София Блейк - Шлюха. Любимая
— Не так быстро, — сказала я Чарли, — проскочим в темноте поворот.
Почему–то принятое в отношении Вадика решение придало мне уверенности в своих силах, хотя ничего героического в нем я не видела — ни тогда, ни сейчас.
— Вообще–то на сафари тоже рекомендуют выезжать при дневном свете, — заявил Чарли. — Особенно новичкам.
— Поворот! — крикнула я. — Здесь!
— Но мы–то не новички, — вздохнул Чарли, крутя руль. — Верно, Алена?
— Алекс до сих пор тебе очень благодарен, — отозвалась Алена.
— А ты?
— И я тоже.
Что–то скрывалось у них в прошлом, что–то любопытное.
Я поняла все, что они говорили, несмотря на то, что оба моих спутника пользовались ивритом. Надо будет подольше скрывать свое знание этого языка, решила я. Авось, пригодится…
— Я не вижу дороги, — голос Чарли был тревожен — дальний свет фар выхватывал каменистую поверхность в окружении скал.
— Могу сесть за руль, — нахально сказала я.
— Ты серьезно говоришь?
— А что здесь такого? Я эту дорогу пешком протопала, своими нежными ножками. А тут специально приспособленный аппарат…
Договорить мне не удалось — вынырнув из–за поворота, на нас стремительно надвигались фары встречной машины. Похоже, это была легковушка.
— Развернись поперек, — сказала я, — ему нас не объехать.
Наш джип резко затормозил, Чарли выскочил из машины, я с ужасом услышала металлическое клацанье и поняла, что старый моряк передергивает затвор своего оружия. Я вжалась в сидение — свет галогенных фар, казалось, выхватывал из первозданной тьмы меня одну. Неизвестный водитель нажал на клаксон, Чарли резко крикнул что–то в ответ.
— Что он говорит? — спросила я Алену.
— Чтобы те вышли из машины.
— А те что?
— Ты с ума сошла? Они же по-русски отвечают.
— А, — прислушалась я, — точно…
Строго говоря, мат и англо-русские слова вперемешку вряд ли претендовали на то, чтобы называться русской речью, но голос говорившего, а точнее, визжавшего, я узнала почти тотчас.
— Хули надо, козлина ты нерусская! — бесновался Максим, не решаясь высунуться из своего «бимера». — Get away, move your car!
— Come out of your car, — кричал Чарли, разглядев немецкие номера. — Prepare your documents for inspection, quickly!
— Who are you? What do you need?
Становилось понятно, что Максим робеет, чужак в этой стране, со своей мутной жизнью и черными доходами, он вряд ли мог правильно оценивать ситуацию. Чарли в свою очередь использовал преимущества своего положения на все сто: Максим вышел из машины и встал перед ней, освещаемый своими же галогеновыми фарами. К счастью, он ехал один. Я сползла еще ниже по сидению, чтобы сутенер не разглядел знакомое лицо. Впрочем, разговор я продолжала слышать:
— What are you doing here?
— Who cares, what I'm doing?
— Give me your driver license and the documents for your car.
Голоса становились спокойнее, Максиму видимо казалось, что недоразумение вот-вот уладится, и можно будет ехать дальше. Наша машина чуть качнулась, задняя дверь раскрылась и хлопнула, я услышала шорох обуви об гравий, Максим вдруг оборвал фразу на середине.
— Хватит валять дурака, — произнесла Алена, — ты уже понял, во что вляпался?
— А ты кто такая?
— Где Брюхо? — Алена не утрудилась ответом. — Быстро говори все, что знаешь, иначе я звоню в полицию.
Она молодец, подумала я, вся эта публика панически боится властей, чего не скажешь о Чарли и о нас, чистых перед законом.
— Я здесь ни при делах, — сказал Максим после некоторого раздумья. — Мне эти разборки краем не уперлись.
— Ты не ответил! — голос Алены будто бы набрал силу.
— Это не мое дело, — повторил Максим. — Думаю, вам надо посмотреть километрах в десяти отсюда. Там есть такой цыганский табор типа, с верблюдами и джипами.
— Бедуины?
— Ну да, я же говорю.
— Сколько там народа?
— Я не считал.
— А блатных много?
— Не видел ни одного, — Максим сплюнул себе под ноги. — Хотя у вас на израильщине даже бакланье с понтами считает себя крутым.
— А ты–то сам кто? — в голосе Алены слышалось презрение.
— Я сказал уже — я не при делах.
— Кого из них ты знаешь?
— Никого. И знать не хочу.
Я тяжело вздохнула — пришла пора появиться на сцене.
— Привет, Максим, — сказала я, выбираясь из джипа.
Он вздрогнул и неприязненно уставился на меня.
— Ну ты и чучело, — выговорил он вместо приветствия. — Ты мне денег должна, сучка.
— Оп-па! — обрадовалась я. — Mister detective, you're recording? — обернулась я к Чарли. — The suspect plead guilty.
Толстяк важно кивнул головой.
