Эдуард Лимонов - Книга мертвых-2. Некрологи
Нашу последнюю в жизни встречу я выиграл. На самом деле она была душераздирающе трагична, несмотря на дикость интерьера, гротескную внешность героини и ее снижающие реплики («Не вздумай писать опять про мои гениталии», — высокомерно изрекла она). Я выиграл, потому что вся моральная правота, тонны ее, вся Лефортовская тюрьма, все мои страдания лежали на моей чаше весов. На ее — разве что ее сюртук из крокодила. Книга «В плену у мертвецов» вышла в 2002 году, Наташа успела ее прочитать, и сцена свидания ее оглушила. Она, злобно плача, звонила адвокату и угрожала мне местью своего Ьоу-friend(а) — наркомана.
— Представляешь, — сказал мне Беляк, — до чего она безумна? Он же в тюрьме, Наташа, скоро приговор будет… Как Сергей Лимонова побьет, где побьет, ты что?
Почему она так себя вела во время последней встречи? Хотел бы я, чтобы она себя вела как женский персонаж Эсхила или Софокла? Хотел бы. А то, что так приземленно провела встречу, оказавшуюся последней, ну, даже крупные люди порой не понимают историчности, трагичности момента, не умеют придать себе трагическую царственную серьезность. Я был подготовлен к встрече безмолвием тюрьмы, плитами тех сроков, которые мне грозили, а она подошла к казематам Лефортово рука об руку со своим наркоманом, у нее даже не хватило такта прийти туда одной. Я же говорю, из нее получился отменный персонаж трагедии, но она многого не понимала. Она, видимо, даже смеялась, могла смеяться, когда шла туда, смеялась в ответ на его шутки…
Углубляясь в темный колодец времени, нахожу ее и себя в самом конце 80-х. Мы в нашей мансарде в доме 86, rue de Turenne. Вторая половина дня, вчера она была крепко пьяна, мы ругались и совокуплялись, ненавидя друг друга потом. Она пьет красное вино, расплескивая его по розово-грязному ковру, вылезла из-под одеял и нашего (я сам сшил его) красного с золотым серпом и молотом покрывала. Я еще в постели, у стены, под покрывалом. На ней только красные трусы, сочные сиськи подрагивают, ее венчает куст красных волос, она слушает, врубив на всю мощность, Грейс Джонс «Аморэ миа!» И подпевает: «Love me forever / And let's forever / To be tonight…» И танцует с грацией сильной тигрицы, рост сто семьдесят девять сантиметров. Из постели я любуюсь ею. И не останавливаю, не пытаюсь ругать за то, что вчера она напилась до дикости. Я понимаю, что она в экстазе. Вот как я эту сцену и Наташу вспомнил в стихотворении «Наташе-1», написанном уже после тюрьмы:
Мы мало зрели парижских прикрас, Наташа!Мы мало гуляли в вечерний час, Наташа!
У музея Пикассо тебя я застал, ты шла и пела!Я мимо прошел, я тебя обожал, и душу и тело!
Вечер спустился и был тогда, ты шла в берете!О, если б вернуть мне тебя сюда, и чувства эти.
«Аморе миа!» — пела Грейс Джонс, пантера, пантера…Так была ты безумна, и красных волос куст этцэтера!
«Лав ю форэвер!» — кричала ты и ноги сбивала.Ты умерла, ушла в цветы, и было мало!
Мало мы съели устриц. И роз мы нюхали малоТринадцать лет и всего-то слёз, лишь миновало
Ай лав форевер твое лицо и красный волос.О, если б знал я, в конце концов, что значит твой страшный голос
А значил он вот что: смерть в феврале, под одеялом.Мы мало жили, и ног в тепле мне было мало…
Выпив, она не устранялась, не спала, как обычные алкоголики. Она впадала в экстаз. Ноги она сбивала, потому что натыкалась коленками, икрами и щиколотками о нашу небогатую и немногочисленную мебель. «Аморэ миа» в исполнении черной пантеры, как ее называли, Грейс Джонс — действительно мощный и глубокий гимн любви, любви вообще: не кого-то к кому-то, а гимн той трагической травле, которую партнеры устраивают друг другу. Ну да, это трагическая травля. Наташа пела вместе с Грейс, и ее голос, низкий и надтреснутый, звучал как любовный вой, как каннибализм самой страшной пробы. Жаль, что Наташа не исполняла эту песню на людях и не осталось записи. Это был ее персональный вой и ее суть.
