Айра Левин - Степфордские жены
— Нет, спасибо, — поблагодарила Джоанна.
— Не возражаете, если я буду складывать вещи? — спросила Кит, вставая из-за стола.
Сидя за столом, Джоанна наблюдала, как Кит закрыла сушильный агрегат и взяла какую-то белую вещь из бельевой корзины, стоящей над ним. Она встряхнула ее — это оказалась футболка.
Джоанна спросила:
— А что произошло с Биллом Мак-Кормиком? Ему что, не управиться со стиральной машиной? Мне казалось, что он был отнюдь не последним человеком в аэрокосмическом комплексе.
— Он сейчас не может отойти от Мардж, — ответила Кит, складывая футболку. — Смотрите, как хорошо отстирались эти вещи. Совершенно белые, верно? — Она с довольной улыбкой положила сложенную футболку в бельевую корзину.
Да… хоть сейчас снимай с ней рекламный ролик.
Именно эта мысль вдруг пронизала мозг Джоанны. Похоже, что все они, эти степфордские жены, и являются не кем иным, как актрисами, занятыми в коммерческих рекламах, — они в восторге от стиральных порошков, мастик для пола, бытовых чистящих средств, шампуней и дезодорантов. Отличные актрисы, с большими бюстами, но вот насчет таланта — слабовато. Они даже не могут убедительно сыграть провинциальных домохозяек: все чересчур удачно, хорошо, а главное, слащаво и поэтому выглядит не реальным, а наигранным.
— Кит, — промолвила Джоанна, — должно быть, вы были совсем молодой, когда вам довелось стать президентом клуба. Следовательно, вы умны и отличаетесь энергичностью и напористостью. А счастливы вы сейчас? Скажите правду. Вы уверены в том, что живете настоящей жизнью?
Кит кивнула.
— Да, я счастлива. Я уверена в том, что живу настоящей полнокровной жизнью. У Херба важная работа, и он не сможет исполнять ее как следует, если я не буду делать то, что надо. Мы вместе, и мы едины. Кроме того, мы вдвоем заботимся о семье и занимаемся исследованиями в области оптики, вместе содержим дом в чистоте и делаем все, чтобы жить в нем было удобно; и во всех мероприятиях, организуемых муниципалитетом, мы участвуем.
— Участвуете в реализации проектов, предлагаемых и планируемых Ассоциацией мужчин.
— Да.
— И что, эти встречи в Женском клубе были более скучными, чем работа по дому? — спросила Джоанна.
Кит нахмурилась.
— Нет, — ответила она, — но они не приносили той пользы, которую приносит работа по дому. Вы не пьете кофе. Может, он остыл? Налить вам новый?
— Нет, нет, — ответила Джоанна. — Я специально жду, чтобы он остыл. — Она поднесла чашку к губам.
— О-о-о, — улыбнувшись, протянула Кит и, покопавшись в сушильном агрегате, стала складывать еще какие-то вещи.
Джоанна наблюдала за ней. Стоит ли спрашивать о том, кто еще из женщин состоял в членах клуба? Нет, они будут вести себя так же, как Кит; и что в таком случае это даст? Она отпила из чашки. Кофе был крепким и ароматным, такого кофе ей давно не доводилось пить.
— Как ваши дети? — спросила Кит.
— Отлично, — ответила Джоанна. Она открыла было рот, чтобы спросить, каким сортом кофе ее угощают, но передумала и, не сказав ни слова, снова поднесла чашку к губам.
По идее витринные стекла в магазине домашних принадлежностей должны были бы более красиво и впечатляюще отражать лунное сияние, но почему-то это было не так, и не представлялось никакой возможности выяснить почему: ну как спросить у стекол, отчего они темные, и как спросить у луны, где она? C'est la vie.[16] Некоторое время Джоанна бесцельно бродила по центральной части города, словно впитывая в себя ночную пустоту искривленной улицы, ряд витрин в белых рамах с одной ее стороны, крутой склон холма с другой; здания библиотеки и Исторического общества. Она потратила некоторое количество пленки, снимая светофоры и урны для мусора — прикинуть выдержку, — но пленка-то была черно-белая, так что вряд ли это могло что-то дать впоследствии. Серебристо-серый кот пробежал по дорожке, идущей от библиотеки. Концы его лап оставались в тени. Кот пересек улицу, направляясь к автомобильной парковке у рыночной площади.
Нет, премного благодарю, но фотографии котов меня не интересуют.
