Алекс Тарн - И возвращу тебя…
Ехали целую вечность — по изобилующим поворотами городским улицам, по ровной скоростной магистрали, по кочковатой грунтовке, где Рашидовы кости, как на счетах, отсчитывали каждый ухаб. Потом машина остановилась, и Ави принялся орать неведомо что и неведомо кому. Затем Рашид услышал, как щелкнул замок, и крышка багажника откинулась, и Авины «быки» выдернули его наружу, и он увидел какой-то склад, и темные деревья вокруг скупо освещенного пятачка, и Мугин «лендровер» в некотором отдалении. И тогда он рванулся туда, к Муги, для того, чтобы поскорее объяснить, что он чист, в чем бы его ни обвиняли… но эта сволочь, Ави, его единственный друг, в полном соответствии со своим дружеским статусом, с размаху заехал ему в челюсть, и Рашид снова померк сознанием, больше от обиды, чем от силы удара.
Потом его снова засунули в багажник, уже другой, намного более тесный, и он подумал, что никогда нельзя быть уверенным в том, что находишься на краю, что хуже уже не бывает: всегда за этим краем оказывается еще один, еще страшнее, и еще один, и еще, и так без конца, до самой смерти, которая тоже неизвестно — край ли. И он снова отрубился от страха и отчаяния, а в ушах гремело и грохотало, и невозможно было понять, откуда этот грохот происходит — извне или из его собственной головы, разрываемой толчками беснующейся крови. Потом хлопнула дверца, машина поехала, и Рашид немного успокоился, переключившись на то, чтобы по возможности уберечь бока от рытвин. Потом крышку снова открыли; они стояли под фонарем и двое незнакомцев разглядывали его, как морскую свинку в клетке. Рашид зажмурился от слишком яркого света, успел почувствовать укол в занемевшее плечо и отрубился, на этот раз, видимо, надолго — вплоть до настоящего момента.
Он поднял голову и повнимательнее всмотрелся в ласкового амбала напротив. Да, конечно, перед ним сидел один из тех двоих, что разглядывали его под фонарем. Где только Муги таких гвардейцев находит? Второй-то, вроде, был поменьше… Рашид покосился в угол, туда, где, прислонясь к стенке, дымил сигаретой невысокий светловолосый парень… точно, вот и он. Кто они? — скорее всего, шестерки, исполнители… о чем с такими разговаривать…
— Где Муги?
— Муги? — переспросил амбал и скорбно возвел глаза к потолку. — Муги протянул ноги. Извини, бижу. Кончился твой босс. Сгорел на работе.
— Ави?
Амбал пожал плечами.
— Как-то односложно ты разговариваешь, бижу, и все вопросами, вопросами. А надо бы — ответами, ответами. Кто такой Ави?
— Ну… такой высокий, на «бумере»…
— А, на «бумере»… ну, если на «бумере», то сгорел и Ави. И «быки» его, и сам «бумер» тоже сгорел, и склад. Прямо сезон пожаров какой-то. Август, сухо, чего ты хочешь…
Рашид икнул. Неужели и вправду Муги и Ави мертвы? Возможно, и так. Возможно, грохот, который слышался ему из багажника, был ничем иным, как звуками настоящего боя. Трудно поверить… он обвел комнату ошеломленным взглядом. Подвал какой-то, без окон… куда его приволокли? Зачем? Кто они, эти двое? Теперь светловолосый парень у стены показался ему смутно знакомым. Откуда?
— Ладно, хватит шутить, — сказал амбал и, сдернув липкую ленту, освободил Рашидовы руки. — Давай-ка, выпей и займемся делом.
Водка прошла ужасно. Рашид закашлялся и прижал ладонь ко рту, удерживая внутри отчаянно рвущийся наружу глоток. Тот сопротивлялся изо всех сил, как заглоченная удавом мелкая пташка, но Рашид, умудренный многолетним похмельним опытом, даже не думал сдаваться. Перекатившись несколько раз взад и вперед по трепещущему пищеводу, глоток наконец, смирился и благотворным лекарством раскатился по каждой жилочке, расслабляя и врачуя побитое тело. Облегченно вздохнув, Рашид закусил огурцом и повлажневшими глазами посмотрел на сидящего перед ним здоровяка.
— Что за базар, мужики? Проиграли и не хотите отдавать? — он размял затекшие руки. — Так и не отдавайте, мне-то какое дело! Бабки-то не мои, а Мугины… Или, наоборот, выиграли, а Муги долги не отдает? Но я-то тут при чем? Похоже, обломались вы, ошибочка вышла. Я — Рашид, человек маленький, работаю на большого босса. Вот с босса и спрашивайте.
Светловолосый вдруг сделал быстрый шаг вперед и вцепился ему в горло. Перед глазами у Рашида поплыли круги, перехватило дыхание, но белобрысый задыхался не меньше — так, что не мог выговорить ни слова.
— Ты… ты… — расширенные, страшные, горящие тусклым огнем зрачки подрагивали у самого рашидова носа. — Ты… я…
Амбал привстал со стула и отодрал от Рашида своего приятеля.
