Александр Торин - Осенние рассказы

— Да ладно тебе, — обстановка партийного здания начинала меня угнетать. — Вы к кому, мальчики? — У высокой двери с золотой рукояткой сидела еще одна дама, я мог поклясться, что она родная сестра — близняшка вахтерши, дежурившей на первом этаже.

— Мы к Владимиру Ивановичу.

— А, вы те самые ребята из школы? Он вас примет чуть позже. Сейчас у Владимира Ивановича совещание, он освободится через тридцать минут.

— Мы подождем.

— Ну ждите, видите стулья в коридоре. Только тихонечко, ребята. — Секретарша заговорщически подмигнула нам. — Небось рады, что с уроков удрали?

— Ничто человеческое нам не чуждо, — обобщил я шепотом.

В коридоре было тихо, лишь из — за обитой дерматином двери слышался женский смех. На маленьком журнальном столике лежала партийно — идеологическая литература: фотографический альбом, посвященный жизни Карла Маркса, серый кирпич «Истории КПСС» и брошюры с недавними выступлениями членов Политбюро. Некоторое время мы молча листали книжку про Маркса, рассматривая старые фотографии. Неожиданно обитая дерматином дверь отворилась, и из — за нее выскочили две девицы в мини — юбках с ярко накрашенными губами.

— Ой, Людка, держи меня, — они давились от хохота. — Неужели так и сказал? — Девушкам было лет по восемнадцать. — Чего, полез прямо во время инструктажа?

— Ну, — одна из них достала пачку сигарет. — Я ему говорю, не лапай, а он, нахал такой.

Голос у нее был с хрипотцой, возбуждавшей юношеское воображение.

— Ой, — девушка заметила нас, — смотри, мальчиков прислали. Я давно таких молоденьких не видела, комсомольцы — добровольцы. Мальчики, а мальчики?

— Вы к нам обращаетесь? — Получилось это у меня довольно — таки хрипло, мы с Сергеем никак не могли отвести глаз от обтянутых колготками ног.

— А к кому же еще, — девушки снова начали хихикать.

— А вы чего, девушки, — Сергей набрался было наглости, но запнулся, подавившись на середине фразы.

— Да ну тебя, Людка, не развращай малолетних… Давай лучше книжки умные почитаем. — Девушки закурили и уселись напротив нас, листая большой альбом, посвященный жизни Карла Маркса.

— Смотри, что написано: Карл Маркс был евреем. — Девчущек это почему-то ужасно рассмешило. Они словно по команде заложили ногу за ногу, мини — юбки приоткрыли смутный полумрак сокровенного. Рты у нас открылись, дыхание перехватило.

— Ой, ну не могу, какие мальчишечки, — вздохнула Люда, но дверь в коридор приоткрылась.

— Девочки, почему до сих пор протокол не готов? — Из — за двери высунулся недовольный парень в добротном костюме. Он держал в руках стопку машинописных страниц. — Что за безобразие, перекур устроили. Здесь, кстати, курить нельзя, не знаете, что ли?

— Что это вы Николай Владимирович сердитый такой сегодня, строгий. — Люда демонстративно загасила окурок. — Неудовлетворенный, можно сказать. Вы намекните, ежели чего, мы что-нибудь придумаем.

— Хватит базар устраивать, развели здесь, — рявкнул парень. — Быстро заканчивайте протокол, Владимир Иванович ругаться будет.

— Сейчас, сейчас, — девушки недовольно поднялись и исчезли за дверью, обитой дерматином.

— Ну и птички, — мы с Сергеем понимающе переглянулись.

Последующие несколько минут мы закрыв глаза вспоминали прекрасные мгновения, но юношеская эротическая медитация была прервана толпой мужчин в костюмах, вывалившихся из кабинета секретаря.

— Надо будет принять к сведению, — высокий мужик нервно закурил. — Дадим сводку в ЦК, хорошо бы было весь объем партийно — воспитательных мероприятий свести в единую таблицу.

— Владимир Иванович, ребята эти к вам, — секретарша почтительно приподнялась со стула.

— Вы от Веры Семеновны? — басом спросил секретарь. — Здравствуйте, очень рад познакомиться, проходите в кабинет. — Галочка, — он обращался к секретарше. — Организуй нам чаек, как всегда.

Мы прошли в кабинет.

— Ну что же, ребята, говорят, вы написали серьезную работу. Развили, так сказать, некоторые положения Ленинской теории.

— Ну да, — смущенно сказал Серега. — Собственно, вот наш реферат — он протянул тетрадку.

— Это вы большие молодцы. — Владимир Иванович с серьезным видом листал странички. — Очень своевременно. Вот ведь, Ломоносовы, какие в стране нашей таланты зарождаются. Наперекор, так сказать инсинуациям.

