Михаил Веллер - Живы будем – не помрем
«Утонем ведь! — сверкнуло в сознании. — Где Боря, где? Когда вернется?» Понимал, что не успеет вернуться. Не успеет!..
Парень судорожно боролся, никак было не схватить его сзади.
«Нет! — зазвенел беззвучный голос. — Ну нет… Нет!!!»
Снова оплел душащий спрут, поволок вниз, вглубь.
Исчезло представление о том, где верх и где низ. Мутная зелень, косо просвеченная солнцем, окружала сцепившиеся тела. Саша снова поджал ноги к самому подбородку, уперся ступнями тому в плечи, оттолкнулся изо всех сил. Освобожденно всплыл.
Грузин барахтался на мелководье, круга на нем уже не было. «Утопил, кретин, дырявую резинку… Что делать?!»
Возделась над поверхностью рука — и исчезла.
Саша опустил лицо в воду, увидел еле шевелящееся тело, осторожно нырнул, дотянулся до головы, схватил за густые короткие волосы, потянул кверху. Конечности утопающего слабо дрогнули.
Задыхаясь, он глотнул воздуха. Глаза парня были закрыты. Кажется, уже не дышал.
Саша взял его сзади сгибом левого локтя под подбородком, перевернулся почти на спину и медленно, экономя иссякающие силы, двинулся к берегу, загребая правой и толкаясь ногами.
Он оглох от усилий. Свистящее дыхание перехватывало кашлем от попавшей в бронхи воды. Руки немели. Все тяжелее давался каждый метр, мышцы наливались свинцом. Его неотвратимо тащило книзу. Счастье еще, что парень теперь держался спокойно, безжизненно, обмяк, только лицо из воды торчало.
Он не доплывет… Не доплывет. Где же Боря…
Запрокинутое небо стало розовым, красным. Он вдыхал с резким стоном. Спазмы пережимали горло. Он захлебывался.
Отпустить. Утонем вместе. Все, тонем. Еще один гребок. Все. Еще один — и все. Последний. Еще один…
Протянулись откуда-то сильные волосатые руки, подхватили парня под мышки, поволокли. Саша стоял по плечи в воде. Он стоял на прочном, устойчивом дне и дышал, почти теряя равновесие, уже не понимая происходящего. Потом вышел и, деревянный, негнущийся, рухнул на песок. Его тошнило.
Грузин, моля и причитая, делал сыну искусственное дыхание.
— Живет! — восторженно объявил он. — Живет!
Саша повернул голову. Грудь спасенного высоко вздымалась. Раскрылись глаза. Губы скривились в измученную улыбку. Он приподнялся на дрожащие локти и упал навзничь.
Саша встал на четвереньки и тихо засмеялся.
— Живы будем — не помрем! — сказал он грузину и подмигнул.
Тот поднял его, обнял до хруста, поцеловал жарким твердым ртом, ободрал щеку невыбритой щетиной.
— Один у меня сын, — сказал он, вытер глаза, ушел к машине.
«Фьюти-пьють» — свистела птичка в ветвях березы.
Грузин вложил что-то Саше в руку, сжал.
— Сын мне будешь, — сказал он. — Родной будешь. На. Дарю тебе.
Саша разжал ладонь. На ней лежали автомобильные ключи.
— В-вы что? — пробормотал он. — Нет, что вы!.. Не надо…
— Возьми, — сказал грузин. — Возьми, пожалуйста. Скажешь — отдай дом — отдам дом. Скажешь — отдай все — отдам все. Ты его спас! — он ткнул пальцем в сына, который сидел на песке и виновато улыбался. — Я тебя за это не могу меньше отблагодарить.
Боря, рысцой вернувшийся с пробежки, остолбенел при виде сцены. Грузин в княжеской позе, бледнея от гордости, говорил, что он не бедный человек, что деньги — прах, что он еще купит, что Саша теперь — член его семьи и не оскорбит его отказом. Саша мямлил и достойно отнекивался.
Сын поднял с песка ключи и завернул Саше в кулак.
— Возьми, — сказал он. — Можешь продать. Можешь подарить. Можешь выкинуть. Твоя. Иначе сейчас в озеро загоним. Он такой, — гордо кивнул на отца. — Или думаешь, моя жизнь меньше стоит?
— Я ему на свадьбу такую же подарю, — сказал грузин.
Боря осознал происшедшее и разинул рот. Он раздирался противоречивым чувством. «Волга» была ослепительна. Честь была дороже.
— Байские замашки, — отверг он, обретая дар речи.
— В Грузии никогда не оскорбят гостя, — ответил грузин.
От растерянности Боря напустился на всех троих:
— А если б ты сам утонул, спасатель? А вы чего в воду полезли, не умея плавать! Тьфу… Ладно, — дипломатично заключил он, — обедать все равно надо.
У костерка грузин вывалил гору снеди, расстелил махровую простыню, торжественно указал Саше на середину, между сыном и собой: «Садись, дорогой!» Протянул Боре фотоаппарат: «Сними нас — на память». Саша растрогался и слегка очумел.
