Борис Екимов - Прощание с колхозом
Не странно ли?.. Про нефть все и всё поняли. Про хлеб не хотят понять.
«Все вокруг колхозное и все вокруг мое», – пели когда-то.
Сентябрь месяц, год 2004-й. В моем, Калачевском районе кончилась довольно долгая, в целых 80 лет, эпоха колхозов. Много их было: большие, малые и вовсе крохотные; бедные и богатые. Начинали с коммун: «10 семей, 38 человек, 14 пар волов, 4 лошади, 1 верблюд, 14 дойных коров, 160 овец. В день получали на душу четверть фунта хлеба, обед общий – кашица, 6 фунтов пшена на котел. Посеяно 95 десятин озимой ржи, поднято зяби 100 десятин». Это год 1921-й.
Потом был долгий путь, в конце которого в Калачевском районе работало 13 коллективных хозяйств, имея 30 тысяч голов крупного рогатого скота, более 50 тысяч овец, свыше 30 тысяч тонн молока сдавали государству, 7 000 тонн мяса, зерно, овощи. Разные были колхозы: прославленные «Волго-Дон» и «Россия» с высокими урожаями и надоями и вечно «отстающий», задонский совхоз «Голубинский».
Колхозная эпоха закончилась без прощальных речей и траурных митингов. И большинство моих земляков даже не подозревают об этой кончине. В районной газете по-прежнему, в пору жатвы ли, сева, печатают «сводки с полей», где все тот же перечень: «Волго-Дон», «Крепь», «Голубинский», «Мир», «Советский», «Нива»…
Сосед мой, недавний хуторской житель, колхозник, говорит, как и прежде: «Хлеба нынче у нас хорошие… Хлеба мы нынче много соберем…»
«Все вокруг колхозное, все вокруг мое». Ничего колхозного, то есть коллективного, в районе не осталось. Мне даже самому не верится. В последние годы, когда «бизнес» начал на корню скупать ли, забирать за долги остатки колхозов по всей области, мне казалось, что до нас скоро не доберутся. Забирали районы с плодородной землей, с черноземами: Еланский, Нехаевский, Новоанненский… А у нас – пески. Но в последний год-два, словно в единый миг, свершилось. Сначала «инвесторы» (так их нынче именуют) взяли «Крепь», потом остатки «Маяка», и пошло-поехало. И вот уже «Нива» в руках молодого предпринимателя. Нынешний неплохой урожай – только его, и ничей другой. А «Советский» да «Мир» тихо-мирно прибрали к рукам бывшие его руководители. Вчера назывались колхозы СПК (сельскохозяйственный производственный кооператив), с какими ни есть, но имущественными паями у людей, право, пусть не громкого, но голоса. (Снимали ведь председателей!) Теперь «акционерное общество» и основной пакет акций в руках двух-трех руководителей.
Колхозам в нашем районе пришел конец. А их век был не малым – семьдесят лет и более. Человеческий век. И потому не просто с колхозом расставаться. Еще вчера в это не верили.
В прошлом году солидная делегация руководителей еще живых колхозов нашего района отправилась в район соседний за опытом выживания.
Строки из газетного отчета: «Колхоз Пономарева приобрел новой техники на 11 миллионов рублей! Что за диво дивное? В наше-то время, когда все сельхозпроизводители стонут от диспаритета цен и едва сводят концы с концами, бросаясь в поиски очередных перерегистраций, получать прибыль, позволяющую даже дорогостоящую технику покупать, – сродни настоящему чуду. В чем секрет жизнестойкости колхоза имени Кирова, которому исполнилось 73 года и во главе которого уже двадцать с лишним лет Николай Васильевич Пономарев?»
Вроде, обычный, рядовой колхоз: 15 000 гектаров пашни, 2 500 голов крупного рогатого скота, да столько же овец, около 1 000 голов свиней. Продуктивность животноводства низкая. По сравнению с советским прошлым она упала в два раза. Но прибыль от животноводства 1,8 миллиона рублей. Загадка. Зерна намолотили 18 тысяч тонн. Приобрели новую сельхозтехнику. Три колесных трактора, три гусеничных, три комбайна «Нива», два комбайна «Дон», три «КамАЗа».
Колхозникам бесплатно пашут огороды, работающих кормят дешевыми обедами в столовой, выдают зерно на паи.
Казалось бы, живи и радуйся. Колхоз работает с прибылью, долгов не было и нет. Потому мои земляки и поехали целым гуртом опыт перенимать.
Но был ли в такой поездке смысл? Средняя зарплата колхозника 1 000 рублей в месяц. Хороший пуховый платок свяжи и продай. Вот тебе 1 000 рублей. Добрую скотиняку откорми на мясо – считай, годовая зарплата. А доярка должна каждый божий день в 4 утра встать и бежать на ферму, на утреннюю дойку. К обеду домой выберется. А там – снова на ферму. И теперь дотемна. И все – руками, в грязи да в навозе. За тысячу рублей в месяц. И у механизаторов работа не сахар. На пахоте, на культивации, на севе, на уборке, на ремонте. И те же – тысяча ли, полторы в месяц.
