Махбод Сераджи - Крыши Тегерана
— Да, есть такой особый человек.
Полагаю, это лучший ответ, потому что позволяет мне с ней о чем-то говорить.
— A-а, я так и думала. Каждый вечер я вижу вас с Ахмедом на крыше. Вы, наверное, говорите о девушках.
Некоторое время она молчит.
— Теперь я знаю, что он говорит с тобой о Фахимех. А кто же царица твоих историй?
Я ужасно волнуюсь оттого, что она уделяет мне столько внимания. Я оглядываюсь по сторонам, вскидываю руки, переминаюсь с нога на ногу и говорю под ее пристальным взглядом:
— Я не могу тебе сказать, кто она.
Ее лицо освещается улыбкой.
— Ты такой милый, — говорит она.
Она подходит к холодильнику и вынимает несколько яблок.
— А почему нет? Почему не можешь мне сказать?
Я молчу.
— Молчаливый и робкий! — поддразнивает она. — Девушки любят робких и молчаливых парней — таких загадочных, — ты это знаешь?
Я качаю головой, жалея, что мама этого не слышит, — оказывается, некоторые люди считают интровертов чрезвычайно привлекательными.
— Ты должен мне сказать, — настаивает Зари. — Знаешь, как люди становятся добрыми друзьями? Когда делятся секретами. Так скажи, кто она? Она хорошенькая? Я ее знаю? Она живет в нашем переулке? Ну, давай, кто она?
— Ты ее знаешь, — шепчу я.
— О, хорошо. Так она живет в нашем переулке. Отлично, теперь мы сдвинулись с мертвой точки.
Я молчу.
— Она ходит в школу? — спрашивает Зари.
— Только что окончила среднюю школу.
— Она старше тебя! Это всегда волнует. Она хорошенькая?
— Самая красивая девушка на свете! — выпаливаю я. — У нее голубые глаза, прелестный подбородок и чудесные скулы.
Она перестает чистить апельсины, и я пугаюсь, что зашел слишком далеко. В конце концов, она единственная девушка с голубыми глазами в нашем переулке.
— Звучит здорово. Где она живет? — не оборачиваясь, спрашивает она.
— Поблизости, — нерешительно произношу я.
— Что тебе в ней нравится, помимо внешности разумеется? — продолжает она чуть более серьезным тоном.
— Все, — признаюсь я. — Она напоминает мне снег — белый и чистый, спокойно текущую реку, дождь — живительный и свежий, гору — мощную и величественную и цветы — нежные и ароматные.
Зари поворачивается и смотрит прямо на меня с озадаченной задумчивой улыбкой. Ее вопрошающий взгляд поражает сознание подобно вспышке молнии, которая на миг освещает все вокруг и оставляет человека в темноте недоумевать по поводу того, что же он видел.
— Ахмед знает, кто она? — спрашивает она наконец.
— Да.
— Знаешь что — я спрошу у него!
Она смеется, и мы относим еду и напитки во двор. Ноги у меня ватные, я из последних сил стараюсь не уронить чашу с фруктами. Зари приносит фотоаппарат своего отца и учит Кейвана, как сфотографировать нас вчетвером, сидящих вокруг хозе. Она говорит, что сделает фотокарточки для каждого из нас, чтобы мы вспоминали потом лето, когда стали лучшими друзьями.
Ночью, лежа в постели, я вновь переживаю каждую минуту прошедшего дня, особенно тот момент, когда выставил себя дураком, сравнивая ее с рекой и цветами. «Что тебе нравится в ней, помимо внешности?» — спросила она тогда. Не надо было мне мямлить, как романтичному дурню. Следовало поговорить о ее любимом цвете, любимой еде, о фильмах, которые ей нравятся, и книгах, которые она любит читать.
Я вдруг понимаю, как мало знаю о Зари. По сути дела, почти ничего. Как она выбирает друзей, какие у нее увлечения, какие люди ей нравятся? Все, что я знаю, — это то, что я ее люблю. Неужели все так влюбляются? Интересно, много ли Ахмеду известно о Фахимех? Вероятно, не много. Мой отец впервые увидел мою мать по пути из школы домой и целый месяц ходил за ней следом. Только после этого он набрался храбрости что-то ей сказать. Через месяц после первого разговора он послал родителей к ней в дом просить ее руки.
Любовь всепоглощающа, жизнь как будто останавливается. Я больше не могу думать ни о чем, кроме Зари. Как это взрослые влюбляются и в то же время работают?
Ахмед крепко спит на своей крыше, я слышу его храп. Я подхожу к его постели и бужу его.
— Что случилось? — спрашивает он.
— Зари спросила меня, что мне нравится в любимой женщине, и я ничего не мог придумать, — говорю я несчастным голосом.
Ахмед пристально смотрит на меня.
— Я читал где-то, что люди на Западе, например в США и Европе, прежде чем влюбиться, долго встречаются, — с тревогой говорю я. — Ты знал об этом?
