Мо Инья - Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии
Бабка Фэнг стояла у крана, подставив под струю кружку, возле задней стены храма, там, где сидели мать с отцом. Как тут ее позовешь? Монг, не долго думая, сунул матери деньги и, пока та прятала монетку в кушак, проскочил к бабке Фэнг.
— Бабуль, скорее же, торопись, они уже почти дошли!
Бабка засуетилась, заторопилась, да старые ноги не очень-то слушались. Она успела доковылять до последнего пролета лестницы, как раз когда те двое нагнали ее. Старуха тут же бухнулась на колени и подставила кружку вместо своей обычной жестянки. Монг посчитал свои обязанности исполненными и побежал вниз — смотреть, как Фон сторожит машины.
Фон и Монг — друзья, они очень похожи: одного роста, одинаково черны от солнца, да и жизнь у обоих одинакова — день сыт, два в брюхе свистит. Но после той прогулки на грузовике до Аютии Фон научился неплохо подрабатывать, по крайней мере, если ему хотелось полакомиться сладкой лапшой с ледяным кокосовым молоком, ему не надо было высматривать недопитые стаканы или клянчить остатки у других.
— Видал?! Эту тряпку я выпросил у своих родственничков. В этой, как ее, Ютьи, что ли, все ребята сторожат. Если подвалит народ — знаешь сколько огрести можно! — рассказывал Фон, и на шее у него красовалась желтая тряпка, похожая на кусок монашеской робы, вся в темных пятнах.
Эту тряпку Фон просто обожал и всегда носил ее, повязав вокруг шеи. Он был единственным среди ребят храма Священной Стопы, кто не протягивал руки. Он считал, что может уже заработать на жизнь самостоятельно. Каждая из подкатывавших к храму машин становилась добычей Фона. Если приезжало сразу две машины, Фон обычно говорил владельцам: «Да я с другом посторожу, будьте покойны, и тронуть никому не дам». Тут уж Фон чаще всего звал на помощь Монга и, получив деньги, делился с ним. Но, как водится, помощник всегда получает меньше. Фон умудрялся зарабатывать почти всегда, а уж в воскресный день и подавно.
Но бывали дни, когда никто не приезжал на богомолье, и тогда Фону, сироте, без отца и матери, приходилось туговато. Порой просил он поесть у монахов. Кто давал, а кто — нет. Вот Фон и научился приберегать монетку-другую на случай неудачного дня. В кармане пусто, а Фон о чем только не мечтал. «Вот посмотришь, куплю себе большущую машину, буду товар в город возить!» Монг и подумать не смел о подобном. Это все равно что мечтать о куриной лапше на обед каждый день, это уж чересчур! У Монга тоже есть мечта: достать тряпку, одну-единственную тряпку, и он смог бы работать протирщиком и не стал бы больше попрошайничать, слишком часто ему не подавали, а порой еще и гнали прочь, как шелудивого пса.
— Может, попросить тряпку у этих, в машинах, а?
— Подожди, пусть кто-нибудь приедет с ночевкой.
Монг часто советовался с Фоном, и тот во всем поддерживал его. Но господа в машинах что-то не приезжали с ночевкой, и Монг продолжал ждать, с легкой завистью наблюдая, как работает Фон. Монг был уверен, что настанет день — и он научится зарабатывать так же, как его друг.
— Баб, можешь достать мне тряпку, а? — спросил Монг однажды бабку Фэнг.
В тот день бабка выпросила у торговок целую кучу ямса и раздала его детишкам — самой-то ей не разжевать. Монгу, как всегда, досталось больше других.
— Какую еще тряпку? Зачем тебе?
— Машины протирать! Приедут господа помолиться, а я тут как тут: машину посторожу, протру — они что-нибудь заплатят. Вон Фон-то уже давно не просит, протирает себе машины — и сыт.
— Да кто ж тебе позволит, миленький? Здесь уже Фон работает!
— Ничего. Машин-то хватает. Фон даже зовет меня иногда помочь и делится со мной. А если б у меня была своя тряпка, я бы сам работал.
— Что ж, у матери и старой тряпки не найдется? Попроси-ка у нее!
— Ни за что! Да у нее и нет. — С этими словами Монг покосился в сторону матери, которая сидела рядом с отцом и кормила бананом младшенького. На матери была очень старая кофта, на отце — рубаха, через которую отчетливо просвечивала грудь с выступающими ребрами. Стары и ветхи были и материнская юбка, и отцовские штаны. Младшие ребятишки бегали голышом, они не знали одежды с рождения. Монгу еще повезло, у него есть штаны, правда, в дырках и спереди и сзади, но это все-таки лучше, чем ничего. А бабка Фэнг вздумала еще к матери посылать!
Конечно, тряпье у матери есть, но она им укрывается ночью. А уж дрожит над ним — не дай бог! Не то чтобы на протирку, укрыться — и то не даст, если ночь не очень холодная.
