Кевин Милн - Шаги навстречу

Бри тут же придумала два новых послания, мне пришлось не отставать. Пару минут мне нужно, чтобы придумать очередную надпись, но в итоге я пишу: «Сестре — 17. Она нецелованная. Посигнальте, если это грустно!» Через минуту мое послание вызывает пять громких сигналов клаксона от группы подростков, едущих в ржавом «Фольксвагене-жуке».

— А теперь что? — недоумевает папа, не понимая, почему ему опять сигналят. — Почему люди такие грубые?

— Это просто тупые подростки, — уверяет его Бри. — Не волнуйся, папочка, ты тут не при чем.

— Чем вы там, ребята, занимаетесь? — спрашивает мама.

— Мы просто радуемся. Все в порядке.

— Пока они не ссорятся, я счастлив, — говорит отец.

— Мне тоже нравится, когда никто не ссорится, — заявляет мама. Не знаю, имеет она в виду сейчас нас, детей, или их с папой. Судя по папиному взгляду, его заботит тот же вопрос.

Бри жестами показывает, что моя последняя надпись гораздо круче, чем ее. Не желая уступать младшему брату, она берет бумагу и ручку и вновь начинает писать. Когда заканчивает, смеется и показывает то, что написала.

— Когда я прижму это к стеклу, — шепчет она, — ты должен выглядеть испуганным. Ладно?

— Будь спок.

За нами в потоке оказывается пожилая пара в доме на колесах. Когда Бри прижимает написанное к стеклу, я делаю то, что она мне велела. Пара выглядит очень обеспокоенной. Они машут в нашу сторону и сворачивают на следующем же повороте. Как только они уезжают, мы с Бри заливаемся смехом и прячем написанное на пол под сиденье.

Через пятнадцать минут нас с мигалками и сиренами догоняют две патрульные машины.

— Потише! — восклицает Энн испуганно, вой сирен разбудил ее. — Что происходит?

У меня неистово заколотилось сердце — могу только представить, что происходит с сердцем Энн. Я нервно смотрю на Бри. Она испугана еще больше, чем я. Папа притормаживает у обочины, чтобы пропустить полицию, но через секунду я понимаю, что мы в глубокой заднице.

Патрульные автомобили с сиренами проносятся слева от нас и останавливаются, один полицейский выходит из машины. Оружие у него в кобуре, но рука лежит на ней словно приклеенная.

— Бри? Кейд? Вы мне ничего не хотите сказать? — шипит папа, когда подходит офицер.

— Н-е-е-ет… ничего, — отвечает Бри.

— Нет, — негромко добавляю я.

Папа опускает стекло и поспешно натягивает на лицо улыбку.

— Добрый вечер, офицер. Все в порядке? Я же не превысил скорость, не так ли?

Полицейский внимательно осматривает машину, каждого сидящего, но особое внимание уделяет нам с Бри.

— Куда направляетесь?

— В Кэннон Бич.

— Предъявите, пожалуйста, ваши права.

Папа протягивает ему документы.

— Дети, находящиеся в машине, ваши? — интересуется полицейский, изучая папино водительское удостоверение.

— Были мои, — нервно усмехнулся отец.

Офицеру совсем не смешно. Он просит папу открыть багажник, потом обходит машину и направляется прямо к нам с сестрой.

— Вы, ребята, знаете, почему я здесь? — спрашивает он. Голос его внушает такое же опасение, как и пульс Энн.

Я утвердительно киваю, но Бри отрицательно качает головой.

— Неужели папа опять превысил скорость? — невинно спрашивает она. — Мама говорит, что он любит надавить на газ.

— Значит, это ваш отец?

— Был моим, — со смешком отвечает Бри, цитируя слова, произнесенные отцом минуту назад.

— В таком случае, — продолжаем полицейский, — почему на 9-1-1 поступил звонок о похищении детей?

Бри непонимающе — «знать ничего не знаю» — смотрит на него и отвечает:

— Может быть, в другой машине?

Несмотря на блестящую игру сестры, я понимаю, что сейчас не время для шуток. Я роюсь в лежащих на полу бумажках и достаю листок, на котором написано: «Помогите! Нас похитили! Позвоните в полицию!»

Офицер записывает наши имена и возраст в блокнот и направляется назад к своей машине. Через несколько минут он возвращается, получив подтверждение, что Делл и Эмили Беннетт являются родителями Энн, Бри и Кейда.

— Все подтвердилось, — сообщает он отцу. — Похоже, мистер Беннетт, вам не позавидуешь — хлопот полон рот.

Папа гневно смотрит на нас в зеркало заднего вида.

— Вам и не снилось. Что нужно сделать, чтобы на пару месяцев посадить их под замок?

К счастью, полицейский не собирается предъявлять нам обвинение. Однако папа обвиняет нас в мятеже.

