Мелвин Берджес - Сучка по прозвищу Леди
Стоило мне принюхаться, и почти тотчас обнаружился свежий след — даже земля еще не остыла. Стараясь не шуметь, я пошла по следу. Кто не знает, что кошка, приступая к охоте, едва не стелется по земле, и я стала делать то же самое, хихикая про себя — собака, а охотится, как кошка! Однако это как раз и должно было принести мне удачу. Кот, которого я искала, сидел прямо передо мной на стене, огораживающей сад. Я не хотела, чтобы он заметил меня, поэтому тихонько проскользнула в открытые ворота, а потом спряталась за кустами около крыльца.
Коту было чего бояться. Свой план я придумала в долю секунды, когда вошла в ворота и спряталась в кустах. Мне предстояло позвать кота. Но этого я как раз не боялась. Крепко сжав губы, словно во рту у меня лимон, и использовав язык наполовину как губы и наполовину как язык, я все еще могла изобразить человеческую речь, во всяком случае, настолько, чтобы обмануть кота.
А он, пухленький, ничего не подозревая, продолжал сидеть на стене. Я немного потренировалась, стараясь производить поменьше шума, после чего…
— Кис, кис, кис, кис, кис. Сюда, кис-кис, — позвала я.
Что ж, совсем неплохо. Я была в этом уверена, однако на кота мои «кис-кис» не произвели должного впечатления. Взвизгнув, он вскочил на лапы, выгнул спину, и шерсть у него встала дыбом. Потом он стал медленно поворачивать голову, оглядывая кусты, за которыми я пряталась, как будто не понимая, кто там может быть. Пришлось «превратиться» в неподвижный камень, а это было нелегко. Каждый мускул жаждал движения, погони, но я знала, стоит мне пошевелиться, и кот исчезнет, не успею я глазом моргнуть.
— Сюда, кис, сюда, я дам тебе рыбки. Вот молочко, кис-кис, — повторяла я.
Прячась в кустах, я придумывала самые немыслимые деликатесы, но глупый кот боялся мне поверить. В конце концов, все еще раздувшись, как шерстяной шар, он стал, шипя и плюясь, медленно пятиться. В это время открылась дверь, и на крыльцо вышла женщина.
Бывают же случайности, от которых сердце заходится в надежде. В руке она держала банку с кошачьей едой. Судя по всему, это был ее кот, и она хотела зазвать его в дом. Что ж, пусть зовет вместо меня! А я буду поблизости. Мне надо было сохранять неподвижность и ждать, когда она приведет ко мне кота. Но ждать!.. До чего же трудно!
— В чем дело, Дымок? Что с тобой? Иди же, киска! Бог ты мой! — воскликнула она, обратив внимание на необычное поведение кота, который словно перевоплотился в черта. — Иди же, Дымок, пора обедать, — сказала она.
Больше я не могла сдерживать себя. Чаша терпения переполнилась.
— Да-да, иди и поешь, Дымок, пора обедать, пора обедать! — прорычала я.
Я уже не контролировала себя, и мой голос прозвучал, словно из преисподней. Женщина с криком бросилась в дом и захлопнула за собой дверь. Кот завыл и метнулся в сторону, словно язык пламени. Прятаться уже не имело смысла, и я, выскочив из кустов, помчалась за ним. Маленький мерзавец влез по трубе на крышу находившейся рядом оранжереи, прежде чем я успела перевести дух. Когда я стояла внизу и лаяла на него, из окна вылетела банка с кошачьей едой и ударила меня по плечу. Оглянувшись, я увидела женщину, которая криками хотела меня отогнать. У нее было бледное, как молоко, лицо.
— Спасибо! — пролаяла я.
Не знаю уж, поняла она или не поняла. Схватив банку зубами, я поплелась, заметно хромая, на Уитингтон-стрит. Мало того, что у меня не зажила рана на голове от маминой сковородки, так теперь еще плечо болит. Тем не менее, у меня была еда.
Отойдя на довольно большое расстояние, я уронила банку на землю и минут десять возила ее носом, стараясь добраться до еды. К счастью, банка оказалась открытой, однако, не имея ни ложки, ни рук, мне стоило большого труда выковыривать из нее еду. Сначала я попробовала действовать палкой, зажав ее в зубах, но получалось слишком медленно. В конце концов мне все же пришлось удовольствоваться лишь половиной содержимого банки, и я не только не наелась, но лишь разожгла аппетит. Вот уж несчастное создание! Мне требовались защита и еда. Надо было искать Терри. Я хотела иметь хозяина — и чем быстрее, тем лучше.
