Наталья Андреева - Новое платье королевы = Эскорт

Наталья Андреева

Новое платье королевы = Эскорт

ПРЕДИСЛОВИЕ

Перед вами новая версия романа «эскорт». Литературный ремейк. Разумеется, у читателя возникает вопрос: а зачем это надо, переписывать книги, которые уже несколько лет продаются? Но представьте себе ситуацию. В крупное издательство приходит начинающий автор, приносит свою первую рукопись. Даже если роман неплох, ему все равно говорят: требуется серьезная доработка. И за дело берется редактор. В итоге, когда роман выходит, автор открывает его, читает, и приходит в смятение. Вроде бы я, а вроде бы и не я. Сюжет похож, герои до боли знакомы, место и время действия тоже. Но ведь я совсем не это хотел сказать! И меня там так мало. Но дело сделано, роман вышел в печать, его читают, у него есть поклонники. Проходят годы…

Контракт заканчивается, автор к этому времени стал известен, его книги покупают, к его мнению прислушиваются. И первые романы готовятся к переизданию. И тут автор понимает, что в таком виде это выйти не может. Его ведь там так мало, что ставить на обложке всем известное имя — это обмануть ожидания читателя. А ведь романы для автора все равно что дети. Одинаково дороги. И, чтобы продлить жизнь своему первенцу, он переливает в него свежую кровь. Прежде чем поставить на обложке свое имя, отсекает все чужеродное. «Приемные родители» остаются в прошлом, теперь это только его дитя, и ничье больше. Вот так появляется ремейк.

Скажу сразу: я не собираюсь перерабатывать все свои ранние романы. Есть тексты, к которым не вернусь никогда. Что сделано, то сделано. Там, где меня много, все равно ничего не прибавится. Но если в душе осталось чувство глубокого неудовлетворения своей работой, то я открываю рукопись и начинаю ее перечитывать. А потом делать поправки. И в конце концов появляется вариант, который меня целиком и полностью устраивает. Надеюсь, что и вы не обманетесь в своих ожиданиях. Даже если этот роман уже читали.

КОРОЛЕВА УМЕРЛА

Народу на перроне было мало, высокая шатенка в старом полушубке постоянно оглядывалась и не выпускала из рук чемодан. Поезд опаздывал, как, впрочем, и всегда. Девушка косилась на группку крикливых женщин с огромными клетчатыми сумками в руках, прикидывая, кто же из них окажется ее соседкой по купе. Сумки были пусты, женщины ехали в Москву, на Черкизовский рынок, за товаром. Всех их в городке хорошо знали, на рынок-то хоть раз в неделю ходит каждый. Для женщин с огромными сумками поездка в Москву была делом привычным. Шатенка же боялась и предстоящей дороги, и шумных попутчиц, и туманного будущего, в котором не было ей обещано ни жилья, ни денег, ни работы. Но еще больше боялась, что скоро настанет весна, вместе с ней придет ожидание праздника и опять обманет. А потом наступит долгожданное лето и пролетит в одно мгновение. И снова осень, дождь, слякоть, тоска, и наконец опять — долгая, холодная зима. И — ничего. Год прошел, как сон пустой.

Девушка невольно содрогнулась. Что хуже? Неизвестность или расписанная на много лет вперед унылая, скучная жизнь? Гудок тепловоза. Наконец-то поезд! Ее никто не хватился. Все на работе, она оставила на столе записку. Чтоб не искали. Деньги в доме были, хватило на билет до Москвы. Она рассчитывала, что хватит и на первое время. На скромное жилье и простую еду, пока не найдет работу. Но как же страшно, боже ты мой! Как же страшно… Ехать в никуда.

Войдя в тамбур, она еще раз оглянулась: а может, вернуться? Никто ничего не узнает. Сдать билет, порвать записку. Поддавшись порыву, девушка шагнула было назад — но уже напирали женщины с сумками, проталкивая ее в вагон. Поезд не задержался на маленькой станции. Минута — и перрон поплыл назад; выйти шатенка не успела. Она испуганно огляделась. Вагон чистенький, хотя и старый. Безликие двери купе. Какое же из них ее?

— Девушка, одеяло брать будете?

— А что, у вас холодно? — испуганно спросила она. Вдруг захотелось домой. Пусть однообразно, скучно. Зато тепло.

— Я вообще-то топлю, — буркнула проводница и посмотрела на девушку с неприязнью. На студентку не похожа, студенты еще не возвращаются с каникул обратно в Москву. Чего этой-то там делать? Болтаться по вокзалам в поисках хоть какого-нибудь заработка? Хотя одета прилично, лицо не накрашено. Проводница сжалилась:

— Ну, чего стоишь? В купе заходи. Билет-то есть у тебя?

— Да, конечно. — Девушка поспешно полезла в сумочку искать билет.

