Кнут Фалдбаккен - E-18. Летние каникулы

И тут она почувствовала, что он лежит на ней, тесно прижимаясь, грубо, почти угрожающе, и, хотя в этот момент она была целиком погружена в сказочный мир этих картинок и совершенно не хотела покидать его, она все же поняла, что ему нужно от нее.

— Что ты там нашла?

— Уйди. Мне больно… — прохрипела она, не отрываясь от картинок.

Он с такой силой прижал ее тело к полу, заведя ее руки за спину, что она так и осталась лежать, уткнувшись носом в груду картинок, почти не в состоянии пошевелиться.

— Ну-ка, — выдохнул он, не обращая ни малейшего внимания на ее протест, вытянул руку и пошарил по полу:

— Ну-ка, что тут за картинки?

— Оставь!

— Заткнись!

Он был такой сильный и так ловко одной рукой отвел ее руки назад и держал их прижатыми к спине. Она не хотела. Именно сейчас она не хотела. Она была в мире красивых картинок. Сейчас это было невыносимо.

— Томас! Не трогай меня! Ой, прошу тебя, пожалуйста, отпусти, отпусти, отпусти меня! Отпусти!

Она пыталась барабанить каблуками по его спине, но бесполезно: он уже вошел в нее и так принялся за дело, что внутри она ощутила острую обжигающую боль. Она всхлипывала, стонала и боялась потерять сознание, зарывшись лицом в гору альбомов и уткнувшись носом прямо в фотографию шикарной женщины в боа из перьев, сидящей за роялем с бокалом шампанского в руке и смотрящую томным взглядом на итальянского концертмейстера.

— Это было так ужасно! — смогла простонать она наконец. — Это было настолько ужасно, Томас…

— Сейчас день или ночь?

Потом она лежала у него на плече. Он совсем переменился. Стал снова милым. Жалел ее. Она видела, что он раскаивается. Это сгладило самое неприятное. Но не до конца.

Открыв глаза, она снова ощутила отвращение ко всему, тошноту и головную боль. Причину этого состояния Алиса увидела в своей неприязни к дому. Не могла она больше здесь оставаться.

— Давай уедем отсюда! — прошептала она. — Двинем немедленно из этого места. Прямо сейчас!

— Ладно, — отозвался он. — Давай сейчас же уедем отсюда. Одевайся и поехали!

CAMPING

Сквозь дремоту он почувствовал невыносимую жару и надоедливое отвратительное жужжание насекомых, которое в конце концов и пробудило его к жизни. Автомобиль буквально раскалился от жары, духота в нем стояла такая, что в своей потной майке он буквально приклеился к спинке сидения. Ноги затекли, и теперь в них кололи иголочки, трудно было повернуть шею, и еще — хорошо знакомая головная боль в районе надбровных дуг. Жара была такой, что, казалось, можно услышать, как солнечные лучи барабанят по виниловой крыше мустанга.

Он решил размять затекшую руку, коснулся раскаленного сидения рядом и тут же с проклятием отдернул ее назад. Снова раздалось жужжание. На этот раз оно исходило не от его головы, а от жирной осы, которая настойчиво билась о ветровое стекло, пытаясь выбраться наружу. Со стонами и проклятиями он пытался размять свои члены и занять сидячее положение, попутно шаря вокруг в поисках газеты или чего-либо подобного, чтобы изничтожить эту нечисть: он терпеть не мог пресмыкающихся и насекомых. И тут впервые его взгляд упал на ту, которая лежала рядом с ним на разложенном сидении. Она спала с открытым ртом, одна ее нога высовывалась из приоткрытой дверцы автомобиля.

А прямо перед собой он увидел деревья! Небольшой лесок, который он никогда не замечал раньше. И когда ему, наконец, удалось распрямиться, он увидел, что автомобиль стоит посреди лужайки. Один только Бог знает, когда и как они оказались здесь, отсюда вроде сразу и не выберешься. Господи, в каком же состоянии они были, когда уехали из Аскера. Да уж, хороши!

Несмотря на головную боль, ломоту во всем теле, пересохшее небо, усмешка тронула его губы: Господи, да ведь они отправились-таки в путешествие! Вот что он затеял. Назад пути нет, в путь, так в путь, и только вперед. Вперед, на юг, вдоль южного побережья. Вот оно, воплощение летней мечты!

Вспомнилась болтовня с друзьями позавчера вечером во «Фреккене», пивной возле Тойен-центра, где они обычно встречались: «Осточертел мне этот проклятый город. Все, завтра отправляюсь в путешествие на машине…» — бросил он тогда, отчасти под влиянием выпитого пива, отчасти из-за этой осточертевшей работы, да и вечера во «Фреккене» приелись…

Слетевшие тогда с языка слова стали реальностью сегодня: эта случайно встреченная девушка так страстно жаждала приключений. Можно сказать, увлекла его за собой. Ему оставалось только подчиниться. И, если только он не будет дураком и будет ковать железо, пока горячо, то сможет добиться от нее чего угодно. Он это понял уже в магазине. Несколько модных тряпок — и девица совсем преобразилась. У некоторых подобных птичек нет ничего, и они жаждут получить сразу все. Другие же так стремятся приобщиться к красивой жизни, что готовы на что угодно за самую малость, получив самые что ни на есть крохи. Эта чувиха была явно из последних. Ясное дело.