Сытый человек податлив. И долго ли он может противиться уговорам о том, о чем мечтал. Час за часом Саша свыкся с мыслью, что «Волга» — его. Это было неправдоподобно — но факты, как известно, бывают неправдоподобнее любого вымысла.
— А, бери, — махнул Боря. — Погоняем!
Кипучая кавказская энергия Джахадзе — а именно так была фамилия «горского князя» — помогла молниеносно оформить необходимые процедуры (благо они были продуманы и подготовлены заранее). Назавтра составили в нотариальной конторе доверенность, провернули через автомобильный салон и ГАИ и поставили «Волгу» на платную стоянку.
Возник вопрос о водительских правах — Саша их не имел…
— Во-первых, есть у меня, — утешил Боря. — Порядочный десантник должен уверенно ездить на всем, что едет, и кое-как — на том, что по идее не едет. А во-вторых, в ДОСААФе свои ребята, пройдешь по-быстрому курс, сдашь экстерном, сделаем тебе справку из части, что давно водишь машину… устроим, не сомневайся.
Утром у общежития они садились в служебный автобус — ехать на аэродром на патрулирование. Джахадзе с сыном уже ждали их. Джахадзе поклонился с достоинством кинозвезды. Сын повторил. Обнялись и расцеловались.
Ребята таращили глаза, потрясенные невероятной историей. Всем по очереди Джахадзе церемонно потряс руки.
(Вместо своего адреса, надо заметить, он оставил адрес двоюродного брата в Гори. Звал всех в гости.)
Долго махал вслед автобусу…
Общежитие скрылось за поворотом, и на Сашу набросились:
— Расскажи! Кто, как, чего? Во Саня дал — сына миллионера спас!
А Джахадзе с сыном — с настоящим своим сыном, кстати, который с энтузиазмом пропустил три дня школьных занятий, — поехали на вокзал, где прогуливался с тремя билетами Звягин, ночевавший в соседнем номере гостиницы: не желая риска, он руководил лично.
Они были втроем в купе. Поезд тронулся. «Миллионер» Джахадзе перевел дух. Проводница принесла чай. Звягин извлек из портфеля бутылку молока, кинул в нее соломинку и откинулся к стенке.
— И еще клевещут, якобы на Кавказе водятся аферисты, — поразился Джахадзе. — Такого делягу, как ты, Леня, свет не видел. Если б ты поселился в Грузии и задумал делать деньги…
— То-то ты их много делаешь, — хмыкнул Звягин.
— Я хорошо живу и честным человеком. В конце концов я врач.
— Я тоже. Но ты был так похож на грузинского князя, так сверкал глазами: благородная осанка, дивный акцент! Ты где научился декламировать с таким акцентом! Ты Отелло никогда не играл?
— А ты никогда не пробовал сочинять авантюрные романы? Со счастливым концом?
— Жена утверждает, что вся моя жизнь — это серия авантюрных романов со счастливым концом; но она предпочла бы быть их читателем, а не женой их героя — это хлопотно и накладно.
— Тебе повезло жениться на умной женщине.
— А тебе идет белая «Волга».
— Э. Похожу пешком. Дольше инфаркта не будет.
Сын Джахадзе вышел с пустыми стаканами за чаем.
— А твой парень здорово плавает, — одобрил Звягин.
— Мастер спорта, — самолюбиво сказал Джахадзе. — В сборную «Буревестника» за Ленинград берут. А здорово он изображал утопленника, ты не представляешь. А твой десантник не проболтается?
Поезд с грохотом летел по мосту. Внизу белый катерок тащил баржу по шершавой сини реки.
— Спасибо тебе, старик, — сказал Звягин.
— За что? — возмутился Джахадзе. — Разве мы не врачи? Разве мы не друзья? Разве мы не живем в одном городе? Почему ты, кстати про один город, в гости никак не заходишь?
— Вот послезавтра сменюсь с суток — и зайду, — пообещал Звягин.
— Послезавтра я дежурю, — сказал Джахадзе.
Реакция Риты на «Волгу» — Саша написал ей все на следующий же день — поразила его немного неприятно. Рита захлебывалась от восторга. Рита писала, что всю жизнь мечтала именно о белой «Волге». Рита рассуждала, что вообще ее можно и продать, раз пока денег у них немного, причем продавать лучше на Кавказе или в Средней Азии, там дадут дороже. У нее есть друзья, которые это устроят и возьмут очень умеренные комиссионные. Рита делила деньги за непроданную «Волгу»: квартира, гарнитур, шуба; из ее слов явствовало, что это сущие гроши для настоящей жизни. Рита вздыхала по серьгам с бриллиантами, «хоть маленькими», которые он ей обязательно подарит, правда же? И надо будет завести афганскую борзую, это очень современно. Рита считала, сколько денег они могут скопить, если он станет работать чуть больше, а пожары станут чаще… М-да…
