Джулия Стюарт - Тауэр, зоопарк и черепаха
Считая, что святой отец сказал все, гости выдерживали скорбную паузу. Но как только они снова брались за ножи и вилки, капеллан продолжал:
— Был еще герцог Кларенс, которого утопили в бочке его любимой мальвазии в башне Байворд. Саймона Садбери, архиепископа Кентерберийского, вытащили из Тауэра во время Крестьянского восстания и обезглавили за стенами крепости. Его мумифицированную голову вы можете увидеть в Саффолке, в церкви Святого Георгия в Садбери… На чем, бишь, я остановился? Ах да. Арабеллу Стюарт, кузину Якова Первого, заточили в крепость, где она и была убита, предположительно в Доме королевы. Ее призрак имеет обыкновение душить спящих. Во время Первой мировой войны в Тауэре расстреляли по обвинению в шпионаже одиннадцать человек разных национальностей. Во время Второй мировой, в тысяча девятьсот сорок первом, расстреляли немецкого шпиона. Он, кстати, был последним, кого казнили в Тауэре. У нас до сих пор хранится стул, на котором он сидел в крепости. Полагаю, стоит упомянуть еще примерно сто двадцать пять узников, которые были казнены, в основном через усекновение головы, на Тауэрском холме за стенами крепости, куда стекались толпы любопытных, желающих посмотреть на казнь. Но я назову только некоторых…
К тому времени, когда преподобный Септимус Дрю заканчивал свой пространный ответ, обед оказывался безнадежно испорчен, а щеки женщины бледнели до оттенка льняной салфетки. Когда она уходила с вечеринки, так и не оставив ему номера своего телефона, хозяева извиняющимся тоном объясняли, что во всем виноват его адрес. «Ну какая женщина захочет поселиться в Тауэре?» — обычно говорили они. И всякий раз капеллан соглашался с их объяснением. Однако, возвращаясь в свой пустой дом с видом на Тауэрский луг и сидя в темном, без ковров кабинете, он неизменно приходил к горькому заключению, что вина за неудачу полностью лежит на нем.
Наконец-то смирившись с тем, что женщина, которая снится ему каждую ночь, не придет, преподобный Септимус Дрю встал и пошел через церковь к двери. Там, за порогом, ветер немедленно причесал его по-своему, и он отправился домой, сверкая снеговиками на носках, которые проглядывали между подолом рясы и ботинками. Он пошарил в кармане, отыскивая ключ от своей светло-синей двери, которую начал запирать с того раза, когда вернулся домой и обнаружил у себя в гостиной двух испанских туристов — они сидели на его диване и ели его бутерброды. Заперев за собой дверь, он прошел в кухню, где до сих пор пахло пряником, испеченным по рецепту его матушки, и поставил на огонь свой печальный чайничек на одну чашку.
Бальтазар Джонс, который всю дорогу, стоило таксисту затормозить, боялся смять свой плоеный воротник о спинку сиденья, наконец прибыл к воротам Букингемского дворца. Полицейский провел его через боковую дверь внутрь, после чего сдал с рук на руки безмолвному лакею в ливрее, у которого даже начищенные башмаки с пряжками не произвели ни звука, пока они шли по коридору, застеленному синим ковром. Вдоль стен коридора стояли позолоченные столики с мраморными столешницами, где красовались пышные композиции всех оттенков розового, которые составила утром, хлюпая носом, придворная флористка, чей муж только что попросил развода. Однако пролитые ею слезы были слезами не горя, а радости, потому что за время супружества она так и не смирилась с тем, что ее муж каждое утро уходил на работу в юбке (хотя называл ее иначе), клетчатых гольфах и без нижнего белья. После трех полных разочарования лет совместной жизни с королевским волынщиком она, подобно королеве, пришла к выводу, что терпеть не может волынку. По традиции, учрежденной королевой Викторией в разгар ее увлечения Шотландией, волынка играла под королевским окном каждое утро, кроме выходных. Этот кошмар начинался в самое нелепое время, в девять часов утра, и продолжался добрую четверть часа, к вящему неудовольствию Елизаветы Второй. Не было никакой возможности укрыться от этих звуков и в других резиденциях, ни в Виндзорском дворце, ни в Холирудском, ни в замке Балморал, куда волынщик переезжал следом за королевой, поддерживая отвратительную традицию с неукоснительной точностью.
