Алексей Иванов - Message: Чусовая

На территории нынешнего города Перми между районами Мотовилиха и Лёвшино в начале XX века Людвиг и Роберт Нобели (сыновья Альфреда Нобеля, основателя Нобелевской премии) организовали первое на Урале нефтехранилище. Из него и сбросили нефть в Чусовую…

В устье Чусовой согнали более 200 пароходов — буксиров, сухогрузов, танкеров, пассажирских лайнеров, а также баржи, брандвахты, катера. Затем в реку выпустили нефть и подожгли её. У известного советского художника К. Юона есть картина «Сожжение речного флота в устье реки Чусовой». Вот как описал этот пожар пермский бурлак, речник и писатель А. Спешилов в романе «Бурлаки»: «Выплыла Белая гора — первый отрог родного Урала. Ниже, в устье реки Чусовой, — сплошной лес мачт камских пароходов, а выше — огромные баки — хранилище горючего. Верховой ветерок донёс запах нефти. Мы мчались напрямик к устью Чусовой. Но не успели дойти… К небу взметнулось пламя, и чёрный дым закрыл солнце. Белые подожгли выпущенный мазут. Огненная лавина горящей нефти поплыла по реке Чусовой. И запылали речные красавцы-пароходы. От горящего каравана отделились три пассажирских парохода и выплыли на Каму. Огонь настигал их. С риском сгореть самим, мы взяли их на буксир и вывели к правому берегу на безопасное место. Больше суток пылал страшный пожар в устье уральской реки Чусовой. Потушить его было невозможно».

Писательница Ольга Славникова в романе «2017» (Москва, ВАГРИУС, 2006) фантастически красочно описывает призрак сгоревшего флота: «Этим летом Вадя шарил по притокам Камы и видел ужасные вещи. Первым делом он напоролся на перетянувшую устье Чусовой притопленную цепь, лишь слегка заметную на поверхности воды, будто перфорация на месте отрыва шёлковой бумаги. (Надо отметить, что в Гражданскую войну цепью красные перегородили устье реки Белой, а не белые — устье Чусовой, и тем самым красные заперли на Белой белогвардейскую эскадру бронепароходов контр-адмирала Старка.) Утром его разбудил сырой, тяжёлый запах гари; туман, стоявший вокруг, был странно землистый, будто лёгкие курильщика…Сначала ему попадались торчавшие из реки толстые сизые головни, местами такие частые, что напоминали чудовищные камыши, и бесформенные останки судового железа; вода на местах этих затоплений темнела студенистыми пятнами, похожими на пятна ожогов. Тут и там по реке проплывали, разваливаясь, шипя, воспалённо розовея в тумане, какие-то огненные клочья; тихо, пустым угловатым призраком, проскользила выгоревшая баржа, напоминавшая везомый на платформе четырёхметровый стул.

Далее Ваде показалось, будто он видит два въехавших друг в дружку, сильно измятых теплохода. Но по мере того, как он, исхлёстанный ветками, полными воды, подбирался поближе, становилось ясно, что судов в искорёженной куче значительно больше. С каждыми десятью метрами приближения обнаруживалась ещё одна единица — то измятой, хлебающей воду трубой, то едва проблёскивающими, будто леска, натянутая низко над волнами, очертаниями кормы. Перепуганный, с сердцем, бьющим во всю ширину груди, Вадя остановился: ему померещилось, что если он подойдёт вплотную, то груда вспученного, жёваного, рваного металла разрастётся до размеров многоэтажного дома».

После Гражданской войны пришло время восстановления хозяйства. Потихоньку возрождались заводы, но к уже «мёртвым» — Кыновскому, Старошайтанскому, Висимо-Шайтанскому заводам — добавились ещё Кусье-Александровский и Бисерский (который так и не смог оправиться от белогвардейского взрыва, хотя проработал до 1926 года). Рабочие мостокотельного цеха Чусовского завода вновь отстроили мосты. По одному, по два поднимали со дна Чусовой пароходы, ремонтировали их и отправляли в навигацию. 1 октября 1920 года открылось железнодорожное движение по ветке Екатеринбург — Казань. С 1924 года уральские заводы начали переводить с древесного угля на кокс. Жизнь налаживалась, и будущее казалось прекрасным.

Восстановление хозяйства во времена нэпа велось с привлечением «иностранных инвесторов», а точнее, путём сдачи предприятий в аренду иностранцам. На Чусовой особый размах имело акционерное общество «Lena Goldfilds Limited». С 1925 года ему были переданы (кроме прочих) Полевской, Северский и Ревдинский заводы и шахты в Дегтярске. Общество работало очень эффективно, но едва предприятия начали давать прибыль, как договор с обществом был расторгнут. Это случилось в 1930 году.

А Чусовую ещё ждали страшные водовороты истории: коллективизация, ГУЛАГ, спецпереселенцы… Впереди была ещё Великая Отечественная война, которая для тыловиков-чусовлян прошла как единая рабочая неделя с понедельника 23 июня 1941 года до воскресенья 20 мая 1945 года. Наконец, на Чусовой было и бесправие политзон, и бессильная тоска разрухи 90-х годов. Зарево Гражданской не угасало почти до конца XX века.