Ахмед мотает головой.
— Это правда. Я видел это в кино. Они долго, долго встречаются. Иногда десять или даже двадцать лет!
— Ух ты, — шепчет Ахмед.
— Но здесь, в Иране, стоит нам на кого-то взглянуть, и мы влюбляемся. Девушке достаточно лишь улыбнуться, и мы уже теряем голову. Никаких свиданий, никакого узнавания друг друга. У нас нет возможности узнать друг друга по-настоящему. Понимаешь, что я хочу сказать? Вот ты, например, знаешь, какая Фахимех на самом деле? Ты знаешь ее любимые цвета, любимую еду, увлечения?
— Нет.
— И тебя это не волнует?
Ахмед кивает. Он встревожен.
— А что, если она не та девушка, какой ты ее считаешь? Что, если у Зари несовместимость со мной? Что, если я женюсь на ней и у нас будут дети, а она окажется совершенно не похожей на меня? Что мне тогда делать?
Ахмед прикрывает ладонями рот и тяжело вздыхает.
— Ты не беспокоишься об этом? — спрашиваю я.
— Да-да — теперь, после твоих слов.
Он зажигает сигарету.
— Бог мой, это настоящая проблема.
Он почесывает макушку.
— Дай подумать. Похоже, ты затронул что-то очень серьезное. Я в конечном счете понимаю, насколько все это чтение прибавляет тебе ума.
Я начинаю развивать эту тему, но он просит меня замолчать, потому что он думает. Я сижу на краю его постели, а он раскачивается взад-вперед, корча странные гримасы. На лице его отражается, как он сосредоточивается на чем-то, смотрит на вещи с разных точек зрения, разрабатывает гипотезы и отвергает их как несостоятельные. Ахмед разговаривает сам с собой, издает странные звуки, поднимает брови, двигает руками и выпячивает нижнюю губу. При этом он смотрит на небо. Он затягивается сигаретой и со вздохом выпускает дым, словно полностью разуверившись в своей способности решить простую задачку.
Докурив наконец сигарету, он подходит к краю и бросает окурок на соседнюю крышу, стараясь, чтобы отец не заметил. Потом залезает под одеяло и шепчет:
— Кажется, я знаю, как тебе поступить. Почему бы тебе не поехать на Запад, начать с кем-нибудь встречаться, хорошенько узнать ее, а потом вернуться сюда и жениться на Зари?
С этими словами он поворачивается на другой бок и начинает храпеть.
Несколько мгновений я сижу и смотрю на него. Потом встаю, даю ему пипка под зад и ложусь в свою постель.
6
ЭПИЗОДЫ ЛЮБВИ
Ахмед, Фахимех и я почти каждый день проводим в доме Зари. Я жалуюсь Ахмеду, что мы только сидим и болтаем и, как ни здорово быть рядом с Фахимех и Зари, надо бы заняться чем-то еще, а иначе девушки с нами заскучают.
— Чем еще заняться? — спрашивает Ахмед.
— Пойти с ними прогуляться, сходить в кино, поужинать в ресторане, — предлагаю я. — Понимаешь, все эти увлекательные штуки.
— Неужели? — саркастически спрашивает Ахмед. — А не воспользоваться ли тебе для этого твоим банковским счетом, а мне — моими сбережениями?
Нахмурившись, я пожимаю плечами.
— И где, черт возьми, мы живем — в Америке, что ли? Это Иран, и мы живем в своем квартале…
— Ладно, ладно, забудь о том, что я сказал, — перебиваю я и решаю никогда больше не касаться этой темы.
Идет время, наша дружба крепнет, мы с легкостью поверяем друг другу самые сокровенные личные переживания. Вечерами нам трудно расставаться. Никто не хочет уходить, и мы без конца шутим на эту тему.
— Пора уходить, — скажет один.
— Ага, определенно пора, — согласится кто-то еще, но никто не пошевелится, и мы смеемся. — Ладно, может быть, еще несколько минут, а потом нам действительно пора.
— О да, действительно. Всего несколько минут.
Легко заметить, что Ахмед и Фахимех влюблены друг в друга. Когда Ахмед рядом с Фахимех, на него находит умиротворение и довольство. Он сознается, что ее присутствие вызывает в нем почти религиозное чувство.
— Словно это уже не я, — говорит он. — Я даже могу терпеть Ираджа.
— Так интересно наблюдать, как развиваются их отношения, — произносит однажды Зари, когда мы одни. — Каждый раз, как мы их видим, они все больше похожи на влюбленную пару, правда?
— Правда.
— Их отношения совсем иные, чем у нас с Доктором.
Когда она упоминает Доктора, я начинаю невольно закатывать рукава рубашки.
— Их отношения волнующие и новые, — мечтательно продолжает Зари. — Наши в сравнении кажутся скучноватыми, ты ведь понимаешь, что я имею в виду? Словно мы уже давным-давно женаты.
