Ирвин Уоллес - Слово
— Мийнхеер Уилер! — вскричал тот. — Помогите! Ik ben bestolen! Politie!
Уилер встряхнул его.
— Эй, парень, говори по-английски! Spreak Engels!
— Помогите, нам нужна помощь, — только и смог произнести здоровяк-голландец. — Я… мы… нас ограбили. Полиция… мы должны вызвать полицию!
— Черт подери, Гроат, все это здание забито нашей собственной полицией! — сердито рявкнул Уилер. — Что случилось? Соберитесь и доложите мне, что произошло.
Гроат раскашлялся, но потом кое-как смог выговорить:
— Папирус… Папирус номер девять… его нет… исчез! Его похитили!
— Вы с ума сошли! Такого не может быть! — проревел издатель.
— Я искал везде… повсюду, — шептал Гроат. — Его нет в предназначенном для него ящике… и в других ящиках… его там нет… его нигде нет.
— Не верю, — просопел Уилер. — Давайте, я гляну сам.
И Уилер бульдозером поперся вперед, все быстрее и быстрее, сопровождаемый перепуганным Гроатом.
Ренделл медленно пошел следом, пытаясь понять, уложить случившееся у себя в голове.
Дойдя до открытого входа в хранилище, Ренделл осмотрел защищенное от пожара и взлома помещение. Это была камера не менее двадцати футов в глубину и десяти футов в ширину, выстроенная из армированного сталью бетона, к которому крепились ряды металлических ящиков, и во всех них, как слыхал Ренделл, изнутри имелась асбестовая прокладка. Четыре лампы дневного света были направлены на длинный прямоугольный стол, покрытый белым матовым материалом, на котором лежало около дюжины прямоугольных стекол.
Внимание Ренделла привлекли действия Уилера и куратора хранилища.
Гроат один за другим выдвигал широкие, низкие, покрытые сверху стеклом ящики, а Уилер проверял их содержимое. Пара перемещалась от одного ящика к другому, и издатель с каждой минутой казался все более растерянным, лицо его все сильнее багровело.
Размышляя над тем, где в камере может найтись местечко, куда папирус могли положить по ошибке или даже спрятать, Ренделл осмотрел хранилище еще раз. Высоко на левой стене имелась пара вентиляционных отверстий, а под ними, на уровне глаз, ряд кнопок и выключателей, явно это была система контроля влажности для бесценных, но хрупких папирусов и пергамента. Каменные стены были чистыми.
Ренделл оглянулся в тот самый момент, когда к нему подходили обескураженный, побагровевший издатель и совершенно бледный куратор.
— Невероятно, но это правда, — прохрипел Уилер. — Папирус номер девять отсутствует.
— Только он один? — недоверчиво спросил Ренделл. — А как с остальными? Они здесь?
— Только один, — ответил Уилер, трясясь от сдерживаемой ярости. — Все остальное на месте. — Он растолкал Ренделла и Гроата, чтобы проверить запор на массивной стальной двери. — Никаких царапин, никаких кусочков краски. Его не взламывали.
Ренделл обратился к куратору:
— Когда вы видели папирус номер девять в последний раз?
— Вчера вечером, — перепуганным голосом ответил Гроат, — вечером, когда я закрывал хранилище перед тем, как идти домой. Я проверяю каждый ящик, каждое вложение перед тем, как уйти вечером, чтобы убедиться, что все здесь, на месте, что система поддержания климата действует как следует.
К нему повернулся Уилер.
— С прошлого вечера сюда кто-нибудь приходил?
— Нет, никого, — ответил ему перепуганный Гроат, — только вы и мистер Ренделл.
— А как насчет охранников, которых здесь держит Хелдеринг? — хотелось знать Ренделлу.
— Совершенно невозможно, — ответил куратор. — У них нет никакой возможности войти сюда. Они не знают сложной комбинации замка.
— А кто знает комбинацию? — настаивал Ренделл.
Уилер встал между ними.
— Могу сказать, у кого имеется доступ. Это всего семь человек. Понятное дело, Гроат. Хелдеринг. Пять издателей: Дейчхардт, Фонтен, Гайда, Янг и я сам. Вот и все.
— А может кто-нибудь украсть эту комбинацию? — спросил Ренделл.
— Нет, — заверил его Уилер. — Комбинация никогда не записывается на бумаге. Все мы запоминаем ее. — Он потряс головой. — Нет, такого просто не может быть. Невероятно. Самая прибацанная тайна, с которой мне довелось встретиться. И здесь должна быть очень простая разгадка. Еще раз говорю, этого не могло произойти.
— Тем не менее, это произошло, — возразил ему Ренделл, — и случилось это с одним-единственным фрагментом папируса — по совпадению — с тем самым, которым мы интересуемся, именно с тем, который мне хотелось увидеть.