— Ты с мозгами совсем поссорился, дурачок, — весело сказала я. — Сам себе статью повесил.
— Ничего я не вешал, — злобно сказал Максим. — Ты одолжила у меня десятку зелени и не возвращаешь.
— А у тебя и расписка есть? — я широко улыбнулась. — Или, может, моя подпись, заверенная нотариально? Здешний суд весьма удивится, что ты даешь такие ссуды без залога и банковских гарантий.
Максим уже понял, что погорячился.
— Ладно, в Москве встретимся, — процедил он.
— Лет через десять, — холодно сказала я. — За торговлю людьми здесь меньше не дают.
— Ну ладно, — пожал он плечами, стараясь выглядеть хладнокровно. — Что вам от меня нужно?
— Гдье Брюхо, поц? — вдруг выдал Чарли, и я вспомнила, что он уже много лет работает с русскими и живет с русской девушкой, так что мой родной язык он должен знать намного лучше, чем я — его.
— У них, в таборе, я же говорил, — Максим махнул рукой куда–то себе за спину. На запястье у него сверкнул браслет дорогих часов.
— Кто там есть из русских?
— Румяный и Володя, — сказал Максим, — и еще пара быков, которых я не знаю.
— С ним все в порядке?
— Полчаса назад был жив и здоров.
— Почему ты уехал оттуда?
— У меня дела завтра в Хайфе.
— Брюхо держат насильно?
— Нет…да… — Максим замялся. — Кто его знает? Это не мои проблемы, я не имею к этому никакого отношения.
— Но Володя твой друг и партнер, — сказала я. — Ты знаешь больше, чем говоришь.
— В этом деле я не замешан, понятно? — сквозь зубы сказал он.
— Это ты расскажешь ментам на допросе.
— На хрена им меня допрашивать? Я ничего не нарушал!
Я перевела взгляд на Чарли — тот пожал плечами.
— Ладно, катись отсюда, — сказала я.
Мы ехали дальше в молчании, потому что ночная дорога была намного тяжелее, чем при солнечном свете, и мне не хотелось отвлекать Чарли. Однако мысль о том, что нам предстоит встретиться с кучей враждебных братков и непонятных, но опасных бедуинов, не давала мне покоя, и я решилась открыть рот.
— Чарли, может быть, было бы лучше вызвать полицию, — начала я. — Или каких–нибудь верных людей…
— Слишком долго ждать людей, — отозвался Чарли, — а полицию впутывать мы не должны. Где машина Сани?
— Я не найду в темноте, — сказала я, — она съехала с дороги и ее теперь надо вытаскивать.
— Fuck! — сказал Чарли. — Нам нужно отыскать Саню, прежде, чем соваться туда. Вам двоим вообще лучше бы остаться у его джипа.
— Саня что–нибудь придумает, — сказала Алена сзади.
Трогательно, как она рассчитывает на мужа, подумала я, а мне–то самой на кого опереться? Чем дальше, тем все меньше хотелось мне продолжать этот путь, но ползти назад пешком было еще страшнее. В конце концов, меня ничего не связывало со всеми этими людьми. С некоторым опозданием я подумала, что моя жизнь нужна совсем в другом месте, и бороться за нее, кроме меня, больше некому.
— Stop the car! — крикнула я. — Кажется, то самое место.
Но место оказалось лишь похожим на тот пригорок, с которого мы скатились днем. Я вышла из машины, осмотрелась и вернулась обратно. Чарли курил, стоя у капота, Алена тоже вышла и перетаптывалась с ноги на ногу — будто бы боялась, что в ее босоножки заползет змея или тарантул.
— Мы уже проехали, или то место впереди? — спросил Чарли.
— Не знаю, ничего не разобрать в темени, — ответила я, поднимая голову. — Даже луны не видно.
Лишь яркая звездная россыпь мерцала над нами, но мириады удаленных светил почти не делали виднее местность вокруг нас.
— Едем дальше? — спросил Чарли. — Или боитесь?
— Едем! — сразу ответила Алена, и я решила, что такая женщина заслуживает по меньшей мере уважения.
— На этой дороге двум машинам не разъехаться, — подумала я вслух и перешла на английский. — Наши фары видны издалека. Если мы доберемся до цели, нас там уже будут встречать. Не самая умная затея… Лучше вернуться, вызвать верных людей и дождаться их. К тому же мне неясна роль бедуинов — вряд ли Володя замыслил бы свою комбинацию, не договорившись с ними.
— Я их знаю, — сказал Чарли, но его тон никак не выразил, что он думает о кочевниках.
— На них можно положиться? — спросила я.
— Полагаться можно только на себя, — ответил толстяк.
Будто бы я этого всегда не знала!
— Fucking bastards! — окурок прочертил в темноте дугу и рассыпался искрами на камнях. Чарли по-видимому испытывал чувства, схожие с моими.
Молчание вновь сгустилось над нами, я выдумывала аргументы, способные повлиять на моряка, чтобы тот принял нужное мне решение.