ЛЕСОСПЛАВ

И всё-таки не малахит, не золото и платина, не железная руда были главным богатством Чусовой. Главным богатством, волшебным «возобновляемым ресурсом», «второй красотой», как сказал Мамин-Сибиряк, на Чусовой является лес. Главным богатством — и страшной болью.

Лес издревле кормил, одевал, обувал, обогревал и укрывал человека. Сейчас мы себе и представить не можем всё многообразие лесного продукта, которым в старину пользовались люди. Начиная от смолы-живицы и настойки на чаге, заканчивая одеждой из варёной бересты — тиски и деревянными горшками-калганами, в которых можно было кипятить воду на огне. Знакомство с «Лесным словарём» (1907) открывает целый мир самого изобретательного использования возможностей и богатств обычного леса.

В старину к этим богатствам относились очень бережно. Возможно, это было обусловлено тем, что лес принадлежал одному хозяину, а пользовались им другие люди. То есть один — следил и берёг, другой — брал и платил. Да и лесное законодательство было строже и соблюдалось тщательнее. Порубки на «лесных дачах» при заводах сильно «проредили» чащи, но к началу XX века заводы почти повсюду перешли на каменный уголь, и лес успел хоть как-то восстановиться.

Сплавом леса по Чусовой крестьяне занимались и в XVIII, и в XIX веках. Но тогда сплав был иной. Брёвна с лесосек сплавляли по притокам в «бесшабашных» плотах, из которых на Чусовой составляли другие, крепкие и сложно устроенные «основные» плоты различной конструкции: «гребёнкой», «кроквиной», «гусём», «жоростью», «хомутом», «кобылой». Хозяин плота следил, чтобы в пути не пропало ни одно брёвнышко. Каждый плот стоил около 100 рублей; в нём было по 4–5 «сплоток» по 9—12 аршин в длину (7–8,5 м). Кубическая сажень древесины стоила тогда 1,5 рубля. Существовал даже особый промысел для людей, которые уже не могли сами работать на лесосеках или заниматься лесосплавом: эти люди по мелководью, перекатам и «приплёскам» собирали «сбежавшие» из плотов брёвна, чтобы потом их продать. Таких работников называли «мартышками» (не от названия обезьяны, а от народного названия чайки — «мартын»).

Сплав леса россыпью, «молем», в бассейне Чусовой из крупных рек практиковался только на Усьве, где были лесные дачи «господ Демидовых князей Сан-Донато».

Горный деятель XIX века В. Мамонтов характеризовал молевой сплав так: «Сплав дров производится самым простым образом: подвезённые за зиму к реке дрова скидываются в реку, которая и несёт их вниз; после окончания скидки дров рабочие идут вслед за дровами, скидывая обратно те дрова, которые река выбросила на берег или на отмели. В месте, где эти дрова должны быть выгружены на берег, река перегораживается под известным углом к течению так называемою запанью или заплавью, которая и задерживает идущие сверху дрова».

Систему заплавней Чусовского завода внимательно осмотрели участники экспедиции Д. Менделеева в 1899 году. Вот как описывают их К. Егоров и С. Вуколов: «Устройства по сплаву дров состоят из двоякого рода заграждений: продольных и поперечных. Продольные заграждения идут на несколько вёрст и представляют как бы канал, по которому движутся дрова. Борты этого канала образованы рядом брёвен, следующих непрерывно один за другим вдоль реки и соединённых между собой цепями. Такое устройство не позволяет дровам оседать по берегам, а направляет их к поперечным заплавням, где они и задерживаются. Поперечные заплавни двух родов. Первые, устроенные на Вильве, обыкновенного типа, образованные прочными сваями, вбитыми в дне реки, с ледорезами для защиты всей постройки от напора льда при ледоходе. Между сваями находятся горизонтальные брёвна для помещения вертикальных жердей, образующих собственно заграждение. Вынимая жерди, выпускают дрова в каком угодно количестве. Вторые заплавни на Усьве ближе к заводу. Они представляют из себя плавучий мост, образованный брёвнами, прикреплёнными на цепях к сваям, вбитым ниже поверхности воды. Перед замерзанием реки эти заплати разбираются и, таким образом, совершенно защищены от ледохода. Скопившиеся у первых заплавней дрова выпускаются время от времени, по мере надобности, идут ближе к заводу, здесь задерживаются вторыми заплавнями и вылавливаются. Чтобы ускорить выгружу дров, на реке, ближе к первым заплавням, на берегу построен элеватор и к нему проведена конно-железная дорога. Элеватор приводится в движение лошадьми и по виду несколько напоминает землечерпальную машину, где черпаки заменены особыми вылавливающими аппаратами вроде крючьев; дрова, захваченные ими, должны подниматься вверх и сбрасываться прямо в вагонетку». Сам же Д. И. Менделеев об этом производстве сказал: «Всё это ещё свежо по устройству и так обдуманно — не по старинке, а по- своему, что было прелюбопытно глядеть».