Андрей Добрынин - Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)
— Не растягиваться! Держитесь за мной! Оттесняйте их от реки, надо дать ребятам прорваться вдоль берега!
Впереди и левее Корсаков заметил несколько темных фигур, выбежавших из-за купы деревьев. Не целясь, он дал очередь от бедра, и один силуэт беззвучно упал на газон, но другие открыли ответный огонь — во мраке запульсировали голубоватые вспышки, и в воздухе над головой Корсакова повеяло зловещим ветерком от пуль, прошедших чересчур высоко. Слева одновременно ударили три автомата, скосив стрелявших, а кто-то несколькими трассирующими очередями прошил для верности то место, где они упали.
— Ребята, не зарывайтесь, вперед только перебежками! — прокричал Фабрициус. Команда прозвучала вовремя, потому что ответный огонь становился все плотнее. Группа залегла, но через несколько секунд Фабрициус, а за ним Корсаков поднялись и бросились вперед. Пока они делали перебежку, остальные прикрывали их, стреляя по вспышкам и по возникающим среди кустов и деревьев темным фигурам. Фабрициус с Корсаковым упали на землю и в свою очередь открыли огонь, пока остальные подтягивались к ним. Они уже поравнялись с домом, и когда Корсаков поднялся для следующей перебежки, со стороны дома донеслось щелканье пулемета, и очередь взбила землю и траву прямо перед носками его ботинок. Он вновь покатился на траву и успел заметить вспышки выстрелов на втором этаже дома. Еще одна очередь вспорола дерн совсем рядом, только чудом никого не задев. Пристрелявшемуся пулеметчику хватило бы еще нескольких секунд, чтобы разделаться с группой, но этих секунд ему не дал Карстен Томас: среди свиста пуль он встал на одно колено, не спеша навел гранатомет на окно, откуда бил пулемет, и выпустил заряд, влетевший точно в оконный проем и разорвавшийся в комнате. Взрывом вынесло наружу кусок стены, оконную раму и пулеметчика вместе с пулеметом — переворачиваясь в воздухе, стрелок тяжело рухнул на газон. Сквозь проломленную стену было видно, что в развороченной взрывом комнате что-то загорелось — неяркие пока блики заструились по окружавшим дом дорожкам и по траве газона, освещая лежавшие там и сям неподвижные тела. Томас, войдя в раж, выпустил еще одну гранату в сторону фонтана, над парапетом которого показались головы в . плоских шапочках. Граната попала как р.аз в кромку парапета — грохнул взрыв, брызнули в разные стороны осколки камня, и вода, хлынувшая из фонтанной чаши, затопила усыпанную песком площадку с валявшимися на ней телами охранников, отброшенными взрывной волной. Группа продолжала продвигаться к излучине реки, неподалеку от которой находились въездные ворота, озаренные пламенем пылающих автомобилей. Корсаков уже видел при свете пожара луг в излучине, по которому рассеялись уцелевшие люди Вахабудина, короткими перебежками подбиравшиеся к кромке берега. Пулемет Жака Вьена, огрызаясь короткими очередями, прижимал их к земле, однако атакующих было слишком много. Корсаков заметил какое-то движение у въездных ворот — видимо, там накапливалось подкрепление для охранников Вахабудина, пытавшихся расправиться с Вьеном и Терлинком. Рассмотреть подробнее то, что происходило у ворот, Корсаков не успел — от реки докатилось уханье гранатомета, и заряд, пролетев добрых двести метров, раздробил один из воротных столбов, после чего кирпичная арка покачнулась и рухнула вниз — прямо на головы людей Вахабудина, перебегавших к речной излучине на помощь своим. От ворот донеслись вопли, а рядом с собой Корсаков услышал восхищенный смех — смеялся Клаус Байтлих.
— Молодец, Рене, — воскликнул «близнец», — отличный выстрел!
— Карстен, Клаус, оставайтесь здесь, будете прикрывать нас с фланга. Мы отбросим от реки всю эту шайку, дадим возможность Жаку и Рене отойти и тогда сами отойдем тоже. Держите под обстрелом пропускной пункт у ворот, там особенно много халатников, — распорядился Фабрициус.
— Слушаюсь, генерал! — со смехом отозвался Байтлих, и «близнецы», поминутно припадая к земле, двинулись влево, выбирая подходящие огневые позиции. Фабрициус, Корсаков и Розе направились дальше к излучине под прикрытием огня, который вскоре открыли «близнецы». Сделав несколько перебежек, они достигли границы усадьбы, обозначенной всюду решетчатой оградой, а в этом месте, у реки — глинобитной стеной в полтора человеческих роста.
Розе скомандовал:
— Отползите от стены и не вставайте, пока я ее не разобью.
