Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.
— Да, пожалуйста, — ответила она и с восторгом подумала: — Ну прямо как в романе.
Бойлан и метрдотель коротко, но очень серьезно обсудили меню, вина. Затем метрдотель ушел, сказав, что пригласит их в зал, когда стол будет накрыт. Бойлан достал золотой портсигар и предложил ей сигарету. Гретхен отрицательно покачала головой.
— Вы не курите?
— Нет. — Она почувствовала, что не отвечает стандартам этого ресторана. И то, что она не курит, идет вразрез со всей ситуацией. Несколько раз она пробовала курить, но у нее тотчас начинался кашель и краснели глаза. Кроме того, ее мать курила сигарету за сигаретой, а Гретхен не желала ни в чем походить на мать.
— Вот и отлично, — сказал Бойлан, прикуривая от золотой зажигалки. — Мне не нравится, когда девушки курят. Сигареты убивают аромат юности.
«Словоблудие. Выпендривается», — подумала Гретхен, но без раздражения: он явно старался произвести на нее впечатление, и это льстило ей. Неожиданно она ощутила запах своих духов и забеспокоилась, не покажется ли ему этот запах дешевым.
— Признаться, меня очень удивило, что вам известна моя фамилия. Я видела вас на заводе всего раз или два, и вы никогда не заходили в наш отдел.
— А я вас сразу заметил и никак не мог понять, что может делать девушка с вашей внешностью в таком паршивом заведении, как «Кирпич и черепица Бойлана».
— Ну, не так уж там плохо, — возразила Гретхен.
— Вот как? Рад слышать. А у меня сложилось впечатление, что все мои служащие ненавидят завод, и я взял за правило появляться там не чаще раза в месяц, и то не дольше чем на пятнадцать минут. Этот завод действует мне на психику.
Появился метрдотель.
— Все готово, сэр, — сказал он.
Они пошли за ним через зал ресторана. Занято было всего восемь — десять столиков. Полковник в компании молодых офицеров, несколько пар в твидовых костюмах.
Пока они двигались через вал к своему столику у окна, разговор смолк. Она почувствовала взгляды молодых офицеров и поправила прическу. Жаль, что Бойлан такой старый.
Метрдотель принес бутылку красного французского вина, а немедленно появившийся официант поставил на стол первое блюдо. В «Постоялом дворе» явно не испытывали недостатка в рабочих руках.
Бойлан поднял за нее бокал, и они сделали по глотку. Вино было теплое и, как ей показалось, отдавало пылью. Но она была уверена, что со временем ей понравится этот привкус.
— Надеюсь, вы любите мякоть пальм? — спросил он. — Я привык к этому блюду, живя на Ямайке. Это было давно, еще до войны, конечно.
— Очень вкусно, — ответила Гретхен, хотя сочла блюдо совершенно безвкусным. Зато приятна была сама мысль, что ради того, чтобы подать ей крохотную порцию этого деликатеса, потребовалось срубить целую пальму.
— После войны, — продолжал Бойлан, ковыряя вилкой в тарелке, — я собираюсь обосноваться на Ямайке. Буду круглый год загорать на белом песке. Когда наши парни вернутся с победой домой, жизнь в Штатах станет невыносимой. Там, где могут жить герои, неподходящее место для Теодора Бойлана. Непременно приезжайте навестить меня.
— Обязательно, — ответила Гретхен. — При моем жалованье на заводе Бойлана мне в самый раз прокатиться на Ямайку.
Он засмеялся:
— Наша семья больше всего гордится именно тем, что с тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года мы упорно недоплачиваем нашим служащим.
— Семья? — переспросила Гретхен. Насколько ей было известно, он был единственным Бойланом в Порт-Филипе. Все в городе знали, что он живет совершенно один (не считая слуг, конечно) в особняке за каменной оградой огромного поместья за городом.
— Мы целая империя, — сказал Бойлан. — Наши славные владения простираются от Атлантики до Тихого океана, от поросшего соснами штата Мэн до пропахшей апельсинами Калифорнии. Кроме цементного и кирпичного заводов в Порт-Филипе существуют еще судостроительные верфи Бойлана, нефтяные компании Бойлана, заводы тяжелого машиностроения Бойлана. Они разбросаны по всей этой великой стране, и во главе каждого такого предприятия стоит Бойлан. Мои братья, дяди, кузены поставляют военные материалы любимой отчизне с прибылью для себя. Есть даже один генерал-майор Бойлан, который во имя нации наносит решительные удары по службе снабжения в Вашингтоне. Стоит в воздухе запахнуть долларом, как первым в очереди будет стоять какой-нибудь Бойлан.