Глава 4
К тому времени, как я добралась до Копсон-стрит, отчаяние уже не отпускало меня. Ныло расцарапанное банкой плечо, пульсировал глаз, лапы были в крови, и я умирала от голода. Вновь найдя след Терри, я побежала по Уилмслоу-роуд. Далеко он не ушел. Я нашла его с банкой пива в руке и в пальто с поднятым воротником (утро было холодным) на скамейке рядом с «Сэйнсбери». Рядом с ним сидел старик, упершись локтем в колено и крепко сжимая в руке собственную банку пива.
Мне стало страшно. Я остановилась поодаль, но так, чтобы не выпускать Терри из вида. Ну и власть у этого человека! Умей он контролировать себя, мог бы править миром. Я сидела и смотрела на него сквозь ноги неторопливых пешеходов и людей, спешивших на автобус, и мне представилась картина войны, в которой Терри был генералом. Вот это битва! Целые подразделения неожиданно превращались в собак! Крики мгновенно переходили в лай, люди падали на четыре ноги-лапы, причем ранцы придавливали их, и им приходилось нелегко, пока они вылезали из-под груза, а потом поднимались с нелепым видом и стояли, тихонько поскуливая. Некоторые пытались воспользоваться ружьями и гранатами, но у них были лишь зубы и лапы. Собака, стреляющая из ружья! Из танков тоже доносился лай, потому что собаки там сидели, как в западне. Падали с неба самолеты, так как за штурвалами сидели лающие пудели, пытавшиеся зубами ухватиться за рычаг. Корабли с заглохшими моторами бессмысленно кружили на одном месте! Вот вам и оружие! Можно забыть об атомных бомбах, забыть о бактериологическом оружии! Пусть все солдаты превратятся в собак!
А если бы он сотворил такое со всей человеческой расой? Тогда на земле был бы настоящий рай! Никто не мог бы открыть банку, водить машину, класть кирпич на кирпич. Никто не мог бы открыть окно и закрыть дверь. Никто не мог бы сосчитать, сколько у него денег, тем более потратить их. Собаки вернулись бы в леса и на поля, бегали бы по разрушающимся улицам. Я живо представила, как
магазины на Копсон-стрит становятся грязными, в стенах домов появляются щели, тротуары проваливаются, трава и деревья одолевают асфальт. Кролики заполняют автомобильные стоянки! Начинается охота на телят и ягнят!
Я вспомнила о городской ферме на Уитеншоу-парк и напомнила себе, что надо туда заскочить.
Потом я тряхнула головой, и вернулся мир людей — вонючие автомобили, еда в банках, весь мир в оберточной бумаге, как игрушка больших белых обезьян. Проклятье!
Но в этом мире был Терри.
«Хозяин», — подумала я. Прежде я бы плюнула, приди это слово мне на ум, но теперь я была сукой и ощущала бурлящую радость в сердце. Теперь это слово имело для меня совсем другой смысл! Еда, спасение от одиночества, любовь. Я была уверена, что смогу полюбить его. Но полюбит ли он меня?
Я медленно направилась к нему, низко опустив голову, но не сводя с него пристального взгляда и слегка помахивая хвостом. Первым меня заметил сидевший рядом с Терри старик.
— Твоя собака? — спросил он.
Терри перевел взгляд на меня и вздрогнул.
— Господи, нет, с чего ты взял? — прохрипел он. Старик поглядел на него и с любопытством наморщил лоб.
— Кажется, она знает тебя, вот и все. Эй, парень… — Он протянул ко мне руку, как бы приглашая подойти поближе. — Ну же, парень. Как тебя зовут? Хороший пес!
Люди почему-то всегда представляют собак как представителей мужского пола, но мне было все равно. Я позволила ему погладить себя по голове и похлопать по спине, но мой взгляд был устремлен на Терри. Я чувствовала запах страха, который обволакивал его, сочился из его пор. Отпрянув от меня и даже отсев подальше, он спрятал банку под пальто и крепко сжал положенные одна на другую ноги. С опаской наблюдая, как сосед ласкает меня, он даже не протянул ко мне руку.
— Ты в порядке? — спросил он.
Я кивнула в ответ. Старик рассмеялся.
— Странный способ разговаривать с собакой, — сказал он.
Терри едва заметно ухмыльнулся.
— Хорошая… девочка? — произнес он с вопросительной интонацией.
Он наклонил голову, чтобы поглядеть, что у меня внизу, и я почувствовала, как, сама того не желая, покраснела. Осторожно протянув руку, которую был готов в любой момент отдернуть, если я выкажу недоброжелательность, Терри с моего соизволения погладил меня по голове и почесал за ушами. Я даже лизнула ему руку, как бы говоря, что готова подчиниться ему. Терри заулыбался. Я заскулила и поставила лапу на скамейку рядом с ним.
— Похоже, она к тебе слишком благоволит для собаки, которую ты прежде в глаза не видел, — с обидой произнес старик, вроде бы расстроившийся из-за того, что я предпочла Терри ему.
— Просто я знаю секрет, как с ними обращаться, правда, девочка? — улыбнулся Терри.