— Может быть, сегодня только Кейд разговаривает как пират, — говорит он, когда мы вновь выезжаем на дорогу, — но, клянусь, вы оба — дети-пираты. И это совсем не комплимент. — Он продолжает разговаривать спокойно, чтобы еще больше не расстраивать Энн, но я вижу, что он вот-вот придет в ярость. — Похищены? Наша поездка началась всего час назад, а из-за вас уже пришлось останавливаться по требованию полиции, потому что меня подозревают в похищении. — Он опять смотрит в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что мы все во внимании. — Ребята, вы вообще помните, зачем мы едем на побережье?

— Да, — отвечает Бри.

— Кейд?

— Так точно, кэп.

— Отлично. Но если вы знаете почему, тогда я хочу, чтобы вы вели себя так, как будто это важно и для вас. Когда я говорил, что мы не можем позволить себе всех ваших шуточек, — я говорил серьезно. Этим летом все делается ради Энн, а не ради вас, два хулигана. — На секунду он замолкает, но продолжает играть желваками. — Признайтесь мне честно, вы готовы сделать так, чтобы это лето сработало как надо? Или мне прямо сейчас поворачивать домой?

— Делл, — негромко успокаивает мама, — не грози отменить поездку. В этом нет необходимости.

Он отрывает взгляд от дороги и недоверчиво смотрит на маму:

— Почему ты подрываешь мой авторитет? Я пытаюсь сразу поставить точку в этой истории, чтобы все лето мы не расхлебывали подобный вздор, а ты такое заявляешь.

— Тон смени, — отвечает она, даже не глядя на мужа. — Неудивительно, что дети часто разговаривают на повышенных тонах.

Папа вновь концентрируется на дороге и бормочет:

— Опять эти упреки о тоне. Я всегда общаюсь не тем тоном… — После того как пыль немного улеглась, он опять смотрит в зеркало заднего вида. — Простите, ребята, отвлекся. А теперь я жду ответа: вы готовы изменить свое поведение или мне поворачивать?

— Я готов.

— Я тоже, — щебечет Бри. — Прости, Энн. Я не хотела подвергать тебя, ну ты понимаешь… и твое сердце всем этим завыванием сирен.

Энн расплывается в улыбке:

— Шутишь? Было так весело. А какие еще надписи вы показывали в окно?

На секунду на лице Бри отражается паника, и я знаю, о чем она думает.

— Да так… ерунду всякую, — отвечает она.

— Все равно дайте посмотреть.

— Нет. Там одни глупости. Тупые просьбы попросить людей посигналить или рукой помахать.

Энн не дура. Одного нежелания Бри показать записки более чем достаточно, чтобы заподозрить, что мы что-то скрываем. К тому же ей известно, что родители, опасаясь навредить ее больному сердцу, готовы исполнить любое ее желание, поэтому Энн тут же обращается к маме:

— Мама, Бри с Кейдом не дают мне посмотреть, что еще они писали.

— Бри! — окликает мама.

— Ребята, покажите их Энн, — просто велит отец.

— Но…

— Никаких «но»! — рявкает папа, не давая Бри закончить свои возражения.

Отец искоса смотрит на маму, чтобы убедиться, что она не станет опять ругать его за то, что он повысил голос.

Я протягиваю всю кипу исписанных листов Энн. Ей хватает пяти секунд, чтобы найти плакат, посвященный ей.

— Кто это написал? — тут же вопит она. Ее лицо тут же багровеет, а это означает, что сердце работает на пределе. — Вы два ничтожества, понятно вам?

— Это написал Тупица, — тут же открещивается Бри. — Мои совершенно безобидные.

Безобидные?! Из-за твоих нас остановила полиция!

— Откуда вам вообще известно, целовалась я или нет?

— А ты целовалась?

— Не ваше дело!

— Энн, — предостерегает мама, — пожалуйста, не заводись. Сделай глубокий вдох, мы все выясним.

Лицо Энн до сих пор горит, но она делает глубокий вдох через нос, потом поворачивается ко мне и спрашивает:

— Кейд, зачем ты такое написал?

Резонный вопрос. Я на мгновение задумываюсь, прежде чем ответить по-пиратски:

— У тебя же никогда не было приятеля, и ты никогда не приводила домой жениха, чтобы поужинать или позаниматься вместе. Поэтому я решил, что ты никогда не целовалась.

— Папа! Пожалуйста, запрети ему так говорить. Он сводит меня с ума!

— Кейд, — говорит папа голосом, который означает, что терпение его на исходе, — Довольно! День «Говори как пират» официально объявляется законченным. Дошло?

Энн презрительно усмехается, тайно злорадствуя, что она, благодаря своему слабому сердцу, имеет надо мной такую власть.