Гретхен не привыкла, чтобы кто-нибудь так пренебрежительно отзывался о своих родственниках, и ее неодобрение, по-видимому, отразилось на ее лице.
— Я вас шокировал? — усмехнулся Бойлан. — Но я вовсе не такой плохой. У нашей семьи есть одно достоинство, и его я ценю безоговорочно. Мы богаты. О-очень, о-очень богаты, — засмеялся он.
— И все же, — сказала Гретхен, надеясь, что он не такой циничный, каким хочет казаться, и просто устроил представление, чтобы поразить легковерную девчонку, — и все же вы работаете, Бойланы много сделали для нашего города…
— О, это уж точно. Они из него всю кровь выпили. Не спорю, они питают к этому городу сентиментальные чувства. Порт-Филип — самое незначительное владение в нашей империи, не стоящее того, чтобы на него тратил время истинный, стопроцентный, энергичный отпрыск семейства Бойланов. Но тем не менее Бойланы держат Порт-Филип при себе. Ваш покорный слуга, последний по значению в семье, уполномочен жить в захудалом провинциальном родовом поместье, чтобы два раза в месяц, являя себя служащим завода, демонстрировать величие и могущество Бойланов. И я выполняю этот ритуал с должным уважением, а сам не дождусь, когда замолчат пушки, чтобы отбыть на Ямайку.
Он не только своих родных, он и себя ненавидит! — подумала Гретхен. Его быстрые светлые глава мгновенно заметили перемену в ее лице.
— Я вам не нравлюсь? — спросил он.
— Да нет, — ответила она. — Просто вы не похожи ни на кого из моих знакомых.
— Лучше или хуже их?
— Не знаю…
Бойлан серьезно кивнул:
— В таком случае вопрос не снимается с повестки дня.
Они уже выпили бутылку вина, а до конца обеда еще было далеко. Метрдотель поставил перед ними вторую бутылку и чистые бокалы. Вино обожгло Гретхен горло, кровь бросилась в лицо. Разговоры в зале доносились до нее ритмичным, успокаивающим гулом, точно отдаленный прибой. Она вдруг почувствовала себя в ресторане как дома и громко рассмеялась.
— Почему вы смеетесь? — подозрительно спросил Бойлан.
— Потому что я здесь, а могла бы быть совсем в другом месте.
— Вы должны чаще пить, — заметил Бойлан, похлопав ее по руке своей твердой сухой ладонью. — Вам это идет. Вы очень красивая, детка, очень красивая.
— Мне тоже так кажется, — ответила Гретхен, и теперь уже рассмеялся Бойлан. — Сегодня, — смущенно поправилась она.
Когда официант подал кофе, Гретхен была уже совершенно пьяна. Поскольку никогда раньше с ней такого не случалось, она не понимала, в чем дело, и сознавала лишь, что все краски стали ярче, река внизу синела кобальтом, а заходившее над далекими утесами солнце отливало ослепительным золотом. Мужчина, сидевший напротив, из незнакомца и ее хозяина превратился в самого лучшего, самого близкого друга. Его симпатичное загорелое лицо светилось искренним вниманием, прикосновения его теплой руки несли доброжелательность, его смех был заслуженной наградой ее остроумию. И она могла поделиться с ним всеми своими секретами, рассказать о самом сокровенном.
Она была намерена посвятить Тедди (когда принесли десерт, мистер Бойлан был для нее уже просто Тедди) в свою величайшую тайну, не известную ни одной живой душе: как только кончится война, она уедет в Нью-Йорк и станет актрисой. Она прочитала ему монолог из «Как вам это понравится». Язык у нее слегка заплетался. Тедди почтительно поцеловал ей руку, и она приняла это как должное.
Согретая неослабевающим вниманием своего кавалера, она чувствовала себя блистательной, яркой, неотразимой. Она расстегнула две верхние пуговицы платья. Пусть видят, как она прекрасна. Впрочем, в ресторане действительно было безумно жарко. Она говорила о вещах, о которых не принято говорить, произносила вслух слова, которые до этого видела только написанными на заборах. Она достигла полной раскованности — привилегии аристократов.
— Я вообще не обращаю на них внимания, — ответила она на вопрос Бойлана о мужчинах, работающих с ней в конторе. — Провинциальные донжуаны. Сводят тебя в кино, угостят мороженым, а потом в машине лезут целоваться, лапают, сопят… Нет, это не для меня. У меня другие планы, я не спешу.
Она резко поднялась из-за стола:
— Спасибо за восхитительный обед. — И после паузы добавила: — Мне нужно в туалет. — Никогда раньше она не осмелилась бы сказать такое ни одному мужчине.