Проводница внимательно осмотрела проездной документ и кивнула: проходи. Буркнула: второе купе. Девушка нерешительно дернула за ручку. То ли заело, то ли заперто.

— Не заперто, войдите! Дергайте сильней, — раздалось из-за двери.

Шатенка сильнее потянула за ручку и, справившись наконец с дверью, вошла в купе. Где увидела два таких же испуганных глаза и светлую челку над ними.

— Ой, слава богу! — соседка вздохнула с облегчением, заговорила радостно: — А я думаю: вдруг купит билет в это купе мужчина, придется всю дорогу ехать с ним. Вдвоем. Хотела проводницу попросить, чтобы сразу переселила меня к женщинам. Ой, как же мне повезло!

Похоже, что повезло обеим. Девушки еще только присматривались друг к другу, но это уже была взаимная симпатия, а не взаимная неприязнь. Они были чем-то похожими и одинаково хорошенькими—в меру. Не так чтобы одна была красавицей, а другая ей тут же позавидовала бы. Обе высокие, стройные, одна шатенка, другая блондинка, у одной глаза серо-голубые, у другой серо-зеленые.

— Наташа.

— Вика.

Они легко нашли общий язык, а вскоре и сами удивлялись, как это жили друг без друга до сих пор. Почему поехали в столицу на поиски счастья не вместе, а поодиночке? Но несправедливость была устранена, и теперь они взахлеб рассказывали свои биографии, делились сокровенным.

— Знаешь, мне так все надоело! Окончила курсы секретарей, потом бухгалтерские курсы, потом школу, где обучали на манекенщиц. У меня рост хороший, вот и решила попробовать. Но в нашем городке это сплошное надувательство. Заманивают девчонок вроде меня, берут деньги и внушают, что мы на что-то годимся. А работы для нас в городе нет. Тем более моделями! Мать не пускала в Москву, но я все равно сбежала…

— Ужас, что за жизнь! Выскочила сдуру замуж в восемнадцать лет, в двадцать родила ребенка. Пробовала работать, но в государственных учреждениях денег платят мало, а частники все соки выжимают. У них не разбогатеешь! Окончила местный пединститут. И курсы секретарей, как и ты. Что толку-то с этих курсов? Печатаю быстро…

— Ой, и я тоже!

— …а работы все равно нет. Муж приносит зарплату, ее, как всегда, не хватает. С мая месяца в огороде — сажаем, поливаем, пропалываем. Родители мужа деньгами почти не помогают. У меня же одна мать, отца нет. Не бедствуем, конечно, и с голоду не умираем, спасибо подсобному хозяйству, но тоска. Тоска страшная. А я жить хочу. Понимаешь? Жить.

— Ой, и я! Пусть не получится, так хоть посмотреть на нее, на Москву-то. Какая она? Ты была там?

— Муж был. С родителями, в детстве. А я только слушала, что он рассказывал. Интересно. Ты где жить-то собираешься?

— Квартиру снять. У меня тетка в Москве, так я с недельку у нее поживу, а потом найду квартиру или комнату. И работу.

— Давай вместе? А? На двоих дешевле.

— Ой, и правда!

— И работу вместе будем искать. И вообще, вдвоем не так страшно.

— Как нам повезло! Мы теперь вместе.

— Да. Повезло.

И они на радостях достали похищенные из дома съестные припасы. Обе ведь уехали нелегально, вопреки воле родных. На столе появился чай в термосе, бутылка дешевой минеральной воды, бутерброды с неаппетитной колбасой местного производства, горстка конфет, пряники и сушки. Но жажда общения была сильнее. Встретились родственные души. Сколько же им надо было сказать друг другу! Когда одна почти уже засыпала, другая тут же спрашивала:

— Ты не спишь? А я вдруг вспомнила…

И вновь рассказ о событиях прошлых лет и грезы о сказочном будущем. Им не терпелось делать что угодно, только бы не сидеть и не ждать. Действовать.

Они задремали уже под утро. Поспать удалось пару часов. Когда поезд остановился у перрона Казанского вокзала, две девушки уверенно ступили на московскую землю самыми близкими подругами, даже и не подозревая о том, как по-разному сложится их судьба…

…Ричард Носков спросонья не понял, в чем дело. Так рано ему давно уже никто не звонил. Клиентки, обслуживаемые Ричардом, сами просыпались к полудню. Временное измерение, в котором существовали Носков и его дамы, находилось вне понимания людей, испытывающих недостаток в средствах, вынужденных зарабатывать в поте лица на хлеб насущный. Те с утра уже давились в общественном транспорте, в девять-десять зевали на своих рабочих местах, к полудню начинали мечтать о том, как отведают в обеденный перерыв очередного дежурного супчика в ближайшем кафе. Носков же в это время видел сладкий сон, в котором не было места надрывающемуся телефону.