Поэтому, молодежь в колхоз имени Кирова не идет. Учиться на специалистов сельского хозяйства тоже не желают. Предпочитают искать заработок на стороне или домашними делами пробавляются. Это естественно. Как можно начинать жизнь с зарплатой в 1 000 рублей? И какие можно строить планы на будущее, на что надеяться, имея перед глазами живой пример родителей, которые тяжко отработав в колхозе тридцать ли, сорок лет, получают все те же 1 000 рублей.
Наша делегация колхоз им. Кирова осмотрела и сделала вывод, что жизнестойкость колхоза – это заслуга председателя, который «твердой рукой вел колхозный корабль верным курсом, обеспечивая стабильное разумное руководство». Тем более что сам председатель «не собирается пасовать перед трудностями. Он убежден, что у коллективных хозяйств есть будущее… Надо работать, добиваться большей продуктивности при наименьших затратах, а там жизнь покажет».
Жизнь показала. На очередном собрании, колхозники не выбрали Н. В. Пономарева своим председателем.
А я, грешным делом, собирался поглядеть на «колхозное чудо», которое по соседству. Не успел. И поздней осенью все же собрался в дорогу.
Нехаевский район – край от областного центра далекий. Приезжаешь туда, будто в страну иную. Нынче – осень, «прощальная краса» природы. Черные, словно воронье крыло, пашни, изумрудно-зеленые озими, пламенеющие рябины в придорожных лесополосах. На хуторе Кругловском тоже много рябин: возле домов, на околице. Светят и греют они даже в тусклом осеннем дне.
Обычно сельские, хуторские жители к нашим городским восторгам относятся скептически. «Мы ее и не видим, эту природу, – говорят они. – Работаем с утра до ночи». Это правда.
Но и на хуторе Кругловском, в колхозе имени Ленина прошумел праздник. В приукрашенном Доме культуры собрались принаряженные люди, стар и млад. Председатель колхоза Георгий Васильевич Яменсков поздравил всех с окончанием долгого трудового крестьянского лета. Порадоваться есть чему. Весь урожай собран, земля вспахана, корма для скотины заготовлены и урожай, надо заметить, самый высокий в районе. Был праздник и был отдых, когда оглядевшись нельзя не увидеть свою красивую землю с пламенеющей рябиной, черной пашней, сочной зеленой озимью. Родную землю, данную природой ли, Богом и людьми сохраненную.
Менее всего мне хочется, чтобы читатель подумал, что я рассказываю об уголке земного рая на разоренной земле, где, как в давнишней колхозной частушке:
Замечательно живемИ прекрасно кушаем.И по радио артистовИз Москвы мы слушаем.
Колхоз имени Ленина – не завидный рай, а такая же земля трудов и забот, и праздники там бывают нечасто. Но есть на хуторе Кругловском одна особенность. Чтобы в этом убедиться воочию, я и проделал довольно долгий путь в четыреста километров.
Передо мною справочная книга: А. В. Воробьев. «Поселения Волгоградской области», выпущена недавно, в 2000 году. Пользуюсь ее помощью. Но все чаще, открывая нужную страницу, горестно вздыхаю. Потому что… Вот хутор Голубинский 2-й, про который сообщает справочник: «…24 личных подсобных хозяйства, начальная школа, медпункт». Но, к сожалению, нет уже в Голубинском 2-м ни школы, ни медпункта да уже и людей нет. Или хутор Бузиновка: «…коллективное хозяйство, основанное в 1971 году». Или поселок Крепинский: «Успешно действует основанное в 1927 году крупное коллективное сельхозпредприятие… в поселке работают больница, местный рынок, система центрального теплоснабжения». Но это – о прошлом. Не виню автора справочника. Слишком быстро листаются горькие страницы последнего десятилетия.
Когда это все начиналось, в девяностых годах, было непривычно и страшно: детский сад без дверей и окон, разбитая котельная, руины магазина, до основания разобранный коровник, разрушенная теплица, ржавеющие остатки водопровода, заброшенная школа. Вначале было страшно глядеть. А теперь – привыкли.
Колхоз имени Ленина, хутор Кругловский. Сияющих дворцов здесь не было и нет. Но вот колхозная баня как открылась тридцать лет назад, так работает и сегодня. В ней есть сауна и небольшой бассейн. Во время уборки урожая поздними вечерами сюда привозят на автобусе прямо с поля комбайнеров, трактористов. Помоются, а уж потом – домой.
Колхозный детский сад. Каким он был построен, таким и остался: двухэтажное здание с теплом, водой, уютным двориком для игр, с детским гомоном, смехом, милыми лицами.
