Вадим Белоцерковский - ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО
В 82-м году я написал письмо-обращение к ряду политэмигрантов, которых считал заинтересованными в помощи демократическому движению в России. Я не помню всех адресатов, но среди них были Павел Литвинов, Людмила Алексеева, Кронид Любарский, Андрей Синявский. В этом письме я собрал выдержки из наиболее одиозных выступлений «Континента» по поводу «засилья на «Свободе» агентов КГБ» и в конце писал:
«Думаю, если бы на месте Максимова находился советский агент, то он не смог бы найти лучшего способа дискредитировать РС в глазах советских слушателей. Кому интересно слушать дезинформацию, производимую агентами КГБ, засевшими на «Свободе», как то утверждается в «Континенте»?
В редколлегии «Континента» стоят имена Сахарова, Сол Беллоу, Джиласа, Ионеску, Михайло Михайлова и ряда других известных и уважаемых в СССР людей. «Континент» проходит в СССР относительно легко и попадает там главным образом в среду наших слушателей. При этом журнала, противостоящего «Континенту», в русской эмиграции до сих пор не существует.
В результате эффективность «службы дискредитации» «Континента» чрезвычайно велика, несравненно сильнее радиоглушения и официальной советской контрпропаганды.
Настало время, наверное, обратить внимание на эту проблему. К чему я Вас и призываю». (Письмо датировано 28.10.82.)
Никакой реакции это письмо не вызвало.
Очень скоро после этого в кампанию против русской редакции «Свободы» вновь включился Солженицын и кое-что прояснил. Сначала он выступил со статьей «Иметь мужество видеть» («Фориджен аффэрс», июль 1980), в которой заявил, что «русская секция радиостанции «Свобода» из-за своей принципиальной чужести и даже враждебности русскому национальному сознанию катастрофически утеряла контакт с русским населением и русскими интересами».
Затем он дал интервью американскому конгрессмену и сказал очень интересные вещи. Солженицын заявил, что на «Свободе» введена предварительная цензура, причем «только исключительно русских ведущих передач».
«Ваши радиопередачи, — сказал он далее, — все 30 лет направлены на то, сознательно направлены, планомерно, чтобы не дать русскому православию подняться и стать организующей силой в России...
Если бы американские руководители понимали правильно, как вести радиовещание, то за эти 30 лет картина в Советском Союзе была бы другая...
Но для русского народа радиовещание ведется прямо противоположно, чем на Польшу, то есть вы как будто бы нарочно задались целью, чтобы у нас не могло быть такой силы Церкви и такого церковного объединения, как в Польше».
Это был, конечно, чистый бред, унизительный и для православной религии, и для русского народа, которому, оказывается, американское радио мешает вернуться к православию!
Но особенно знаменательна концовка интервью:
«Работа русской секции «Свободы» уже доведена до вырождения, настолько плоха, что если еще продолжать в том же направлении, то лучше ее вообще упразднить» (курсив мой. — В. Б.).
Солженицын, видимо, сказал то, что не решался сказать Максимов!
В какой-то момент я подумал, а не является ли Владимир Максимов Азефом советской охранки? Этот вопрос пришел мне на ум не только в связи с войной Максимова против «Свободы», но и в связи с рядом других его выступлений, о которых речь пойдет дальше.
Но меня сразил Иржи Пеликан, которому я высказал свое подозрение. Он сказал мне: «Если бы так, как Максимов, вел себя кто-нибудь в нашей (чехословацкой) эмиграции, то можно было бы с большой долей вероятности предположить, что он — агент, но в русской эмиграции такое поведение еще ничего не значит!».
Эти слова буквально снесли мой «бугор подозрительности». Уж мне-то лучше Пеликана было известно, на что способен иной российский человек в силу «фирменных» качеств советской интеллигенции — завистливости и злобности. Однако в данном случае «формула» Пеликана не соответствовала действительному положению дел. Будущее это прояснило.
В 1993 году в Москве на третьей конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра» (эти конференции проводятся фондом «Гласность», возглавляемым Сергеем Григорянцем, ветераном диссидентского движения) выступил уже упомянутый генерал Калугин и рассказал, что если главным врагом для КГБ внутри страны был Андрей Сахаров, то за границей главным врагом являлась радиостанция «Свобода». В числе «активных мероприятий» против «Свободы» Калугин упомянул и взрыв 81-го года, и «работу по разжиганию антисемитизма среди сотрудников».
