Теодор Вульфович - Моё неснятое кино
Это обстоятельство, может быть, и огорчило тренера, но не настолько, чтобы он отказался от задуманного. На меня надели снаряжение, объяснили, как им пользоваться, и помогли погрузиться в довольно холодную воду.
Первые часы тренировок прошли на редкость удачно. Я даже начал согреваться. Потом пошёл на дно, полежал там немного, свободно вздохнул ну, настолько свободно, насколько это можно сделать на дне бассейна… Присутствующие меня подбадривали и даже хвалили.
На другой день, в самом начале тренировки, когда все были убеждены, что руководитель полностью овладел подводным плаванием, я внезапно (даже для самого себя) утонул.
Не хочу, чтобы вы подумали, что я шлю Вам эти строки со дна бассейна — я захлебнулся, начал тонуть, и вскоре был вынут из воды двумя наиболее заслуженными мастерами спорта. При этом надо заметить, что даже большие мастера иногда делают маленькие ошибки — они волокли меня по поверхности воды… лицом вниз. Я смутно видел дно, но не видел неба. Я мог глотать только сильно хлорированную воду, а мне, как воздух, нужен был обыкновенный кислород… Вынули меня из воды с некоторыми трудностями (их мы пропустим, они к сути дела никакого отношения не имеют)… Эта неурядица, может быть, и огорчила тренера, но не настолько, чтобы заставить его отказаться от задуманного. Тренер сообщил мне, что в происшествии я не виновен, так как по ошибке мне дали акваланг с незаряженными баллонами, а следуя великой спортивной и цирковой традиции, мне надо немедленно повторить эксперимент, чтобы не потерять веру в себя, веру в подводный спорт и, разумеется, во всепобеждающую силу киноискусства!
Аргументы были сильнее страха и убедительнее, чем отвращение к хлорированной воде. Я снова обреченно пошёл ко дну и вскоре нащупал ту веру в себя, которую чуть было не утерял навеки; вера же в подводный спорт и его надёжность почему-то не возвращались, а безграничная любовь к кинематографу была неколебима даже на дне бассейна.
Те, кто позднее видели этот фильм, знают, что мелкие неприятности остались за кадром, а акулы благополучно расправились с нашим героем.
Кстати об акулах: когда их подвезли к бассейну на грузовой машине и откинули борт, акулы (искусно сделанные каучуковые муляжи в натуральную величину) таращили глаза, сверкали зубами. Казалось даже, что они дрожат от холода, а на самом деле они дрожали от колебаний, образуемых проходящим мимо транспортом.
У бассейна предстояла разгрузка акул и торжественное внесение их на территорию.
Конечно, собралась группа любопытных из прохожих. Один из них вежливо спросил нашего бригадира осветителей, парня спокойного и невозмутимого:
— Скажите, пожалуйста, это живые акулы?
— А кто это станет перевозить дохлых акул?! — не моргнув глазом, ответил бригадир.
— Простите, а зачем живые акулы в плавательном бассейне?
— Очень просто, — небрежно пояснил бригадир, — в последнее время наши пловцы на международных соревнованиях показывают недостаточно хорошее время. Открыли новый способ тренировки: прыгают в воду пловцы, а за ними выпускают акулу — скорость проплыва увеличивается в среднем на 11 %, а в отдельных случаях достигает девятнадцати!
— Не может быть?! — искренне удивился любознательный.
— Да-да, — со вздохом подтвердил бригадир, грустно глядя в холодные глаза акулы, — чем трусливее пловец, тем выше процент прироста скорости. Таким образом трусы обгоняют смельчаков. И если акулы в ближайшее время не сожрут лучших пловцов, то большинство мировых рекордов будут наши.
Дополнение: О СМЕЛЬЧАКАХ.
— Кто такой смельчак? — Это тип, способный скрыть от окружающих свою трусость.
— А герой? — Это тот, кто умудрился сделать то же самое, но при этом ни одна живая душа о его трусости даже заподозрить не смогла, а все проявления её и тяжёлые последствия принял на себя непредусмотрительный враг.
Подумать только, сколько героических поступков совершено из-за беззаветной трусости.
Всякий раз, когда мне удавалось в воинском деле побороть, хоть частично, трусость — меня награждали. Ну, разумеется, при условии, что поблизости были свидетели, способные разболтать обо всём увиденном с преувеличениями. А ведь подлинно и безоговорочно смелые поступки чаще всего совершаются без свидетелей, или вернее — все свидетели больше не существуют — давать показания некому, и поступки остаются без сияющих последствий — покоятся на дне омута собственной памяти.