А вот и сегодняшняя реальность: автомобиль стоит посреди лужайки, и вокруг приветливо шелестят и колышутся былинки. В лесу птички поют. Он попробовал слегка пошевелиться — ему стало неудобно уже и в новом положении. Было так противно, что хотелось выплюнуть свой собственный распухший пересохший язык! Путешествие на машине! Вот бы его дружки Стикка и Элле посмотрели на него сейчас здесь, так сказать, на лоне природы…

Он скользнул взглядом по своей спутнице. Она посапывала рядом, рот у нее был приоткрыт.

Ну, что же, все о’кей Он сделал, как задумал. Ушел с этой чертовой работы, уехал из этого проклятого города. Нашел девицу, одного поля с ним ягоду. Вот так-то. В конце концов все было бы не так уж и плохо, если бы не головная боль!

Две осы остервенело бились о стекло. Наконец, ему удалось открыть дверцу машины и выгнать их наружу. Тут проснулась Алиса. Она застонала, пытаясь проглотить слюну, с трудом открыла глаза:

— О, Господи!

Он не знал, что и сказать. Кто знает, как она восприняла все случившееся в Аскере. Для него, во всяком случае, все было не так плохо, если уж что-то и было, то по мелочам. А она все приняла за чистую монету, проглотила как конфетку. Так и не почувствовала всего дерьма, которое стоит за этой роскошью в доме мамаши и Директора. И все-таки ему не следовало так вести себя… Но, черт побери, что сделано, то сделано…

— Ну, что уставился? О, Господи, голова так разламывается…

«Н-да, видок-то у тебя еще тот» — подумал он про себя, но тут же отогнал эту мысль, случайно взглянув в зеркало и заметив в нем свое собственное отражение: небритая, мертвенно-бледная, опухшая от спиртного физиономия, похожая на маску, на фоне черного сидения.

— Где же мы?

Он пожал плечами. Точно так же, как и она, он не имел об этом ни малейшего представления и потому только расхохотался в ответ:

— Как видишь, отправились путешествовать на машине. Мы ведь с тобой решили, не так ли? И передумывать не собирались.

Он услышал свой собственный растерянный смех и понял, что и она почувствовала это. Чтобы сгладить впечатление, он решил добавить:

— В нашем распоряжении вся необъятная норвежская природа и необозримое количество жратвы на заднем сидении машины.

Что-что, а это-то он прекрасно помнил, как они, решив ехать, ринулись к кухонным шкафам, полкам, холодильнику и принялись извлекать из них замороженные мясо и рыбу, закуски, хлеб и всякие там булочки, доставали банки с пивом, бутылки из специальных подставок, которые повсюду поприбивал старикашка, стремясь превратить ультрасовременную кухню в старинную французскую «cuisine». Все это они покидали в пластиковые пакеты и закинули в мустанг.

— Отправляемся на юг, в Серланд!

— А сейчас мы с тобой находимся в Вестфолде, — с кривлянием произнес он, — посреди чудесной лужайки, птички поют в ельничке, пчелки жужжат среди цветочков, коровки пасутся! Вон, посмотри! — закричал он и указал ей на парочку рыжих коров, лениво направляющихся в их сторону. Все, путешествие началось! Назад пути нет, по крайней мере до конца этого уик-энда. Надо использовать сложившиеся обстоятельства на полную катушку. В конце концов, перспективы у нас не такие уж и плохие. — Настроение у него поднялось: — Видишь, даже коровы, чего еще можно пожелать?

— Хорошие коровы. Только я их всегда боялась, — пробормотала она и захлопнула дверцу автомобиля. — Там, у нас дома, в деревне, была одна такая свирепая телка, которая…

Тут она осеклась и сердито посмотрела на него, как будто он заставил ее проговориться о чем-то таком, о чем она хотела умолчать.

— Давай-ка уедем отсюда!

Он тут же включил мотор, дал газ и, пробуксовав, машина двинулась навстречу коровам, которые тут же разбежались в разные стороны. Он заметил тележную колею, которая вела к загону, из которого, по всей видимости, и вышли коровы. Он дал задний ход, днище автомобиля чиркнуло по кочкам и гребню колеи, потом он еще раз дал газ и направил машину в проем изгороди. Чуть-чуть задели изгородь, но проехали. Это то, что Томми любил называть чистой работой. Он засмеялся. Понял, что снова может вести машину, и поехал по дороге в рытвинах, которая, он надеялся, приведет к настоящему шоссе, и, вероятно, развилке.