Пэт Конрой - Пляжная музыка
— Господи Иисусе! — воскликнул я.
— Все нормально, папочка, — остановила меня Ли. — Джон Хардин, читайте этот ваш текст, а я попробую сыграть роль мисс Хартли.
— Она натуралист. Ученый. Поэтому мне следует попытаться вести разговор на интересующую ее тему. Дать ей сразу понять, что нас с ней волнует одно и то же. Итак, мы сели за стол и заказали ужин. Лично я — только овощи. Вдруг она окажется вегетарианкой и ненавидит людей, употребляющих в пищу животных, которых она поклялась защищать?! Тогда весь вечер может пойти насмарку.
— Я заказала бы то, что вам самому нравится, Джон Хардин, — посоветовала Ли.
— Хорошая идея, — сказал он, записывая что-то на своей бумажке. — Тогда я закажу рыбу. Ведь как мне известно, некоторые вегетарианцы иногда едят рыбу. А я люблю рыбу. Ну, теперь скажи что-нибудь. Притворись, что ты Джейн.
Ли задумалась, а потом сказала:
— Какой у вас сегодня красивый галстук, Джон Хардин. Он так подходит к вашему костюму. Как хорошо, что вы уже не нудист.
Джон Хардин смутился, сверился со своими записями и произнес:
— Вы знали, Джейн, что мужская особь ночной бабочки испускает звуковые волны такой силы, что они могут убить в полете других насекомых?
Он взглянул на Ли, которая была явно озадачена, но спокойна.
— Нет, я этого не знала. Как интересно!
— Мужская особь ночной бабочки наводит страх на всех насекомых, — глядя в записи, сообщил Джон Хардин. — А вы знали, что, согласно последним исследованиям, аллигаторам ретриверы на вкус нравятся больше, чем французские пудели? Ученые полагают, что, поскольку аллигаторы обитают возле полей для гольфа и летних резиденций, они уже включили домашних собак в свое меню.
— Бедные собачки, — искренне ужаснулась Ли.
— Джейн, не правда ли, сегодня чудесная погода? — прочитал Джон Хардин.
— Да, с каждым днем становится все теплее, Джон Хардин, — согласилась Ли и посмотрела на меня, чтобы проверить, хорошо ли она играет свою роль, а когда я кивнул, продолжила: — Как думаете, завтра не будет дождя?
— Забавно, что вы спросили о дожде. Он напоминает мне о снеге. Вы знали, что самка белого медведя прикрывает нос лапой, когда охотится на тюленей возле полыньи? Это потому, что нос у нее черный, а снег вокруг такой белый. Медведица становится невидимой. Она подкрадывается к тюленю и убивает его.
— Откуда вы столько знаете о природе? — поинтересовалась Ли.
Джон Хардин улыбнулся и выбрал нужный кусок из текста.
— Потому что я убежден: человек является частью природы и изучать природу — значит познавать самого себя. Паук съедает муху так же, как человек — чизбургер. Все в природе взаимосвязано и все похоже.
— Я бы убрал эту строчку насчет мухи и чизбургера, — заметил я, чувствуя, что колокольчики уже начинают действовать мне на нервы.
— Еда — это еда. Для природы все едино. Джейн — умная женщина и поймет скрытый смысл.
— Может, лучше сказать, что лошадь ест овес, — предложила Ли. — Мухи — это просто отвратительно!
— Замечательная идея, Ли. Ты такая же чувствительная, как и Джейн, — согласился Джон Хардин. — А вот ты, Джек, абсолютно нечувствителен к дерьму!
— Спасибо, — хмыкнул я, вдруг заметив, что из-за поворота ручья выплывает катер. — Это Ледар. Джон Хардин, хочешь с нами прокатиться? Ледар сказала, что у нее есть для нас сюрприз.
— Нет, — ответил он. — Я останусь здесь и продолжу работу над воображаемым разговором с Джейн Хартли. Ли, может, у тебя имеются какие-то соображения? Любая инсайдерская информация, о чем думают красивые девушки.
Ли взяла дядю за руку и поцеловала его в щеку.
— Каждому человеку хочется иметь друга. Просто дайте Джейн понять, как сильно она вам нравится, и тогда все будет хорошо.
— Завтра пойду в библиотеку и прочитаю все книги о природе. К тому моменту, как приглашу ее на ужин, я буду знать о животных больше любого другого, с кем она когда-либо встречалась.
— А когда ты собираешься пригласить ее, Джон Хардин? — поинтересовался я.
— Через несколько лет, — ответил он. — На изучение материала потребуется года два-три, а раньше даже думать об этом не стоит.
— Но она может встретить кого-то другого, — заметила Ли.