Всякий раз, как только мне удавалось (само собой, по глупости), главным образом во взаимоотношениях с всемогущим начальством, проявить настоящую смелость — меня жестоко наказывали. А иногда даже аннулировали представление к боевым наградам — бой, где ты отличился, уже далеко позади, а властолюбивый начальник всегда здесь, рядом — торчит перед глазами. И ты торчишь у него перед глазами…
Один из знаменитых французских генералов наполеоновской армии не только не скрывал своей патологической трусости, но ещё и постоянно рассказывал о ней. Во время артиллерийской подготовки противника на него нападал колотун, тряслись все поджилки — ему больше ничего не оставалось, как… Он вылезал на бруствер боевого укрепления, под градом пуль, осколков выхватывал саблю из ножен и кричал так, что было слышно врагу:
— А-а-а-а! Дрожишь, проклятый скелет?! Ну, дрожи — дрожи!! То-то сейчас с тобой будет!.. Смотри! — он бросался вперед на врага, а его офицеры и солдаты вынуждены были ринуться вслед за ним, разумеется, опережая своего генерала.
Победа играла на их знаменах. Они кричали:
— Виват!!
Между прочим, у этого генерала наград было больше, чем у всех других наихрабрейших.
Угрюмый кудесник
Это не так просто. Тут есть кое-какие загогулины…
Когда мы активно начали пробивать идею создания фильма «Последний дюйм», нас сразу решили огорошить вопросом «в лоб»:
— Где это вы возьмете акул?
У нас любят — «в лоб» и «наповал». Но не тут-то было, мы уже были готовы к любому обороту дела, самому убийственному. Например:
— А почему игровая лента должна сниматься на студии научно-популярных фильмов? Какой резон?
Ответ:
— Очень просто — мы хотим в игровой увлекательной форме показать всё разнообразие подводного океанического мира! А заодно затронуть второстепенную тему взаимоотношений акулы и человека. Разумеется, акулы капитализма и Человека-труженика — объект эксплуатации… — в заявке так прямо и было написано. Очень важно было вовремя прикинуться идиотом, притом — непроходимым.
Реплика:
— Ах, в этом смысле?
С нами сразу согласились — ещё бы, заманчиво погромить идейного противника да ещё — в «художественной, завуалированной форме».
А на самом деле, мы пригорюнились и стали размышлять: «Действительно, где мы возьмём акул?
Мы — это Никита Курихин и я, автор сих воспоминаний.
Где, где мы возьмем на территории СССР и прилегающих водных пространствах живых, настоящих, действующих акул? И не мелюзгу какую-нибудь, и не акулообразных рыбёшек, а опасных, зубастых хищников, способных управиться с нашим героем-летчиком?..
Пришлось вспомнить… Окончание Института Кинематографии совпало со смертью Великого Вождя Всех Времен и Народов И.В. Сталина, что безмерно опечалило большую часть советского народа и несказанно обрадовало его ничтожно малую, но не менее значительную часть. Это, с одной стороны. А с другой — следствие по делу врачей-убийц, которые никогда никого не убивали, и врачей-отравителей, которые никого из руководителей партии, правительства и армии никогда не травили, — следствие прекращено не было!
Я оказался того же роду-племени, что и большинство врачей-убийц тире отравителей, а посему мне работу в кинематографе предоставить категорически отказались. Загрустилось, и по старой фронтовой привычке стал я подумывать, кого бы из моих благодетелей укокошить в знак безграничной благодарности за постоянную заботу… Но тут дело врачей (уже не убийц и не отравителей) стало заметно хиреть и по некоторым признакам стремительно загибалось: расстреляли нескольких высших руководителей НКВД, следователей по особо важным делам, исполнявших это громкое задание, и отняли орден Ленина у главной свидетельницы обвинения, затрапезной сотрудницы медицинской спецполиклиники.
Так получилось, что несмотря на полный запрет предоставить работу, меня внезапно приняли на скромную должность ассистента режиссера по картине «Ядовитые змеи» — киностудия Научно-популярных фильмов, город Москва. Приняли с зароком: «режиссерша ничегошеньки сама сделать не может — всё должен делать ты, и с тебя же спрос. А там видно будет — может быть, и возьмём в штат режиссером».
Я начал с того, что прочел сценарий и обнаружил, что по ходу действия ядовитейшая змея — индийская или китайская кобра кусает героя-герпетолога (специалиста по ползучим гадам), и ему оказывают первую, а может быть, и последнюю помощь!.. Пришлось спросить режиссершу, которая была женой известного литератора, автора этого сценария:
