Валентин Черных - Воспитание жестокости у женщин и собак. Сборник
— Витек, — сказала она, — я думала, ты умнее. Если уж пошла облава, надо ложиться на дно, в тину, и не трепыхаться. Я тебя увольняю из нашего торга. Он уволен, — объявила она очереди.
Очередь ее объявление восприняла конструктивно. Люди мгновенно разошлись по другим лоткам.
Вечером она гуляла с Нюркой. На площадке, как всегда, резвился молодняк. К ней подлетали молодые пудели, коккер-спаниели. К этой мелюзге Нюрка относилась терпимо, но, если кто-то был особенно надоедливым, она взбрыкивала, и собаки опрометью бежали к своим хозяевам. Малая пуделиха была так напугана этим рыком, что с размаху подпрыгнула, стремясь спрятаться на груди у хозяйки. Маленькие собаки чувствовали и силу, и характер Нюрки. На площадке устанавливалась новая иерархия. Остались невыясненными только отношения между Нюркой и доберманшей, которая уже несколько лет была главной на этой площадке и с которой в свое время они недовыяснили отношений.
Некоторое время и Нюрка, и доберманша ходили в разных углах площадки, стараясь не сближаться. Но тут вспыхнула очередная драка. На этот раз дрались кобели, черный терьер и овчарка. Доберманша бросилась в свалку — то ли разнять, то ли поучаствовать в этом азартном деле. Бросилась и Нюрка. Владельцы растащили своих кобелей, Нюрка и доберманша оказались рядом. Первой не выдержала доберманша. Она зарычала. Вызов был брошен. Нюрка вызов приняла. Они сцепились, встали на задние лапы, Нюрка была уже килограммов на десять тяжелее и подмяла доберманшу. Анна оттащила Нюрку.
— Извините, — сказала она.
— Чего уж тут, — вздохнула хозяйка доберманши. — Власть переменилась.
Анна работала за столом. Зазвонил телефон. Она сняла трубку, выслушала, сказала:
— Сейчас буду…
Она поднялась этажом выше. Перед дверью с табличкой «Начальник управления» поправила волосы, воротник блузки и вошла в приемную.
Секретарша, пожилая женщина, сказала:
— Вас ждут.
Она вошла в кабинет. За столом сидела женщина ее лет, не старше тридцати пяти. Она вышла из-за стола, пожала Анне руку. Они были даже похожи: обе рослые, спортивные, в легких блузках и узких юбках. Они присели в кресла у журнального столика. Начальница предложила Анне сигарету, та взяла. Обе закурили.
— Романенко уходит в НИИ, — сказала начальница. — Пойдешь на его место?
— Пойду, — ответила она.
— Ну и ладушки, — сказала начальница. — Тогда иди принимай дела.
Она спустилась на этаж ниже и зашла в кабинет своего начальника. Тот складывал бумаги в большой портфель. Рядом стояли две стопки книг, перевязанные бечевой.
— Тебя, что ли, назначили? — спросил начальник.
— Меня, — ответила она. — А вас я и не знаю, то ли поздравлять, то ли приносить соболезнования.
— А этого никто сегодня не знает, — заметил начальник. — Сегодня поздравляют, завтра приносят соболезнования, бывает и наоборот. Принимай дело.
— Принимать нечего, — ответила она, садясь в его кресло. — Все знакомо.
— Довольна? — спросил ее теперь уже бывший начальник.
— На сегодня — да, — ответила она.
— А на завтра ты особенно не рассчитывай. Здесь и просидишь остаток дней своих. Дальше не пустят.
— Остаток еще большой, — спокойно возразила она. — Поживем — увидим.
— Что-нибудь увидим. Только что? Смутные времена, — сказал бывший начальник.
— Хуже уже не будет… — сказала она.
Витек торговал теперь у железнодорожного вокзала. И вдруг увидел ее.
— Всё, — объявил он очереди. — Закрыто на обед. — И бросился к ней: — Я тебя умоляю! Отстань от меня. Я как вижу такую розовую куртку, как у тебя, у меня тахикардия начинается. Прости меня. Это меня Шкипер подбил. Он все организовал. И собаку твою он травил. Я больше никогда не буду. Прости меня. — И Витек вдруг заплакал. — Прости!
Она молча повернулась и пошла к подземному переходу.
Анна прогуливалась во дворе около универсама, держа Нюрку на коротком поводке. Увидев, как подкатил автобус «ПАЗ», она подошла к телефону-автомату и набрала номер.
Сысоев, он же Шкипер, с двумя другими грузчиками поспешно вытаскивали коробки с телевизорами и грузили в автобус. Во двор въехал милицейский «газик». Из него выскочил капитан с двумя сержантами. Один из сержантов заглянул в кабину автобуса, выдернул ключ зажигания. Милиция нашла двух понятых. Сысоева и грузчиков попросили сесть в милицейскую машину. И тут Сысоев увидел ее и Нюрку. Он схватил обрубок металлической трубы, вырвался от державшего его сержанта и бросился к Анне. Он успел только замахнуться. Нюрка в доли секунды уже повисла у него на руке, дернула ее, и Сысоев рухнул на землю. Нюрка стояла над ним, ощерив пасть.
— Ко мне! — приказала Анна.
Нюрка, рыча, отошла.
— Ничего, — пообещал Сысоев Анне. — Еще встретимся.
— Через несколько лет, — ответила Анна и пошла к подъезду своего дома.
Нюрка шла рядом, поглядывая, будто спрашивая, правильно ли она поступила.
— Все правильно. Ты молодец, — похвалила она Нюрку, и та завертела обрубком хвоста. Всегда приятно, когда тебя хвалят.
Усталая Анна сидела на кухне. Борис накрывал на стол.
— Всё, — сказала Анна.
— Что все? — не понял Борис.
— Все кончается.
— Кое-что и начинается, — ответил Борис. — У меня есть кое-какие новости.
Анна молчала.
— Ты почему не спрашиваешь какие? — спросил Борис.
— К сожалению, сегодня все больше плохих новостей. Но я готова и к плохим.
— Я сдал билет, — сказал Борис. — Я решил не ехать.
— Почему? — спросила Анна.
— Ну, в общем… — Борис все-таки решился: — Я люблю одну женщину. Я хочу быть вместе с нею. И я больше ничего не хочу. К тому же она мне купила джинсы, вторых мне не надо, а зачем тогда ехать… Извини, я, конечно, какую-то ерунду мелю, чего-то я…
И Анна заплакала.
— Ну что ты. — Борис обнял ее.
Анна сквозь слезы сказала:
— Прости меня. Я должна сказать тебе что-то, но ничего придумать не могу. Не говорить же тебе «спасибо»… — И Анна заплакала почти навзрыд.
— Ну почему же, — сказал Борис. — «Спасибо» — очень хорошее слово. Я теперь всем буду рассказывать, что, когда я ей признался в любви, она мне сказала спасибо.
И Анна рассмеялась.
…Они ужинали. Нюрка лежала в передней, наблюдая и за входной дверью, и за ними.
— Тогда и у меня есть новости, — сказала Анна.
Борис отложил вилку.
— Я беременна. Уже два месяца… Твой ребенок, твой…
— Почему ты молчала? — изумился Борис. — Я же через два дня мог улететь. И ты бы мне не сказала?
— Нет, — подтвердила Анна, — не сказала бы. Ты мог подумать, что я пытаюсь удержать тебя при помощи беременности. Из жалости, а не по любви…
Она, Нюрка и Борис гуляли в осеннем лесопарке. Кроме них, никого не было. Анна держала Нюрку, прикрыв ей глаза, Борис бросал палку, и Нюрка, определяя по звуку, где упала палка, прочесывала метр за метром в поисках. Находила, приносила палку.
— Я самая счастливая женщина на свете, — сказала Анна.
— Нет повести счастливее на свете, — продекламировал Борис, — чем повесть о Борисе и… Анетте, — нашел он подходящую рифму.
Он обнял Анну. Нюрка прыгала рядом, лизнула в лицо ее, Бориса. Кружились счастливая женщина, мужчина и собака.
Рядом была дорога. Они увидели бешено несущиеся «Жигули». А за ними с такой же скоростью неслась «Волга».
Неожиданно «Жигули» затормозили. Из них выскочили трое парней и побежали к лесу.
Затормозила и «Волга». Из нее выскочили двое парней.
Она увидела, что у них автоматы.
А те, которые убегали, вдруг остановились. Один из них встал на колено, выхватил из-под плаща обрез, прицелился, дважды выстрелил. Преследовавшие их парни бросились на землю. Трое снова побежали к лесу.
Нюрка, не понимая, в чем дело, приготовилась к прыжку.
— Лежать! — крикнула она.
Трое парней почти уже достигли леса. И тогда один из преследовавших дал очередь из автомата. Этого Нюрка уже выдержать не смогла. Те, которые убегали, были далеко, а этот с автоматом почти рядом, и она бросилась на него. Парень выстрелил в Нюрку в упор. Она перевернулась в воздухе и упала. А парень остановился, откинул складной металлический приклад, приложил его к плечу и уже прицельно дал длинную оглушающую очередь. Один из убегавших упал сразу, другой прохромал несколько шагов и опустился на землю. Третий остановился в растерянности, а потом поднял руки.
Она бросилась к Нюрке. Та была неподвижна.
Борис схватил Нюрку и побежал к своему «Запорожцу», который стоял у обочины.
Борис гнал «Запорожец», обгоняя машины. Она пыталась перевязать Нюрку. Кровь заливала сиденье.
Уже в городе Борис проскочил перекресток на красный. Постовой засвистел, потом схватил рацию, предупреждая следующий пост о нарушителе.
