Бернард Вербер - Революция муравьев
– Ничего. Я весьма сожалею, что убил его. Я хотел всего лишь его усыпить. Я не знал, что Гастон Пинсон страдал аллергией.
– Факт атаки на людей при помощи мух-роботов вы находите в порядке вещей? – спросил прокурор насмешливо.
– При помощи управляемых летающих муравьев, – поправил Артур. – Это улучшенная версия моей модели управляемого ползающего муравья. Понимаете, мы с друзьями хотели спокойно работать, мы не хотели, чтобы нас тревожили случайные любопытные или гуляющие.
Мы построили эту пирамиду для того, чтобы вести с муравьями переговоры о сотрудничестве между нашими культурами.
Председатель полистал дело.
– Ах да! Постройка без разрешения на охраняемой территории, в центре национального парка.
Он еще немного порылся в деле.
– Я вижу, ваше спокойствие вам так дорого, что вы совершили преступление повторно, послав вашего «летающего муравья» в атаку на представителя правоохранительных органов, комиссара Максимильена Линара.
Артур подтвердил.
– Он хотел разрушить мою пирамиду. Это была законная самооборона.
– Для вас, чувствуется, все средства хороши, – заметил прокурор.
Артура сотряс сокрушительный приступ кашля. Он не мог больше говорить. Два полицейских отвели его на скамью подсудимых, на которую он тяжело обрушился и где друзья встревоженно склонились над ним. Жак Мелье встал, требуя немедленной медицинской помощи. Дежурный врач появился, заявил о том, что подсудимому скоро станет легче, но не следует его слишком утомлять.
– Следующий обвиняемый: Давид Сатор.
Давид появился перед судом, передвигаясь без палки, и встал спиной к публике.
– Давид Сатор, восемнадцать лет, лицеист. Вы обвиняетесь в том, что являлись стратегом пресловутой «Революции муравьев». В нашем распоряжении есть фотографии, на которых вы направляете толпы манифестантов, словно генерал свою армию. Вы вообразили себя Троцким, возрождающим Красную Армию?
Давид не успел ответить. Судья продолжал:
– Вы хотели создать армию муравьев, не так ли? Объясните, кстати, присяжным, почему в основе вашего движения подражание насекомым?
– Я заинтересовался насекомыми тогда, когда в состав нашей рок-группы вошел сверчок. Он был действительно хорошим музыкантом.
В публике послышались смешки. Председатель потребовал тишины, но Давид не дал себя сбить.
– Вслед за сверчками, которые общаются друг с другом, я открыл для себя муравьев. В муравьином городе каждый обитатель разделяет свои чувства со всем сообществом муравейника. Их солидарность абсолютна. Это то, к чему стремятся человеческие цивилизации уже тысячи лет. А муравьи достигли этого еще до нашего появления на земле.
– Вы хотите, чтобы каждый из нас имел усики? – спросил прокурор с усмешкой.
На этот раз смех в зале не обрывали, и Давид был вынужден дожидаться тишины, чтобы ответить:
– Я думаю, что если бы мы располагали столь же эффективной системой коммуникации, как и муравьи, то не сталкивались бы с многочисленными случаями ошибок, недоразумений, недопонимания и обмана. Муравей не лжет, потому что он даже не видит в этом смысла. Для муравья общение – это передача информации другим.
Публика зашепталась, председатель ударил молоточком по столу.
– Следующая обвиняемая: Жюли Пинсон. Вы были Пассионарней и вдохновительницей так называемой «Революции муравьев». Вы обвиняетесь в причинении не только значительных материальных убытков, но и тяжелых телесных повреждений. Нарциссу Арепо, например.
– Как здоровье Нарцисса? – прервала его девушка.
– Вопросы задаете не вы. И приличия, и закон требуют, чтобы вы обращались ко мне «господин председатель». И я уже напоминал об этом только что одному из ваших пособников. Мне кажется, мадемуазель, что вы весьма невежественны в том, что касается судопроизводства. Вам бы очень помогло, вам и вашим друзьям, назначение профессионального защитника.
– Я прошу извинить меня, господин председатель.
Судья несколько смягчился, сохраняя выражение лица ворчливого деда.
– Хорошо. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что состояние господина Нарцисса Арепо остается прежним. И находится он в этом состоянии благодаря вам.
– Я всегда была сторонницей революции без насилия. Я считаю, что Революция муравьев – это синоним мелких незаметных действий, совокупность которых приводит в движение горы.