— Погоди, Коля. Так не пойдет. Дай мне сначала…
«Сначала… — отметил про себя Рашид, потирая помятую шею. — И по имени называет, не боится. Плохи мои дела.»
— Да что ж это такое… — пожаловался он вслух. — Да кто-нибудь наконец растолкует, какого хрена вам от меня надо? Может, и душить потом не понадобится…
Амбал потер свой квадратный подбородок.
— Понимаешь, бижу, — сказал он. — Мы с другом в казино не ходим, так что твоя новая специальность нас мало интересует. А вот о старой поговорить хотелось бы. Не возражаешь? Ты ведь женщинами торговал, правда?
Рашид вздохнул. Вот оно что… мог бы и сразу догадаться. Наверняка, какой-нибудь безутешный муж или любовник — конечно, не этот, здоровенный — этот уж больно спокоен, а второй, который Коля, сумасшедший на всю голову. Такие разборки случались с Рашидом и прежде. Правда, до ликвидации целой мафиозной семьи еще никогда не доходило; обычно скандал ограничивался наведением справок и последующей истерикой. Люди отчего-то уверены, что вся вина лежит на перевозчике или на сутенере, а сама любимая — святее иконы. Увы, действительность оказывается иной.
— Торговал — сильно сказано, — проговорил он, опасливо косясь в сторону белобрысого. — Вернее сказать — помогал. Телка… ээ-э… женщина хочет получать хорошие деньги, особо при этом не переламываясь. Кто ж виноват, что передком можно заработать намного больше, чем руками? — Рашид ухмыльнулся. — А если еще помогать задком, да ротком…
Верзила без размаха ударил его ладонью по губам.
— Знаешь, бижу… — ласковый амбал улыбался, но глаза смотрели абсолютно нейтрально, без всякого чувства, как нарисованные. — Я в объяснениях не больно силен. Так что тебе придется самому просекать, что можно говорить, а что нельзя. А я тебе буду просто подавать сигналы. Как крысе. Договорились? Ну вот и славно. Ты очень способная крыса. Еще водки?
Рашид молча кивнул. Еще неизвестно, кто из этих двоих был опаснее. Вторая стопка проскочила легко, как мышка. «Хоть напьюсь напоследок,» — подумал Рашид и уже от одной этой мысли ему полегчало.
— Налей еще.
— Это пожалуйста, — верзила налил снова. — Это тебе для памяти. Ноябрь девяносто первого года помнишь? Город-герой Волгоград? Восемь девушек?
Рашид хрустнул огурцом и наморщил лоб. Поди их всех упомни…
— Ты чего, парень, упал? — он покачал головой. — Я их, знаешь, сколько перевез? Многие сотни. Может, тысячи… А это, считай, без малого четырнадцать лет прошло. Буду я помнить каждую бля…
Сильный удар вмял ему в рот недопроизнесенное слово.
— Не хами, бижу, — произнес верзила, вытирая с ладони кровь об Рашидовы же штаны. — Тот раз был особенный. После него ты из Боснии в Волгоград не вернулся. Неужели забыл?
Рашид облизнул разбитые губы. Теперь он вспомнил. Тот случай действительно был особенный. Это ведь именно тогда он собрался окончательно осесть в Боснии. Именно тогда он решил для себя: хватит, набегался, пусть теперь молодые поработают, а ему пора переходить на чистую диспетчерскую работу — этих принял, тех отправил, бабки — в карман. Так что в Волгоград, да и в Россию вообще он возвращаться не планировал. Потому и задумал ту завершающую отправку не простой, а обманной. Хотелось напоследок привезти телок почище. Проститутка — она проститутка и есть, какой бы красавицей ни была. Ежели телка себя продавать начала, то грязнецо в глазах уже ничем не выведешь — ни марафетом, ни косметикой. Сам-то Рашид этого грязнеца не замечал, но клиенты видели. Клиенты ценили чистых, а за целок так и вовсе большие деньги давали. А клиент, как известно, всегда прав.
Только вот где их сыскать, целок-то, по нынешним временам? Да и чистую просто так не уговоришь: ведь если соглашается проституткой ехать, то никакая она не чистая. Силой через границу не провезешь. Всего один способ и остается — обманом. Ни до, ни после этого Рашид себе такого не позволял. Возил исключительно по обоюдному согласию. Телки всегда знали, на что идут… хотя и не в деталях, это верно; знали бы в деталях — не поехали бы… но в общем и целом — знали. Обман не годился по самой простой причине: о нем довольно быстро становилось известно. Увезти обманом означало сжечь свой бизнес в этом месте раз и навсегда. А бизнес надо беречь.
Но в том-то и дело, что тогда, осенью девяносто первого, Рашид сворачивал свою волгоградскую контору. Мало того, что сам он перебирался в Боснию, так еще и главные торговые потоки уходили из России на Украину. Так что на старом месте ничего не оставалось. Ну как было не воспользоваться таким редким случаем?
