Наталия Вико - Шизофрения

— «Братство» же, — продолжил Николя, разливая остатки вина из бутылки, — есть признание того, что все люди, являясь братьями и сестрами Мессии, не только имеют божественное происхождение от единого Творца, но и между собой связаны неразрывными узами. Но в любом случае, эра Рыб была эрой массовой веры с самыми безобразными проявлениями фанатизма. Преданность идее и интересам сообщества, организованного в некой государственной форме, ставились выше интересов и свободы личности. Поэтому внутренне свободные люди в средние века становились алхимиками, розенкрейцерами, суфиями, потом анархистами, как известный вам князь Кропоткин…

— И батька Махно, — добавила Александра.

— …а сейчас становятся сталкерами и айкидоками, — сказал Николя.

— Как Кларисса? — Александра прикусила нижнюю губу.

— Как Кларисса, — кивнул Николя и опустил смеющиеся глаза.

— И что же это все-таки означает?

— Она разве не рассказала? — изобразил он удивление.

— Да когда бы она смогла? Мы ж с вами из подземелий не вылезаем!

— Вы сами туда хотели. Кто просил тайну Черной Мадонны открыть, а?

— Ваши тайны, Николя, как матрешка. Одну открываешь, а в ней — другая. И неизвестно, когда конец.

— А как же иначе? Если тайну можно сразу раскрыть, разве ж это тайна? Баловство одно. А вот когда тайна внутри тайны…

— Прошу вас, Николя! — чуть капризным голосом протянула Александра. — Мне правда интересно. У нас в России сейчас многие занимаются айкидо и, кстати, я заметила, у тех, кто долго занимается, на лицах появляется блуждающая, отстраненная полуулыбка, будто они всех перехитрили или знают что-то такое, чего другие не знают. Прошу вас, расскажите, ну, же! — чуть нахмурилась, потому что не привыкла так долго упрашивать мужчин.

— Айкидо… — Николя глянул задумчиво. — Айкидо было разработано сравнительно недавно и явилось обобщением и обновлением всех даосских традиций боевых искусств, поэтому в айкидо легко вмещаются йога и цигун. Я бы назвал айкидо боевым искусством и философией эпохи глобализма. В отличии от других видов боевых искусств, в айкидо нет агрессии.

— Особенно если вспомнить фильмы со Стивеном Сигалом, — усмехнулась Александра. — Хотя, должна признаться, он всегда ломает руки, ноги, шеи противникам только в целях самообороны.

— Естественно! — воскликнул Николя. — Использует энергию противника против него самого. Мастер айкидо — это нуль, поэтому его нельзя сжать и в него нельзя проникнуть. Он только управляет процессом компенсации, превращая противоположности друг в друга. В полном соответствии с четвертым принципом герметизма… Это «принцип полярности», — пояснил Николя, заметив вопросительный взгляд гостьи. — «Все двойственно, все имеет полюса. Все имеет свой антипод или противоположность. Противоположности идентичны по природе, но различны в степени. Крайности сходятся».

— Точно сходятся? — спросила Александра.

— Всегда, — подтвердил Николя.

— Поняла. Хотя надо будет об этом принципе еще подумать, — сказала Александра, чувствуя, что глаза начинают слипаться. А может вино подействовало.

— Так вот айкидо учит побеждать не физической силой, а знанием пути, и в исполнении мастера удивительно эффективно, хотя на практике может быть просто психотерапией.

— «Я буду хорошо себя вести, только не бейте, доктор»? — хмыкнула Александра.

— У вас в России все такие… несерьезные? — с улыбкой поинтересовался Николя.

— У нас в России без юмора не выжить, — сказала она серьезно. — Смеемся вроде бы над другими, а на самом деле — над самими собой.

— Так вот, — Николя вернулся к теме разговора. — Айкидо учит наслаждаться собственной свободой и отстаивать ее как высшую ценность. Но если человек — в душе раб, айкидо ему не поможет. Рабу нечего защищать.

— Но есть за что бороться, — возразила она. — Например, за право стать бригадиром или раздатчиком еды.

— В ваших словах почти всегда есть какой-то подтекст, — заметил Николя.

— О-о! Это исторический подтекст, — улыбнулась она. — Чтобы его понимать — надо в России родиться. Не обращайте внимания, Николя.

— Идеалом айкидоки на самом деле является истина, — после паузы продолжил он. Точнее, проявленная Истина, — указал на статую.