— Мне насрать, что это за папирус! — рявкнул Уилер. — Мы не можем себе позволить терять ни кусочка. Господи, это же будет катастрофа. Ведь мы даже не владельцы материала. Он принадлежит итальянскому правительству. Все это национальное достояние. После истечения срока аренды мы должны его возвратить. Но это даже не самое паршивое. Самое паршивое, что мы обязаны иметь все оригинальные папирусы, чтобы доказать подлинность нашего Международного Нового Завета.
— Тем более, папирус номер девять, — спокойно заметил Ренделл. — Тот самый, относительно которого имеются сомнения.
Уилер нахмурился.
— Никаких сомнений.
— Пламмер с де Фроомом расскажут про анахронизм всему миру, и с этим единственным фактом поставят под сомнение всю нашу Библию, если отец настоятель Петропулос не увидит фрагмент и не даст нам ответа.
Уилер стукнул себя по лбу.
— Петропулос! Совершенно забыл о нем. Когда он будет здесь?
— Завтра утром.
— Черт, вы должны оттянуть его приезд или вообще отменить его. Пошлите ему телеграмму. Передайте ему, что его проверка откладывается. Скажите, что мы свяжимся с ним в Хельсинки.
Сердце Ренделла укатилось в пятки.
— Джордж, я не смогу этого сделать. Он уже на пути в Амстердам.
— Черт, Стив, ты обязан что-нибудь сделать! Нам нечего ему показывать. Так, а теперь не будем терять времени. Я иду предупредить Хелдеринга и его людей, сообщу Дейчхардту и всем остальным. Наша главная задача — выяснить где находится этот фрагмент и вернуть его на место.
— Амстердамская полиция, — промямлил Гроат. — Мы должны заявить в полицию.
Уилер резко повернулся к нему.
— Вы что, умом тронулись? Да если мы призовем всех этих чертовых полицейских, нам хана! Конец всяческой безопасности. Де Фроом будет знать все. И он тут же нанесет удар. Нет, только не это. У нас имеются свои полицейские силы. Я собираюсь натравить на это дело Хелдеринга. Поднимаем на ноги всех сотрудников — но только, чтобы никому снаружи ни слова — и на поиски. Каждый кабинет, каждый стол и ящик перевернуть вверх дном. Квартиры, в которых проживают наши люди — обыскать все до тех пор, пока не найдем пропавший папирус. Гроат, вы остаетесь здесь, на подхвате. Охранники тоже остаются здесь. Лично я иду наверх объявлять аварийную ситуацию. А ты, ты, Стив, предупреди Петропулоса, что мы не сможем встретиться с ним, по крайней мере, не сейчас.
Через десять минут, когда Ренделл возвратился к себе в кабинет, все еще глубоко обеспокоенный, на своем столе, под календарем, он нашел конверт.
Это была телеграмма, высланная из Афин.
Подписана она была настоятелем Митросом Петропулосом.
Он и вправду уже направлялся в Амстердам, с нетерпением ожидая возможности произвести проверку папируса. В телеграмме сообщалось, что он прилетит завтра, в 10:50 утра.
Ренделл застонал. Этот знаток из знатоков, восстановитель веры, уже был в пути. Его нельзя было никак остановить. А здесь нет того обнаруженного Богардусом прокола, чтобы ему показать, вообще нечего показывать.
Ренделл чувствовал себя крайне паршиво. И причиной тому было не разочарование, но недоверие.
* * *НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, ПРИБЫВ В АЭРОПОРТ на полчаса раньше, Стив Ренделл сидел в кафе, ожидая прилета настоятеля рейсом Эйр Франс, на который грек пересел в Париже.
Потягивая кофе — уже третью за утро чашку — Ренделл тупо глядел на празднично выглядящий квинтет белых шарообразных ламп за стойкой.
Он испытывал депрессию более, чем когда-либо в жизни. Он понятия не имел, что сказать отцу настоятелю, если не считать правды об исчезновении папируса номер девять, о чем издатели не хотели и говорить. Ренделл не мог придумать никакой истории, поэтому он решил говорить правду и бесконечно извиниться перед пожилым монахом за то, что заставил его побеспокоиться и прилететь сюда. Он представлял себе смятение настоятеля при известии об этой потере. Думал он и над тем, не возникнут ли у монаха подозрения, те самые подозрения, которые мучили его самого со вчерашнего дня.
Всеохватывающая охота, направленная на поиски исчезнувшего папируса, не принесла никакого результата.
Хелдеринг со своими агентами по безопасности допросил каждого, работающего в Воскрешении Два на всех двух этажах Гранд Отеля “Краснапольски”. Они заглянули в каждую щелку каждого кабинета и зала для заседаний. Они сделали список всех участников проекта, которых сейчас не было в наличии, и выискивали их одного за другим, начиная от доктора Найта, усиленно работавшего в гостинице для священников “Сан Лючезио”, до Анжелы Монти в гостинице “Виктория”, когда та вернулась после поисков в Библейском обществе. Они даже обыскали квартиру господина Гроата, и даже, как слыхал Ренделл, сумели пробраться в квартиру Ганса Богардуса, когда бывшего библиотекаря не было дома.