— А сумеешь ли ты? Не попортишь машину-то?
— Да ты что, бабк! Да я… Буду делать, как Фон. Если не грязная, смахну пыль — и все, а если очень грязная — намочу тряпку и протру.
— Сколько ты там с них возьмешь? А намахаешься-то как! По мне, лучше просить.
— А я не хочу больше просить, бабушка. Хочу работать, как Фон, чтоб никто не обзывал бездельником. А просить — ты же знаешь — часто вообще не дают. Достань мне тряпку, бабушка, а? — Монг разговаривал с бабкой Фэнг, как с матерью, будто не была она всего-навсего старой нищенкой.
— Ладно уж, как подвернется работа, приходи ко мне за тряпкой. — Они всегда понимали друг друга — Монг и бабка Фэнг. С отцом и матерью Монг почти никогда не разговаривал. Отцу ни до кого не было дела. Мать только и занималась, что маленькими, а теперь из-за большого живота она стала еще сварливей и раздражительней.
— О боже, чего они плодятся, когда и так жрать нечего. Еще этот дармоед Монг. Ну, погоди у меня! Оставлю голодным на весь день, тогда узнаешь!
Быть голодным только один день — если б мать выполнила свою угрозу! Чаще, гораздо чаще оставался Монг голодным. Мать, верно, считала, что Монг уже большой и может сам о себе позаботиться; вот малышей — тех надо кормить. И Монг научился приберегать монетки, пряча их иногда в дупло, иногда зарывая в землю. Подопрет голод — купишь поесть, и ничего, жить можно! Но в такие минуты надо быть осторожным: увидит мать — прибьет. Можно было хранить деньги у бабки Фэнг; это надежно, она всегда отдаст, а если есть у нее еда, то и угостит.
— Бабушка, у тебя уже есть тряпка? — не удержался от вопроса Монг, так как все богатство бабки Фэнг состояло из кружки для милостыни, бумажного пакета для всяких мелочей да кофты с юбкой, усыпанных заплатами.
«Странно, — думал Монг, — почему она сразу дать не может, я бы ее тоже повязывал вокруг шеи, как Фон. А-а-а… она, наверное, возьмет тряпку у соседей».
Монг тут же сообщил Фону, что больше не будет у него в помощниках, а станет сам стеречь машины. Фон сказал: «Ладно», — и прибавил, что если придет только одна машина, то он уступит ее Монгу. Видать, этот Фон — добрый малый. И вот в первое же воскресенье Монг, к своей великой радости, получил работу. Это был красивый белый лимузин, покрытый красно-коричневой пылью.
— Сколько берешь, малыш?
— Сколько дадите, дядя.
Монг крепко запомнил, что говорил в таких случаях Фон, хотя его так и подмывало попросить батов пять. Тогда бы он досыта наелся куриной лапши, той, что каждый день привозят на тележках.
— Присматривай хорошенько, слышишь? И чтоб протер дочиста!
Они приехали вдвоем, мужчина и нарядно одетая женщина с неулыбчивым лицом. Монг подождал, пока они пройдут, и со всех ног кинулся к бабке Фэнг.
— Бабушка, где же тряпка? Я уже сторожу!
«Интересно, где она прячет тряпку». Но бабка просто стянула с себя кофту, под которой была только чуть менее рваная рубашка. Вот это да! Однако Монгу уже некогда было задавать вопросы. Надо спешить, сколько промолятся хозяева автомобиля, неизвестно. Схватив бабкину кофту, он намочил ее под краном и принялся старательно тереть машину. Он прошелся тряпкой от капота до багажника, но только размазал пыль, и тут же на белой машине появились красно-коричневые потеки. Монг протер еще раз — грязи стало меньше. В это время раздался голос Фона:
— Теперь еще разок сухой! На вот мою!
Монг выхватил тряпку у товарища, и руки его снова быстро задвигались. Красноватые потеки стали понемногу исчезать. Монг не успел еще кончить, как на верхней ступеньке храма появились хозяева машины.
— Ну и жара, наверху хорошо, прохладно, а здесь просто пекло. Ужасно хочется пить! — зазвенел женский голос, и сердце у Монга заколотилось, руки от спешки задрожали. Работа еще не кончена, шаги все ближе, ближе, вот уже совсем рядом; теперь уже не успеть…
— О господи, да ты полюбуйся на машину! Вся в грязи, ты что это с ней сделал? — завопила дама, как на пожаре. Монг не смел поднять глаза, склонился к машине еще ниже, а руки задвигались еще быстрее.
— Ну, хватит, хватит. А чем это ты протираешь, малый?
— Какое это имеет значение. Обыкновенная тряпка, — брезгливо процедила сквозь зубы женщина.
— Ну, ладно, сколько тебе за работу?
— Ты еще платить хочешь? Ни в коем случае, да он своей грязной тряпкой всю машину измазал. За это платить? Тоже мне добренький нашелся!
