Наталья Патрацкая - Аквамариновая мэм
Паяльник уткнулся своим носом в бесконечность пространства и излучал температуру пайки. Туманная снежность заменяла шторы. Схема заработала. Я разрабатывала новый прибор. Квадрат плоского экрана светил ровно перед глазами, он звал меня нарисовать новую конструкцию, он тянул к себе и отталкивал, но жизнь без него пуста и скучна. Экран притягивает, как мужчина, или собирает мысли о них, что одно и то же, жизнь у экрана становится нормой, повседневной жизнью. Жизнь с клавиатурой под пальцами становилась реальной и скучно – нескучной.
Чем отличается астра от хризантемы? Принципиальное отличие в том, что хризантема потомок астры. Хризантема самая одомашненная культура для срезанных букетов, а астра тот цветок, который может расти на любой клумбе, расцветая очень поздно, когда уже осень начинает дышать холодом. Общая черта между астрой и хризантемой – множество лепестков весьма похожей формы. Люби – не люби.
Так почему нельзя хризантему астрой назвать? Астра на улице цветет, хризантема в квартире, в вазе стоит до трех недель. Могут они друг на друга смотреть в окно, могут дать название приборам, – так думал Платон Иванович, придумывая название для очередной работы.
– Осип, – сказал Платон Иванович, – есть для вас серьезное задание: создать прибор. Прибор должен стрелять магнитными лучами в металлические предметы на человеке. С таким прибором легко можно обезвредить любого человека с оружием в руках, предположительное название оружия – 'астра'. Астра предназначена для облакайдеров.
– А почему не хризантема?
– На кончике прибора стоит шарик с отверстиями, из которых могут выйти лучи, получается цветок, типа астры или хризантемы, но поражает объект один луч, остальные лучи холостые.
Глеб стоял у проходной фирмы с букетом белых хризантем.
Я вышла из здания с Осипом, и прошла мимо белого букета цветов.
Глеб посмотрел Спинозе вслед и опустил букет в сугроб. Я обернулась, посмотрела на цветы в сугробе, оставила своего попутчика и подошла к Глебу.
– Глеб, ты чего стоишь у проходной? Здесь тьма людей, меня многие знают.
– Спиноза, я люблю тебя! Влюбился я, понимаешь? Хожу за тобой, а ты мимо меня с разными мужиками проходишь.
– Я иду с работы, на работе в основном со мной работают мужчины, с ними иногда я выхожу после работы, а сейчас со мной шел сотрудник.
– А мимо меня, почему проходишь?
– Мы разговаривали, надо было фразу закончить, я ведь вернулась к тебе, бери букет из сугроба, и идем со мной, у меня есть полчаса времени.
– В ресторан пойдем, хоть на часок?
– Глеб, я в рестораны не хожу!
– Хорошо, идем в лес.
Снег поблескивал в вечерних лучах уличных фонарей. Глеб пытался взять меня за руку или под руку, но я выдергивала свою руку из его плена.
– Глеб, здесь люди, нельзя идти, держась за руку.
– Ты хоть цветы возьми.
Я взяла букет цветов из рук Глеба, и понесла их головками вниз. Я знала все тропки и дорожки, ведущие в сторону дома, мне ничего не оставалось, как часть дороги пройти по людному кварталу, потом вместе с Глебом свернуть в сторону лесопарка. Глеб остановился, пройдя десять метров среди сосен и елей.
– Спиноза, постой со мной немного!
Я остановилась по велению мужчины. Он схватил мою руку, потом обнял. Из моих рук хризантемы плавно опустились в очередной сугроб, вслед за букетом в сугроб опустилась и женская сумочка. Глеб поцеловал мои губы, если бы они были из металла, то он бы к ним примерз, но теплые губы, после краткого и неожиданного поцелуя, дернулись и отвернулись.
– Ой, Глеб! Не надо! Ты хотел поговорить, так говори!
– А что с тобой разговаривать! Ты все молчишь и на все предложения говоришь кратко: нет!
– Пройдем немного по дорожке, – сказала я, доставая цветы и сумку из сугроба.
Глеб шел рядом, потом он резко остановился и попытался приблизиться ко мне, но я отгородилась от него букетом и сумкой.
– Спиноза, ты как собака, но не на сене, а на снегу. Нас здесь никто не видит!
После его слов в конце лесной аллеи показались парень с девушкой. Девушка бросила сумку в сугроб, и они обнялись.
– Посмотри, ты говоришь, что никто нас не видит, да нас уже копируют, смотри, на месте моей сумки, в сугробе лежит сумка девушки, и они целуются!
– Пойдем, Спиноза в ресторан!