«Поскольку Александр Исаевич Солженицын, — рассказывал генерал, — одно время высказывался как-то не совсем одобрительно о евреях, то эти высказывания легли в основу специальной акции КГБ, которое через своих агентов устраивало такие, скажем, мелкие склоки типа распространения листовок на радио «Свобода», в которых некто вопрошал: когда, наконец, эти жиды уедут отсюда и перестанут мешать нам вести настоящую пропаганду на Россию, а не сионистско-жидомасонскую? Все это было делом рук КГБ».[36]
Здесь речь явно идет о листовке Гаенко и Карпова «Кто есть кто на «Свободе»» по поводу моей статьи о давлении русских националистов на станцию.
Между прочим, по сообщению российской прессы, с 1985 года к борьбе с «вражеским голосом» «Свободы» подключился и Владимир Путин, когда его командировали работать в ГДР.
Выступление Калугина и ряд других факторов, в том числе, известие, что полковник КГБ Ярослав Карпович был членом руководства НТС, сдернули пелену с моих глаз: я понял, кто стоял за борьбой Максимова и НТС против «свободы».
Конечно, остается какая-то доля вероятности, что Максимов со товарищи воевали против «Свободы» в силу своих моральных качеств, а не причастности к ГБ, но я считаю трусостью отгораживаться этой малой вероятностью от кричащих фактов в страхе, что тебя обвинят в агентомании.
Но почему Буковский и Кузнецов помогали Максимову воевать против «Свободы»? Как, в частности, могли они подписать насквозь лживое письмо Максимова? В России эти люди проявляли героические качества, а в эмиграции? Ответ найти нелегко. Возможно, просто устали и поплыли по течению. К тому же, обладая, на мой взгляд, «приблатненными» чертами характера («Все мы в России немного блатные!» А. Синявский), прибились к Максимову, видя в нем «пахана» с большими связями на Западе, немалыми денежно-валютными ресурсами и престижным журналом в руках.
А Солженицын? Здесь ответ проще. В силу своей запредельной амбициозности он считал недостаточными время и внимание, уделявшиеся его персоне и его произведениям в передачах «Свободы». Отсюда его гнев и солидарность с Максимовым и НТС в их войне с руководством РС. Вспомним только, какой всемирный скандал он учинил президенту США Рейгану за то, что тот посмел пригласить его в Белый дом не одного, а вместе с другими диссидентами!
Что же касается КГБ, то хочу подчеркнуть, что эта «контора» имела огромную власть над эмиграцией, а с тем и влияние на «Свободе», не только благодаря многочисленной агентуре, но и крайнему дальтонизму российских людей ко злу и его носителям. Ведь тот же Максимов с самого его появления в эмиграции и даже до того был виден как на ладони со всеми своими качествами. Но «элита» эмиграции ничего не замечала и поддерживала Максимова, пристраивалась к нему.
Прочтя эту главу, читатель, надеюсь, поймет, как было «приятно» работать на «Свободе». Временами думалось: «Ладно, главное — я могу передавать то, что хочу!». А потом вспоминал: ведь нас же глушат!
Но надо было продолжать работать на станции и ради хлеба насущного! Какую бы я нашел другую работу без хорошего знания западных языков? «Свобода» была для меня в этом смысле капканом. Оставаясь на «Свободе», я был лишен возможности овладеть по-настоящему каким-нибудь иностранным языком. Самое большое, что я мог, это читать английские газеты со словарем. Все время вокруг меня был русский язык, и на работе, и дома. Да еще статьи и книги надо было писать: все надеялся привлечь внимание к своим идеям, ради которых весь огород нагородил.
Но в 1976 году я предпринял все-таки попытку вырваться со «Свободы» — попытался создать себе рабочее место.
Глава 22 Сборник «СССР — демократические альтернативы»
Успех сборника.
Отзыв Милована Джиласа.
Проект Генриха Белля.
Вмешательство КГБ.
Предательство Ефима Эткинда.
Письма старого анархиста
В 1975 году я решил попробовать собрать и издать сборник статей левых и либеральных диссидентов, эмигрировавших к тому времени из СССР. Я имел в виду при этом несколько целей. Как то — создать на первых порах альманах, и в случае его успеха попытаться найти источник финансирования для издания уже регулярного периодического журнала, леводемократического и либерального направления, в котором могли бы печататься авторы упомянутого спектра из всех эмиграций «соцлагеря», а также и западные авторы. Создать этакий «Антиконтинент».