— Такая красивая «проявленная Истина» может быть идеалом любого мужчины, — нескромно заявила Александра, памятуя, на кого статуя похожа, но вспомнив про Клариссу подумала, что и женщины — тоже. — В вашей статуе есть магическое чувственное притяжение, а внутри — тайна, — решила она сказать Николя приятное.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что она похожа на матрешку? — состроил он недовольное лицо.

— А что, внутри нее все-таки что-то есть? — наивно распахнула глаза Александра, но все же не выдержала и рассмеялась.

— Люди сейчас особенно остро ощущают потребность в поиске общего основания, на котором они смогли бы объединиться в одну семью, разрешить противоречия и прекратить вражду между расами, культурами, цивилизациями и конфессиями, — продолжил Николя. — Таким фундаментом в эпоху Водолея может стать возвращение человека к самому себе и поиск утраченной истины, точнее ее проявления — правды, получение ясного ответа на вопрос о бессмертии и достижение гармонии с природой. Таким образом: правда, гармония и бессмертие — векторы движения в новую эпоху. Кстати, об этом же говорят цифры в верхнем ряду магического квадрата, с которым нам ночью пришлось иметь дело.

— Это тот с дырочками для рук? — спросила Александра. — В которых гильотинки? — уточнила она.

Николя улыбнулся.

— Ну, а причем здесь статуя Свободы? — спросила Александра.

— Как причем? — переспросил он и снова бросил взгляд на пульт у двери, моргнувший красной и зеленой лампочками. — Вашу одежду понесли в химчистку, — пояснил он.

Александра кивнула и снова потерла глаза.

— Всех удивляет стремительное возвышение Америки всего за сто лет — кратчайший исторический период, — сказал Николя. — А все дело в том, что американцы выбрали правильный вектор движения и правильные лозунги — «свобода и демократия». Им был нужен только символ, но не веры — как крест, звезда или полумесяц, а идеи. Так вот, символом осознанной, признанной и провозглашенной на государственном уровне идеи стала статуя Свободы, а агитационной листовкой — однодолларовая купюра с ее скрытой символикой.

— Но в итоге –то американская демократия превратилась в лукавство, — сказала она. — Спросите американца, что такое Ирак? «Место, где за демократические идеалы гибнут наши парни», — патриотично скажет большинство, которое даже не знает, где это место находится. «Территория, под которой находятся залежи американской нефти», — подумает меньшинство, принимающее решения. А на очереди — Иран и Венесуэла, под которыми тоже почему-то оказалась американская нефть, — Александра выгнула спину и пошевелила плечами, чтобы взбодриться. В голове промелькнула мысль о том, что она не спит уже сутки.

— Даже правильные идеи нельзя навязывать силой и превращать единство многообразия в однообразное единство, — сказал Николя. — Уж тем более прикрываться ими для достижения имперских целей. К тому же, все империи когда-нибудь падают. Да? — он с улыбкой взглянул на гостью, которая положила руки на поручни кресла и вытянула ноги. — Но… возникают другие. Сейчас имперские амбиции есть у Китая, и китайцы в полном соответствии с правилами игры в шахматы «Го», не вступая в прямой конфликт ни с кем, постепенно и целенаправленно занимают клетки чужого пространства. Но я о другом. О начале американского возвышения и правильном векторе. Не случайно, в этой связи, что сама идея статуи пришла из Египта

— Статую разве не французы американцам подарили? — Александра выпрямилась и потерла пальцами виски.

— Я говорю не о самом монументе, а об идее, — уточнил Николя. — Неужели правда не хотите спать? — спросил он удивленно и, показалось, в этот раз без сексуального контекста.

— Уснешь тут с вами, — добродушно сказала она и взяла в руку бокал. Отпила глоток вина и с интересом посмотрела на Николя.

«Сколько ему лет? — подумала она. — Наверное, уже за сорок. Впрочем, если мужчина следит за собой, разницу между тридцати и сорокапятилетним определить почти невозможно. Правильные черты лица, красивые скулы, вьющиеся темные волосы. Глаза необычного цвета — карие со светлыми лучиками. Подбородок с ямочкой, — продолжила оценивать, находя все больше достоинств. — Руки красивые. Пальцы длинные…» — увидела усмешку в глазах Николя и опустила глаза, спрятав мысли, которые в этот раз у нее самой попытались убежать в неправильную сторону. — Хотя, почему неправильную?» — снова посмотрела на Николя и, заметив, что тот понимающе улыбнулся, потребовала продолжения рассказа, решив подавить желание интеллектом.