– Не пойду, говори, что ты от меня хотел?
– Твои координаты.
– Глеб, хватит тебе и моего рабочего телефона.
– Спиноза, тогда ты ко мне приезжай…
Группа конструкторов разрабатывала алюминиевые профили, используя опыт мудрых стран. Профили нужны были для создания комплекса контрольно-измерительной аппаратуры, предназначенной для проверки облакайдеров. Что интересно, в Островной стране делали такой алюминий, что его инструменты перепилить не могли, а химики при всем своем оплаченном желании, не могли полностью узнать химический состав алюминиевого сплава. Платон Иванович сидел на своем рабочем месте, у него была окладистая борода, и он любил повторять, как его встретили в городе Золотой Разлом, где запускали в серию алюминиевые профили:
– Спиноза, приехал я в город, где наши профили запускают на заводе, а навстречу мне идет мужик и говорит: 'Ой, Карла Маркса идет!' В командировку в город Золотой Разлом, расположенный в Славных горах, я ездила летом, точнее залетела с восточным ветром на самолете в столицу Славных гор, потом на автобусе доехала до города Золотой Разлом. Ночь в чужом городе – это сложно. В час ночи я оказалась в гостинице при вокзале города, куда взяли меня по командировочному удостоверению. Утром я с технической документацией поехала на завод. Город был полукругом окружен крупными заводами, в один из них мне и предстояло попасть.
Я села в автобус на место, расположенное рядом с кабиной шофера. Мой профиль отражался в темном стекле кабины. Автобус столкнулся с машиной, которая резко затормозила перед автобусом. Вмятина в автобусе была с моей стороны. Шофер успел открыть дверь, и я выбежала из автобуса одной из первых. Потом я пошла на ближайшую остановку и опять села в автобус.
В мою задачу входила встреча с главным инженером завода. Заводоуправление размещалось в старом двухэтажном здании. На втором этаже находился кабинет директора и главного инженера. Директор был на месте, и из его кабинета иногда доносились слова, когда кто-нибудь открывал к нему дверь. Судя по всему главной задачей директора на тот момент было… разведение свиней для заводской столовой.
Главный инженер, красивый, высокий, пожилой мужчина спокойно встретил меня, мы подписали нужные бумаги. Завод брал на себя выпуск части алюминиевых профилей, остальные заказы позже разместили на других заводах. Я вышла из заводоуправления, рядом с которым на клумбе росли астры. Я поехала в гостиницу взяла свои вещи, села на электричку, которая доставила меня в столицу Славных гор.
В городе Золотой Разлом меня поразили люди, они в основном были очень низкого роста, чуть выше лилипутов, и только когда стали подъезжать к столице Славных гор, в электричку стали заходить высокие молодые люди.
О положительных результатах командировки я доложила заместителю главного инженера фирмы, который руководил работами по разработке, изготовлению и внедрению алюминиевых профилей. На доске почета завода появился мой профиль, за последние достижения в разработке и использовании алюминиевых профилей, изготовленных в Золотом Разломе.
Моя напряженная работа всегда сопровождалась приятными мужскими взглядами. Из алюминиевых профилей в течение одного месяца сделали большое число шкафов, для контрольно-измерительной аппаратуры, предназначенной для контроля различного типа облакайдеров. Сборочный участок работал необыкновенно быстро. Шкафы не сваривали, как это было со стальными шкафами, их просто свинчивали. Мне предстояло за месяц разработать все несущие конструкции для семи блоков, в один из этих шкафов. Разработать семь блоков контрольной, измерительной аппаратуры за месяц – это много. Подобные задачи получили еще двое мужчин конструкторов. Когда на сборочном участке собирали три шкафа с контрольной – измерительной аппаратурой, народу набежало много. Кто-то сказал, что при сборке моего шкафа были ошибки, на что рабочие сборщики ответили, что у меня ошибок было меньше всех.
Слева от меня сидела Надежда, девушка с волнистыми волосами до плеч. Она, когда приходила утром на работу, всегда совершала определенный ритуал. Надежда садилась за стол, снимала кольца, смазывала руки кремом, надевала кольца и поворачивалась к кульману, словно исчезала из поля зрения. Она симпатизировала Осипу.
И я иногда не могла понять, на кого он больше смотрит: на меня или на нее?
Надежда была изящней меня, она ходила стремительно на высоких каблуках, и пользовалась хорошими духами. Как-то она показала мне в магазине духи, которыми пользуется. Я купила эти духи, и Осип потерял ориентацию. Вероятно, с этого момента он стал смотреть на меня. Или он приходил вдыхать знакомый аромат?