Она установила штатив на газоне перед зданием библиотеки, снабдив перед этим камеру объективом с пятидесятимиллиметровым фокусным расстоянием, и сделала несколько снимков фасада магазина с выдержками десять, двенадцать и четырнадцать секунд. В воздухе повеяло кисловатым запахом какого-то лекарства — его донес легкий ветерок, дующий в спину. Внезапно запах, напомнивший что-то из ее детства, пропал. Чем же это пахло? Лечебным сиропом, которым ее поили? А может, так пахла какая-нибудь из ее игрушек?
При лунном свете она перезарядила камеру, сложила штатив и, глядя в видоискатель, попятилась к другой стороне улицы, выбирая угол, чтобы сфотографировать здание библиотеки. Отыскав его, она остановилась и настроила аппаратуру. Белая обшивочная доска казалась черной в вертикально падающем лунном свете. Окна, через которые просматривались стены, уставленные книжными стеллажами, были слабо освещены дежурными лампами, горевшими в четверть накала. Джоанна навела на резкость с особой тщательностью и для первого снимка установила выдержку восемь секунд. Сделала серию снимков, каждый раз увеличивая выдержку на секунду; на последнем снимке выдержка была восемнадцать секунд. По крайней мере, хоть на одном из них книжные полки внутри будут видны отчетливо без передержки.
Она пошла к машине, чтобы взять свитер, а возвращаясь назад к камерам, постоянно оглядывалась вокруг, решая, что еще сфотографировать. Здание Исторического общества? Нет, густые деревья отбрасывали тень на его фасад, да и особого интереса оно не вызывало. А вот здание Ассоциации мужчин на холме выглядело на удивление комичным: квадратный дом постройки девятнадцатого века, прочный и симметричный; а над ним, как зонтик над подвыпившим гулякой, возвышалась поблескивающая под луной телевизионная антенна. Все четыре высоких окна на верхнем этаже были ярко освещены, жалюзи подняты. Внутри двигались какие-то фигуры.
Она отсоединила от камеры объектив с сорокапятимиллиметровым фокусным расстоянием и стала устанавливать вместо него другой, тридцатипятимиллиметровый, как вдруг лучи фар заскользили по улице. Джоанна обернулась, яркий свет ослепил ее. Зажмурив глаза, она закрепила объектив, а затем, сощурившись и прикрывая глаза ладонью, посмотрела туда, откуда бил свет.
Машина остановилась, свет дальних фар стал меркнуть и через мгновение, превратившись в две красные точки, погас совсем. Джоанна заморгала, все еще ощущая слепящую яркость.
Это была полицейская машина. И находилась она на том же месте, примерно в тридцати футах от Джоанны, на другой стороне улицы. Из машины доносился мягкий мужской голос; он что-то говорил и говорил без умолку.
Она ждала.
Машина проехала немного вперед и остановилась напротив Джоанны. Молодой полисмен с усами каштанового цвета — совершенно не гармонировавшими ни с его униформой, ни с профессией — улыбнулся ей:
— Добрый вечер, мэм.
Раньше она видела его несколько раз в магазине канцелярских принадлежностей, где он покупал цветную гофрированную бумагу: по одному рулону всех цветов, имевшихся в наличии.
— Здравствуйте, — ответила она с улыбкой.
Он был один в машине; говорил, должно быть, по рации. О ней?
— Я извиняюсь, что, возможно, причинил вам неудобства своим появлением, — сказал он. — Это ваша машина стоит напротив почтамта?
— Да, — подтвердила Джоанна. — Я припарковала ее там, потому что…
— Не беспокойтесь. Мне просто надо проверить. — Он покосился на ее фотокамеру. — Похоже, камера у вас классная. Какой фирмы?
— «Пентакс», — ответила она.
— «Пентакс», — повторил он и, посмотрев внимательно на камеру, а затем на нее, спросил: — И вы можете снимать ею даже ночью?
— С соответствующей выдержкой, — ответила Джоанна.
— А, ну да, — понимающе согласился он. — И какой продолжительности должна быть выдержка ночью, как сейчас?
— Это зависит от нескольких факторов, — ответила Джоанна.
Полицейский пожелал узнать, что это за факторы, а также спросил, на какую пленку она снимает. Поинтересовался, является ли она профессиональным фотографом; полюбопытствовал, сколько примерно стоит ее «Пентакс» и какие у него преимущества и недостатки по сравнению с другими камерами.
Она старалась сохранять терпение; как хорошо все-таки, что живет в городе, где полицейский на маршруте может остановиться и поболтать с тобой несколько минут.
Наконец он улыбнулся и сказал:
— Ну ладно, полагаю, вам не терпится продолжить работу. Доброй ночи.
— Доброй ночи, — тоже улыбнувшись, ответила Джоанна.
Он медленно тронулся с места. Серебристо-серый кот метнулся через улицу, освещенную светом фар.