— Мы, Владимир Иванович, проявили классовый подход, — намекнул Серега.

— Вот и я про то же. Классовый подход должен быть. А то ведь такая ерунда, патлатые эти, рок, так сказать, музыканты… Да, работу вашу мы поддержим, дадим ей ход. Нам сейчас очень нужны такие работы. Сами знаете, время сложное.

— Владимир Иванович? — секретарша принесла поднос с чаем, печеньем и конфетами.

— Спасибо, Галочка. Угощаетесь, ребята. Вы люди уже взрослые, сознательные, как я вижу. Я вот о чем хочу с вами поговорить. — Владимир Иванович закрыл тетрадь. — Вы должны стать примером для школьников нашего района. Для комсомольцев. Да и для всей советской молодежи. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Мы постараемся, Владимир Иванович, — смутился Серега.

— Так вот. Я, ребята, буду с вами откровенным. Ситуация в стране непростая, особенно с молодежью, с идеологической работой. Ваши сверстники ходят с длинными патлами, пьют портвейн, слушают западную музыку. До прямых диверсий доходит. В такой обстановке особенно важен положительный, позитивный пример. Помогите нам, а за помощью вам партии дело не станет.

— Мы все понимаем, Владимир Иванович. Но хотелось бы знать, что мы… Ну, вы понимаете.

— Ай да молодец парень. — Почему-то обрадовался секретарь райкома. — У вас, комсомольцы, вся жизнь впереди. Как вы смотрите на более активное участие в работе райкома комсомола? Введем вас в комиссии, представим, раскрутим. Не пожалеете. Рекомендация, характеристика, лучшие ВУЗы. С такой бумажкой будет у вас чего хотите, ребята. Сможете работать журналистами, дипломатами, историками, специалистами по Азии и Африке. Вот, кстати, у меня лет пять назад крутился такой Володя, собрания проводил, субботники организовывал, а теперь в посольстве в Лондоне работает… Нет, я давить на вас не собираюсь, если хотите стать машиностроителями, или инженерами — мы это тоже поддерживаем. Подумаете, ребята?

— Подумаем, Владимир Иванович.

— И чтобы не расслаблялись. Ждем от вас еще творческих работ, так сказать, Открытий чудных. Приятно посмотреть, стрижка человеческая, лица нормальные, советские. Все у вас впереди, ребята, завидую, если честно. Молодец все — таки ваша Вера Семеновна, подвижница, народная учительница, надо бы ей орден дать. А может и дадим. Вот будет съезд, и дадим.

— Владимир Иванович, мы с удовольствием в комсомоле… — вдруг возник Серега. — Мы не подведем.

— Задрав штаны, — прошептал про себя я, но рот скривился в улыбке. — Не подведем!

Солнечные зайчики играли в витринах магазинов, сигареты мы все выкурили и купили еще пачку «Столичных» на медяки, оставленные нам Верой Сергеевной. Легкий укор совести, возникший у меня в результате этой незаконной сделки, вскоре исчез, и мы с наслаждением закурили. В кошельке был еще рубль, и проходя мимо булочной, в которую только что привезли хлеб, мы не смогли удержаться от искушения, купив что-то ситное, с завитушками и по очереди отламывая от него куски. Хлеб пах свежестью.

— Да, — Сергей находился под впечатлением от увиденного в райкоме. — А я-то обществоведение учить не хотел. А ничего жизнь у людей, это тебе не на станке вкалывать от гудка до гудка…

— Хочешь таким же стать? — пожал я плечами. А по — моему скучно. Будешь сидеть в кабинете.

— Все не так просто. У жизни — то, у нее много сторон. Да, в кабинете, ну, как выясняется, в игры играть мы с тобой умеем. Зато номенклатура. Вот твои родители всю жизнь вкалывали, и что? Живут ведь от зарплаты до зарплаты, верно? В магазинах в очередях стоят, копейки считают. Машины ведь у вас нет? Дачи нет?

— Дача у нас была, родители ее продали, — уточнил я.

— Ну вот, и мои также живут. Батя хотя бы в Америке побывал. А теперь обстановка обострилась, и хрен он еще раз за границу поедет. Вот ты кем хочешь стать?

— Я не знаю еще толком. Инженером или физиком.

— И будешь горбатиться до пенсии на сто двадцать рублей. Какую-нибудь формулу откроешь. Тоже мне, жизнь. А теперь прикинь — государственная машина, секретарши… — Сергей на секунду замолчал, видимо вспомнив длинноногих девиц из райкома. — Квартиры, кстати, в специальных домах. Улучшенной планировки. Распределители опять же. Да и за границу пускают.

— Ну не знаю, — трансформация, на глазах происходящая с моим другом вызывала удивление, а где-то в глубине шевелился маленький, подленький червячок — а вдруг он прав…