Мигель Сильва - И стал тот камень Христом
Обернувшись, он видит, что Дьявол утратил свои расплывчатые очертания и превратился в знатного церковнослужителя. На нем длинные одежды из белого шелка, легкие шальвары, шитые золотом и серебром; пояс, унизанный драгоценными камнями, тюрбан с павлиньими перьями. На пальце правой руки, указующей в пропасть, сверкает рубин.
Искуситель говорит:
— Если ты Сын Божий, бросься вниз, ибо в псалме Давида сказано: «Ангелам своим (Бог) заповедает о тебе — охранять тебя на путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею».
Отвечает Иисус:
— Сначала ты просил сотворить чудо, чтобы я мог утолить свой голод, а теперь просишь у меня знамения, чтобы ошеломить людей. Истину говорю тебе, что желание творить чудеса на благо самому себе — это мошенничество, и вместо чудесных зерен получишь семена плевел. Можно обменять камень на хлеб, чтобы накормить голодного, но никто не утолит чудом собственный голод. Можно вылечить больного и облегчить страдание, но никому не избавиться чудом от своей агонии и собственной смерти. Сила божия — не колдовство во имя себялюбия и спеси. Броситься вниз с храма, и быть спасенным у самой земли ангелами Господними, и тем самым удивить толпы народные — это не божественный знак, а хвастливое деяние чародея.
Иисус смотрит на Дьявола с презрением и добавляет:
— Не всегда тот, кто сверзится с высоты, будет подхвачен ангелами, и ты это знаешь лучше других. Потому что во Второзаконии написано: «Не искушайте Господа, Бога вашего».
Снова сажает его Дьявол в свою сказочную карету, опять следы ее звездами метятся на небесах; мимо проносятся тучи, беременные дождями и молниями; видно, как рождаются и умирают жемчужные рассветы, глазурованные солнцем полудни и черные обсидиановые ночи. Внизу мелькают равнины, приговоренные навечно быть белой сушью; моря, наводящие тоску кровавыми пятнами кораллов и саванами пены; загадочные замки, воздвигнутые кем-то в безлюдной тьме леса. И вот наконец они прибывают на высочайшую гору, с вершины которой открывается великолепие всех царств мира.
Дьявол быстро обращается в благоденствующего и могущественного царя с кудрявой бородой ассирийского властелина, ниспадающей ему на грудь широкой волной. Одет он в длиннополую шелковую хламиду ярко-синего цвета, спускающуюся складками от шеи до пят и позволяющую видеть только острые кончики золотистых туфель. Тонкий льняной шнур опоясывает талию. Поверх хламиды накинута мантия из тяжелой парчи, расшитой арабским узорчатым орнаментом из цветов и пальм по белому полю. В руке — скипетр из чистого серебра, украшенный изящной серебряной обезьянкой. Вместо пышной короны — обруч из тусклого золота, усеянный сапфирами и жемчугами. Монарх величественным жестом указывает на необъятные долины и говорит:
— Я дам тебе власть над всем этим и славу, ибо и слава и власть даны мне, а я даю их тому, кому пожелаю.
Иисус его прерывает:
— Ты лжив, и ты — отец всей лжи, так же как когда-то ты стал заносчив, стал отцом гордыни с самого ее начатия. Эти земли, которые по-хозяйски обводишь рукой, принадлежат Богу, нашему Господу, ибо написано: «Только ты Бог во всех царствах земных».
Дьявол продолжает настаивать:
— Вся власть и вся слава будут твоими, если передо мной преклонишь колена и восславишь меня.
Отвечает Иисус:
— Дом Израилев не раз поддавался соблазну идолопоклонства, это так. Аарон, брат Моисея, сотворил золотого тельца, дабы народ боготворил его, это так. В не столь давние времена дом Израилев поклонялся Ваалу, разливал благовония и совершал возлияния у ног чужеродных богов, это так. Правда и то, что унижается Израиль, почитая и тебя, Дьявола, врага Господа, когда ты даешь ему кошели с деньгами, чтобы утолять его алчность, и раздуваешь костры насилия, чтобы удовлетворять его жажду мести. Но я устою перед искушениями, которым уступил дом Израилев, ибо мое царство не в этом мире, где царят деспотизм и зависть, а в мире, где править будут равенство и любовь.
Иисус обрывает свой разговор с искусителем резко и кратко:
— Уйди и сгинь, Сатана!
И Дьявол начинает исчезать, расплывается облаком медного цвета с запахом меди. Удаляется злобный голос потерпевшего поражение: «Еще встретимся, время наступит. Еще встретимся, время... Еще встретимся... Встретимся...» — невнятно шипят слова, как последние капли в огне.