Повернувшись в сторону матери и желая убедить хотя бы ее, Жюли заметила преподавателя истории, кивавшего головой в знак согласия. Это был не единственный учитель, который пришел сюда. Учителя математики, экономики, физкультуры и даже биологии тоже были здесь. Не было лишь преподавателей философии и немецкого языка.
– А что значит символ в виде муравьев? – поинтересовался председатель.
На местах для прессы теснились многочисленные журналисты. Сейчас Жюли могла обратиться к широкой аудитории. Ставка была немалой. Надо было взвешивать каждое слово.
– Муравьи образовали общество, в котором все граждане движимы желанием служить всеобщему благу.
– Ну, это, конечно, поэтическое видение, слабо связанное с реальностью! – прервал ее прокурор. – Муравейник отлично функционирует, подобно компьютеру или стиральной машине. Тратить время на поиски там интеллекта или сознания бессмысленно. Поведение муравьев запрограммировано генетически.
Оживление на местах для прессы. Быстро опровергнуть его.
– Вы боитесь муравейника потому, что он представляет собой социальный успех, которого мы никогда не достигнем.
– Это мир с военной организацией.
– Вовсе нет. Напротив, это скорее сообщество хиппи, где каждый делает то, что ему нравится, где нет вождей, генералов, священников, президента, полиции и репрессий.
– Ну и в чем же тогда, по-вашему, секрет муравейника? – спросил задетый за живое прокурор.
– Да в том, что его нет, – спокойно сказала Жюли. – Поведение муравьев хаотично, они живут в беспорядочной системе, функционирующей лучше, чем система организованная.
– Анархистка! – бросил кто-то из зала.
– Вы – анархистка? – спросил председатель.
– Ну, я анархистка, если анархия означает возможность жить в обществе без вождей, иерархии, давления на мысли, обещаний повысить зарплату, обещаний рая после смерти. В принципе анархия – верх гражданской сознательности. Муравьи, кстати, живут так уже тысячелетия.
Раздались свистки, аплодисменты, мнения аудитории разделились. Присяжные записывали что-то для себя.
Прокурор поднялся, взмахнув черными рукавами.
– Короче говоря, все ваши умозаключения сводятся к тому, чтобы создать общество, подобное обществу муравьев. Я не ошибаюсь?
– Надо позаимствовать у них хорошее, оставив плохое. В общем, да, в чем-то муравьи могут прийти на помощь человеческому обществу, которое, исчерпав свои возможности, топчется на месте. Попробуем, и тогда станет видно, что это даст. Если ничего не получится, обратимся к другим системам организации. Может быть, дельфины, обезьяны или скворцы научат нас лучше жить в коллективе.
Надо же, Марсель Вожирар был тут. В первый раз он присутствует на месте события. Жюли подумала, что он, возможно, изменил своему девизу: «Лучше всего говоришь о вещах, которых не знаешь».
– В муравейнике все, между прочим, вынуждены работать. Как это сочетается с вашим... анархистским духом? – спросил председатель.
– Снова заблуждение. В муравейнике эффективно работает только 50% населения. 30% заняты непродуктивной деятельностью, вроде наведения чистоты, дискуссий и тому подобное, а 20% отдыхает. Вот что великолепно: с 50% бездельников и в отсутствие полиции и разных пятилетних планов, муравьям удается быть гораздо эффективнее нас и жить в несравненно большей гармонии со своим городом.
Муравьи достойны восхищения и зависти, так как демонстрируют нам образец общества, не нуждающегося в насилии для прекрасного функционирования.
Шепот одобрения пробежал по публике.
Судья погладил бородку.
– Муравей не свободен. Он биологически зависим от обонятельного зова.
– А вы? С вашим мобильным телефоном? Ваши начальники звонят вам в любое время и отдают приказы, которым вы обязаны подчиняться. В чем разница?
Судья поднял глаза к небу.
– Хватит апологий обществу насекомых. Присяжные услышали достаточно для того, чтобы составить себе мнение на этот счет. Вы можете сесть, мадемуазель. Следующий обвиняемый.
Заикаясь на каждом слоге, не отрываясь от бумаги, он разобрал:
– Жи... вунг... Шуа.
Кореец предстал перед судом.
– Господин Жи-вунг Шуа, вы обвиняетесь в том, что создали компьютерную сеть, распространявшую повсюду пагубные идеи пресловутой Революции муравьев.
Лицо корейца осветилось улыбкой. Дамы из числа присяжных оживились. Учительница в отпуске по болезни перестала рассматривать свои ногти, а контролерша метро – барабанить пальцами по столу.