Он достал из-за спины гранатомет и из положения лежа всадил в стену гранату, взрыв которой заставил всех троих вжаться в землю. В стене образовалось отверстие, достаточное для того, чтобы пролезть человеку. Розе перезарядил гранатомет и выстрелил в стену еще раз, затем еще и еще. В конце концов большой кусок стены обвалился, и все трое, не теряя времени, бросились к пролому и залегли вдоль его нижней кромки. Корсаков увидел, что атакующие растекаются по лугу, охватывая с двух сторон то место, откуда отстреливались Тер-линк и Вьен. Передвигаться людям Вахабудина было непросто — их фигуры четко выделялись на фоне полыхавших автомобилей, однако их огневой перевес заставлял обороняющихся поминутно прятаться под береговым откосом и менять позиции. Фабрициус, Корсаков и Розе заняли свою позицию в проломе стены в самый критический момент и, тут же оценив обстановку, начали действовать. Когда несколько темных фигур на лугу поднялись, чтобы сделать перебежку, Фабрициус свалил всех троих очередью из автомата, а Розе, как-то механически взмахнув рукой, швырнул гранату туда, где мигали огоньки автоматов, прикрывавших рывок тех, в кого стрелял Фабрициус. Рявкнул взрыв, на фоне пожара вверх взлетели какие-то клочья, послышались стоны, и зловещие огоньки погасли. Розе, весь обвешанный гранатными сумками, продолжал доставать из них одну гранату за другой и точным движением робота метать их туда, где замечал малейшее шевеление, с легкостью меняя направление и дальность броска. Корсаков впервые увидел такую точность расчета, когда граната разрывалась в воздухе над залегавшей группой бойцов противника, поражая сразу несколько человек. Фабрициус короткими очередями бил по правофланговому отряду охранников, который обходил Терлинка и Вьена слева и оказался ближе других к ограде усадьбы.
— Винс, надо остановить тех, которые дальше отсюда, которые обходят справа! Они вот-вот доберутся до русла! Ты видишь их?
Корсаков достал из-за спины снайперскую винтовку и припал глазом к окуляру прицела ночного видения. Бесцветные, слегка светящиеся фигуры перебежками продвигались к реке. Корсаков поймал одну из них в перекрестье прицела и плавно нажал на спуск. Фигура, словно налетев на невидимое препятствие, остановилась, выпрямилась и замерла, а затем медленно повалилась на землю. Корсаков забыл об опасности, об ответном огне и словно слился с винтовкой, ощущая линию прицеливания как линию движения его собственной руки, готовящейся сделать смертоносный выпад.
— Все в порядке, Кристоф, я хорошо их вижу, — сказал Корсаков, переводя ствол винтовки на следующую бегущую фигуру. — Думаю, они сейчас остановятся, — добавил он, вновь нажимая на курок и лишь краем глаза заметив, как подстреленный человек поворачивается вполоборота и оседает на землю на подкосившихся ногах. Корсакову некогда было наблюдать за тем, как падает жертва: он выискивал прицелом все новые цели и стрелял раз за разом, упиваясь чувством единения с оружием. Он слышал разрывы гранат, которые Розе швырял с размеренностью метронома, щелканье автомата Фабрициуса и видел, как люди на лугу сначала прижимаются к земле, а затем, почувствовав, что пули и гранаты достают и лежащих, начинают то отползать, то перебегать назад к дороге. Пулемет Вьена наконец смолк, и Корсаков понял, что их товарищи, положившись на огневую поддержку с фланга, по речному руслу идут к ним. Он стрелял не переставая, пока люди Вахабудина не покинули окончательно луг и не залегли в канаве вдоль дороги. Прекратив огонь, Корсаков тем не менее настороженно следил в прицел за невысокой насыпью, обозначавшей канаву. Когда один из охранников приподнялся над насыпью и положил на плечо гранатомет, Кор саков мгновенно поймал его в прицел, грохнул выстрел, и гранатометчик, видимо, только раненный, молниеносно юркнул в укрытие, бросив гранатомет на наружном скате насыпи. Розе для острастки тоже швырнул в сторону канавы пару гранат, разорвавшихся в воздухе с небольшим недолетом и заставивших людей Вахабудина еще плотнее вжаться в землю. Тем временем из-под берегового откоса донеслись всплески, приглушенные голоса, и над кромкой откоса появилась голова Терлинка. Тяжело дыша, голова прохрипела:
— Кристоф, дай руку! Не чувствую ног, не могу влезть.
Фабрициус перебежал к берегу и помог выбраться сначала Терлинку, а потом Вьену. Терлинк сразу распластался на земле и принялся тереть ноги одна об другую, а Вьен попытался привстать, но тут же упал.