Безмолвный ливрейный лакей открыл дверь в кабинет Освина Филдинга и указал на зеленый стул, предлагая Бальтазару Джонсу подождать. Когда дверь за ним беззвучно закрылась, бифитер сел и снял с левого колена в красном чулке пушинку, которую умудрился не заметить, облачаясь в униформу. Он поднял голову, рассматривая комнату. На голубых стенах висело несколько гравюр с видами Букингемского дворца, вставленных в тонкие золотые рамки, которые были частью собственной коллекции королевского конюшего. Когда он склонился над фотографиями в рамках, расставленными на огромном письменном столе, по груди под красной униформой скатилась капля пота. Бифитер взял ближайшую серебристую рамку, из которой на него поглядел Освин Филдинг, с трудом узнаваемый из-за копны волос, в туристском снаряжении и в обнимку с блондинкой в бейсбольной кепке. Он рассмотрел ноги конюшего и немедленно решил, что они гораздо хуже, чем у него, несмотря на то что он, Бальтазар Джонс, уже немолод.
Внезапно дверь открылась, и в комнату вошел, внося с собой подобающий джентльмену запах, конюший.
— Должен сказать, вы выглядите просто великолепно, — объявил придворный, расстегивая пуговицу на неброском пиджаке. — К несчастью, ее величество задержали дела, боюсь, нам придется беседовать вдвоем. Но уверен, что лишний раз прогуляться в красном костюме всегда приятно!
Бифитер медленно снял с головы черный тюдоровский боннет и молча положил на колено.
— Что нам обоим точно не повредит, так это чашка чая, — заявил придворный, усаживаясь за свой стол. Позвонив в колокольчик, он откинулся на спинку стула. — Должно быть, интересно жить в Тауэре, — продолжал он. — Когда мои дети были помладше, они все время спрашивали, почему нам нельзя туда переехать. А у вас есть дети? Из вашей личной биографии мне известно только то, что у вас есть черепаха.
Последовала пауза.
Бифитер перевел взгляд на стол.
— Сын, — ответил он.
— Он живет с вами или, может быть, вступил в армию, как его отец?
— Нет, он больше не с нами, — ответил Бальтазар Джонс, глядя в ковер.
Молчание было нарушено приходом ливрейного лакея с серебряным подносом. Опустив поднос на письменный стол конюшего, лакей налил две чашки чаю через серебряное ситечко и снова беззвучно вышел. Освин Филдинг предложил бифитеру тарелку с песочным печеньем. Бальтазар Джонс отказался, уж очень странное на вид было это печенье.
— Напрасно, это фирменное печенье ее величества. Такое же вкусное, как и ее лепешки. Надо признать, что выглядит оно несколько необычно. Наверняка она пекла без очков, — пояснил придворный, принимаясь за печенье.
Бифитер с сожалением поглядел на печенье, приготовленное монаршими руками, а затем на конюшего, который, откусив кусочек, кажется, на мгновение воспарил в экстазе. Когда Освин Филдинг вернулся в реальность — вынул из ящика стола папку и открыл ее. После чего принялся объяснять, какие запланированы работы по обустройству зверинца, заметив, что вольеры соорудят не только в бывшем крепостном рву, но под них переделают даже часть пустующих башен.
— Я понятия не имею, куда кого поместить. Я ничего не понимаю в экзотических животных, сказать по правде, я больше люблю лабрадоров и потому оставляю все на ваше усмотрение, — с улыбкой произнес королевский конюший.
Бальтазар Джонс потянул свой пышный воротник, пытаясь ослабить его давление.
— Полагаю, вам не терпится узнать, каких животных привезет вам герцогиня Йоркская, — продолжал конюший, переворачивая страницу. — Несколько туканов. Если я правильно помню, это подарок президента Перу. Приедет зорилла, которая вовсе не гибрид зебры и гориллы, как можно подумать, а чрезвычайно высоко ценимый и еще чрезвычайно вонючий черно-белый зверек из Африки, похожий на скунса. В Судане его даже называют «отцом вони». Мы надеялись отослать его назад дарителю раньше, чем увидит королева, но она увидела и сказала, что невежливо отказываться от подарка, какой бы гнусный запах он ни издавал. Есть несколько мармозеток Жоффруа — или белолицых игрунок, если вам так больше нравится, — от президента Бразилии и сахарная сумчатая летяга от губернатора Тасмании. Сахарные летяги — это, кстати, карликовые летающие поссумы, которые впадают в глубочайшую депрессию, если на них не обращают внимания. Имеется росомаха, присланная русскими, похожая на маленького медведя с неуемным аппетитом. Ее содержание обходится королеве в целое состояние. Кто там еще? Комодский дракон от президента Индонезии. Комодские драконы — самые крупные ящерицы в мире, способны убить лошадь. Это хищники, и если они кого-то укусят, последствия бывают самые ужасные — у жертвы начинается заражение. Так что на вашем месте я бы присматривал за этим зверем как следует.