Стихотворение «Наташе-2» также включило в себя детали нашей жизни в мансарде на 86, rue de Turenne (недавно кто-то вывесил на сайте «Э. Лимонов вне политики» фотографию нашей с нею крыши и нашей мансарды):
Мы любили друг друга при Миттеране,А когда к власти пришел Ширак,Мы разошлись, как в Вавилонском плену израильтяне.Вот так, моя мертвая, вот так…
Там летали самолеты на твои день рожденья.О четырнадцатое число! О июль!Там остались всегда возбужденье, волненье,Там всегда над окном надувается тюль…
Там на рю де ТюреннБольше нет этих сцен.Там, где жизнь в розовом цвете цвела— Лишь чердак… Это так.И парижских небес зеркала…
Больше нет этих луж,И тебе я не муж,И ты мертвая, как крокодил.Я тебя три династии в прошлом любил(Да — Жискар-фараон, Миттеран-фараонИ Ширак-фараон, дальше некто, кто он?).
Я тебя три династии страстно волок— Так, как волк тащит детку-волчонка.Нет, я больше не смог,Столь высок был порог,Вот и сдохла ты, эх ты, девчонка…
«Сдохла» и «девчонка» рядом, конечно же, вопият о моей скрытой нежности к ней. Грубость «сдохла» употребляется, чтобы не плакать. Родилась она 14 июля, в день взятия Бастилии, и утром нас будили тяжелые самолеты, летящие низко-низко над нами с военного парада на Елисейских полях.
Я писал о Наташе еще при ее жизни. Роман «Укрощение тигра в Париже» написан в конце 1985 года и представляет собой оригинальный репортаж из нашей квартиры и из нашей общей постели. Написан он в период «интермедии» в наших отношениях. В июле 1985 года мы разъехались по разным квартирам: она некоторое время жила в Cite des Arts, а позднее переехала в студию на rue Saint-Sauveur (Святого Спасителя), в улочку, поперечную улице проституток Saint-Denis. Об этом времени написан рассказ «Личная жизнь». Из этой ее студии есть отличный видеорепортаж, сделанный нашим общим приятелем — художником Игорем Андреевым, имеющий место быть как раз в этой ее студии. Правда, в репортаже она не выглядит такой красивой, какой была в действительности. Дело в том, что в репортаже она с похмелья, потому опухшая. Явилась из кабаре, где пела, рано утром. Именно там, где кончается рассказ «Личная жизнь», я и забрал ее с улицы проституток и перевез к себе на rue de Turenne. Случилось это, если не ошибаюсь, 6 января 1987 года. Тогда как раз выпал грандиозный для Парижа снег. И стекла внизу моих окон в мансарде обледенели. Мы с Наташей радовались снегу.
Вот с тех-то пор и начались всяческие ужасы. Роман «Укрощение тигра в Париже» живописал, как оказалось, счастливый период нашей жизни.
К 1988 году выяснилось, что она уже неизлечимый алкоголик. Мы пошли к доктору, и тот, выслушав ее отдельно от меня, посмотрев ее, затем пригласил меня и сказал:
— Мсье, у вашей жены алкоголизм. Алкоголизм вообще не вылечивается, тем паче, у женщин он усугубляется обычно нимфоманией, так как моральная планка для женщины, интоксицированной алкоголем, опускается до уровня плинтуса. Вся тяжесть подобного поведения, мсье, падает целиком на плечи близких. Не надо верить, что ваша подруга вылечится. Надо знать, что вам придется нести этот груз всю жизнь. Готовы ли вы к такой жертве?
Я чуть подумал и сказал:
— Готов. Но нельзя ли как-то ее остановить? Доктор пожал плечами.
— Я выписал вашей подруге таблетки Esperal. Она должна принимать их каждый день. Вы должны следить за тем, мсье, чтобы мадам их проглатывала. Esperal — это не лекарство, не ждите от него результатов, предупреждаю вас. Esperal — как слабый засов на двери, при желании дверь можно легко открыть простым усилием, нажатием. Esperal действует так: при принятии алкоголя ваша подруга покроется красными пятнами, ей станет плохо, муторно, может быть, появится температура. Ясно, что это не ведет к смерти, и не ведет даже к серьезному недомоганию. Это просто предупреждение.
Доктор замолчал. Мы вышли в приемную к Наташе. Она уже оделась. Черное длинное пальто, черный платок. Доктор дал ей рецепт. И добавил:
— Я также работаю как психоаналитик. Программу финансирует город. Я бы советовал вам, мадам, разобраться в себе и для этого пройти хотя бы ограниченный курс психоанализа. Приходите. Мсье, постарайтесь убедить мадам, что это необходимо.
Мы вышли. Наташа взяла меня под руку и прижалась ко мне. Молча мы дошли из еврейского квартала, где была приемная доктора, к себе на rue de Turenne. Я чувствовал, что она мне благодарна.