— Что ж, придется рискнуть, — бросил Джон Хардин нам вслед, так как мы уже начали спускаться по деревянной лестнице. — Никому не рассказывайте о моем доме, — предупредил он, догнав нас внизу. — У меня повсюду враги, и они с ума сойдут, если узнают, что я свободный человек.
— Твоя тайна умрет вместе с нами, — заверил его я.
Я посмотрел в сторону катера, который находился уже в миле от нас. Звук мотора успокаивал и был так привычен мне, выросшему в этой низменной местности, что не нарушил бы даже самый неглубокий сон.
Когда мы проходили мимо старого рыбачьего домика, Джон Хардин отпер дверь и пригласил нас внутрь. Я был рад, что он привел дом в порядок: отремонтировал сломанные окна и даже покрасил стены внутри. Печка по-прежнему стояла в углу, и те же покрытые плесенью койки прижимались к дальней стене, но сейчас Джон Хардин использовал это помещение как мастерскую, и все его инструменты лежали на своих местах и содержались в идеальном порядке. Посреди комнаты высился штабель недавно распиленных досок, от которых исходил чистый запах свежего дерева.
— Знаешь, зачем эти доски? — спросил он.
— Понятия не имею.
— Хочу сделать гроб для мамы.
— Что за жуткая идея! — возмутился я. — А она знает?
— Конечно не знает. Это должно стать сюрпризом, — буркнул Джон Хардин, которого явно задел мой тон. — По крайней мере, у нее будет одной заботой меньше. Я сделаю его крепким и красивым.
— Ей очень понравится, — сказала Ли.
— Я в этом не так уверен, — не сдавался я.
— Папа ошибается. Просто чудесная вещь, — заявила Ли, бросив на меня неодобрительный взгляд.
— Джек, это будет настоящее произведение искусства. Сам посмотришь. Такого красивого гроба в нашем графстве еще не видели. — Тут Джон Хардин огляделся по сторонам, словно боясь, что его подслушивают непрошеные гости. — В этом графстве полно алкашей, лжесвидетелей, негодяев, сутенеров, сатанистов и тех, кто уклоняется от уплаты налогов.
— Уклоняется от уплаты налогов? — переспросил я.
— Мне не надо платить налоги, потому что я шизофреник, но есть люди, которые вообще не заполняют деклараций для налоговой службы. Они хуже грибов, растущих на пнях.
— Почему вы не хотите поехать с нами? — спросила Ли.
Джон Хардин посмотрел на причаливающий к пристани катер.
— Нет, поезжайте без меня, — бросил он и, как загнанный зверь, помчался к дереву, быстро вскарабкался по лестнице и втащил ее наверх, отгородившись от жестокого мира.
Ледар смотрела, как мы стягиваем рубашки и брюки, надетые прямо поверх купальных костюмов. Когда мы забрались в катер, Ледар усадила Ли перед собой и позволила ей взяться за руль.
— Ты не сможешь считаться местной девочкой, пока не научишься управлять катером, — заявила Ледар. — Дерни за ручку привода, дай задний ход и возьми курс на Уотерфордский пролив.
Ли сделала так, как ей было сказано, и катер медленно пошел назад, к середине реки.
— Сначала поверни штурвал направо, а потом прямо вперед.
Ли строго следовала указаниям Ледар, белокурые волосы которой казались еще светлее на фоне темной гривы Ли. Девочка загорела до черноты, а Ледар, похоже, солнце и не коснулось.
— Прилив продолжается, и вода уже высокая, — заметила Ледар. — Об отмелях не беспокойся.
— С какой скоростью мы можем идти? — поинтересовалась Ли.
— Давай жми, милая, — ответила Ледар. — В детстве надо из всего извлекать максимальную скорость.
Ли прибавила скорость, и катер, шестнадцатифутовый «Ренкен», чарлстонского производства, выскочил из воды и помчался по главному каналу между островом Орион и необитаемым островом Барнуэлл. Ледар указывала дорогу через заводь за барьерными островами, где от горизонта и до горизонта огромным зеленым ковром раскинулась спартина.
Когда мы добрались до реки Уотерфорд, Ледар сделала знак Ли сбросить скорость так, чтобы катер шел по инерции. Я пробрался между своими дамами, открыл банку пива и, плюхнувшись на скамью, взялся за штурвал. Надвинув бейсболку на лоб, я постарался прикрыть от солнца лицо и шею, а Ледар в это время развязала лежавший на корме трос и стала потихоньку травить его. Управлялась она умело, словно воздушная гимнастка, проверяющая снаряжение перед смертельным номером.
— Что вы делаете, Ледар? — заинтересовалась Ли.
— Обрати внимание на выражение ее глаз, — сказал я. — Она четыре раза выигрывала соревнования по водным лыжам.
— Пять раз, — поправила меня Ледар. — Причем, дорогая, там были и мальчики, и девочки. Я катаюсь лучше любого здешнего парня.
