке нет смысла действовать так грубо. Там все гораздо запутаннее. Часть фирм, с которыми мы работаем, принадлежит ему, то есть формально – его жене, а остальные – его давние партнеры. Рука руку моет, но придраться не к чему.
– Давайте прекратим этот разговор, – Данилов положил листок обратно в коробку. – Не стоит делать выводы, порочащие человека, не имея на то веских оснований. Про меня тоже можно напридумывать чего угодно.
– Например? – прищурилась Евгения Сергеевна.
– Ну, не знаю… – растерялся Данилов. – Например, можно сказать, что у меня с женой нелады, – он суеверно постучал костяшками пальцев по столешнице, – поэтому я и приехал из Москвы в Севастополь.
– Личная жизнь начальства меня не интересует, – усмехнулась Евгения Сергеевна. – И замужем я никогда не была, так что на своем опыте судить не могу. Но мне всегда казалось, что когда любят, то стараются не разлучаться… Извините, Владимир Александрович, это я не про вас, а просто к слову. Ну что с этим будем делать? – она указала взглядом на коробки. – Мне кажется, что к акту надо фотографии приложить.
– Непременно, – согласился Данилов. – Со всех ракурсов. Больно уж… кхм… нестандартный случай. Сфотографируем, запечатаем, напишем акт и отправим все в департамент, в отдел организации лекарственного обеспечения. Пусть разбираются. Только вот еще что, Евгения Сергеевна. Если уж у нас зашел разговор о моих семейных делах, то я хотел бы прояснить ситуацию. Моя жена осталась в Москве из-за работы. Она – директор регионального объединения на московской станции и, одновременно, зам главврача. А у меня в Севастополь нечто вроде командировки. Вот налажу все, если, конечно, смогу, и уеду домой.
– Вы бы пока развелись с женой, фиктивно, и прописались бы в здешней квартире, чтобы потом оставить ее за собой, – посоветовала Евгения Сергеевна. – Будет куда летом приезжать.
– Такие финты не в моем стиле, – усмехнулся Данилов. – К тому же в глубине души я человек суеверный и фиктивно разводиться не стану ни за какие коврижки. Начнешь фиктивно, а закончишь по-настоящему. Отойдите, пожалуйста, от стола.
Евгения Сергеевна отступила на два шага. Данилов достал из кармана брюк телефон и сфотографировал коробки сверху и сбоку. Затем он крупным планом снял этикетку на коробке и листок с «приветом».
– Владимир Александрович! – к Данилову подбежала диспетчер оперативного отдела Галя Горбарец. – У Риты Ремизовой мать только что привезли в первую больницу! Ишемический инсульт! Рита сидит сама не своя, работать не может. Можно ее отпустить? Я уже вызвала Ковтун, та через полчаса приедет и до десяти поработает вместо Риты. А ночью мы без нее справимся.
В оперативном отделе, который принимал вызовы у населения и передавал их на подстанции, дежурило всего три диспетчера. Три диспетчера – это мало даже по зимним меркам, а по летним, когда население Севастополя увеличивается втрое, – и подавно. Работа у диспетчеров очень сложная и ответственная. Далеко не каждый вызов передается внятно и четко. Приходится выспрашивать, уточнять. Вызывающие нервничают, путаются, грубят. С подстанциями есть свои сложности. Надо координировать работу с учетом текущей ситуации, передавая вызовы не только «по адресу», но и с учетом загрузки. Кроме приема и передачи вызовов оперативный отдел отслеживает наличие свободных коек в стационарах и с учетом этого организует госпитализацию – дает бригадам «место» в той или иной больнице. Кроме трех диспетчеров в оперативном отделе дежурит врач, старший в смене. Он руководит работой отдела, консультирует по телефону, но большую часть времени выполняет работу четвертого диспетчера. Медики шутят, что работа в оперативном отделе сродни работе авиационного диспетчера – столько же напряжения и столько же ответственности. В этой шутке девяносто процентов правды.
– Отпустить, конечно! – не раздумывая ответил Данилов, понимая, что работник из Риты никакой. – А почему вы ко мне с этим обращаетесь? Замены в компетенции Першанова. Или он против?
Илья Борисович Першанов стал руководить оперативным отделом после того, как получил на вызове ножевое ранение брюшной полости. На вызовы после этого он больше ездить не мог – развилась фобия, поэтому перешел на сидячую работу. Илья Борисович был хорошим заведующим, умным, опытным, способным быстро принимать решения, причем верные. Кроме того он был чутким и добрым руководителем и пользовался у подчиненных не только уважением, но и любовью. Разумеется, при таком наборе достоинств у человека должны были быть и недостатки. Илья Борисович боялся начальства. Любого, начиная с Данилова и выше. Вот и сейчас отпустить сотрудницу без разрешения главного врача он не мог. Данилову такое поведение не нравилось. Он считал, что людям надо предоставлять как можно больше самостоятельности и что идеальным главврачом можно считать такого, без которого станция способна работать так же четко, как и при нем. Поэтому Данилов всякий раз напоминал Илье Борисовичу, что тот вправе решить вопрос самостоятельно.