В этот же миг с облаков опускаются семь ангелов. Шестеро — с золотистыми локонами и голубыми глазами, а у седьмого грива, как пронзительно черная молния. Одежды, подхваченные поясами и раздувающиеся пузырем у талии, так длинны, что в воздушных кружениях обвивают ангелам ноги, влекутся за ними шлейфом или скручиваются на ветру жгутом (синим, желтым, розовым, изумрудно-оливковым, бежевым, бело-серым). На спинах у них трепещут цветные крылья, покрытые белым пухом у оснований и зеленоватыми перьями по краям. На головах — венки из жасмина, а вослед им несется аромат тубероз.
Первые двое дуют в малый и большой рожки, которые свиваются золотыми спиралями; двое других перебирают струны цитр и гуслей, сделанных из розовой древесины; третья пара играет на флейтах из черного дерева и слоновой кости; седьмой ангел чистейшим голосом выводит рулады под легкий аккомпанемент своего ребаба[25]:
— Поем осанну[26] алчущему в пустыне, отвергшему соблазн отведать вина, хлеба и мяса. Восхваляем смиренного, отвергшего на крыле храма соблазн применить магию и колдовство. Благословляем скромного, отвергшего на вершине горы соблазн употребить могущество и власть. Воспеваем Сына человеческого, который поверг Дьявола и изгнал его в царство тьмы, где нечистый зубами скрежещет от злобы.
Семь ангелов подхватывают Иисуса и в торжествующем песнопении доставляют его на пустынный холм, где он постится и размышляет.
Где он спит.
Двенадцать
Приняв крещение от Иоанна в одной из заводей Иордана и одолев в пустыне Дьявола с его соблазнами, Иисус решает в конце весны и начале лета сеять семена своего учения на землях Галилеи. Обычно он остается на ночлег в деревушках, разбросанных по долине Генисаретского озера. Это озеро простирается до самого горизонта, имеет форму человеческого сердца и прозвано Галилейским морем, ибо в нем тьма-тьмущая всякой рыбы и разыгрываются на нем такие сильные бури, как на морях, омывающих Индию и Грецию. Иисус делает долгие переходы либо пешком, либо верхом на ослике, которого отдал ему один добрый садовник, и так добирается из Наина до Иерусалима, следуя течению Иордана. С неделю он пребывает в Иерихоне, где красные розы и алые анемоны вышивают луга красными узорами, но затем возвращается в Капернаум и находит приют в каменном домике своих учеников — Симона и Андрея. Там его всегда ждет свободная комнатка и керамический кувшин, расписанный лазурью; матрац, накрытый козьими шкурами, и распахнутое настежь окошко, через которое проникает влажный запах озера, утренний рассвет и мухи с ближней рыбацкой солильни.
Иисус в своих блужданиях избегает и близко подходить к стенам Тивериады. Тетрарх Ирод Антипа возвел этот город лет десять назад на кладбищенских землях, отдав дань своего угодничества императору Тиберию и не помыслив об оскорблении, нанесенном костям захороненных там древних евреев. Иисус обходит Тивериаду и на какое-то время задерживается в Магдале с ее домами-кубиками, издали похожими на игральные кости, словно брошенные в мир могучей десницей архангела Михаила; или располагается в Вифсаиде с ее белыми лачугами, прилепившимися к холму алебастровыми чайками; или бродит от селения к селению по Генисаретской равнине, на полях которой пшеница поднимается в рост сеятеля и заливает вызревшим золотом длинные полоски земли.
Вначале Иисус ходит лишь в сопровождении своих первых учеников, разъясняя людям свое понимание жизни и врачуя больных, но слава о нем распространяется по округе, как вода горных ключей, выбивающаяся наружу и тут же бегущая ручейками вниз с высоких отрогов горы Ермон. Люди говорят:
— Появился пророк в Галилее, который творит чудеса и не хочет говорить о них, проповедует счастье жизни и не ведает страха перед смертью, смело, слово в слово, повторяет псалмы из Торы[27] и мудро толкует их, как сам царь Соломон, и смысл их видит в любви и милосердии; провозглашает наступление Царства Божьего для всех отверженных и сирых; ставит на ноги всех немощных и возвращает разум тем, в кого вселился бес, и называет он себя Иисусом Назарянином.
Больные, верующие и любопытные плутают по дорогам и чащобам в поисках Назарянина, его осаждают просьбами рыбаки и землепашцы из Галилеи, но вскоре прибывают караваны из пограничного Декаполиса, из Вифании трансиорданской и из Гадары перейской, из Аримафеи и других селений Иудеи; из таких финикийских городов, как Тир и Сидон, даже из тех портовых селений далекой Идумеи, которые заняли весь южный угол Мертвого моря. С холмов Иерусалима идут за ним не только доносчики, посланные Верховным первосвященником Иосифом Каиафой, но и в самом деле больные и страждущие, которые не побоялись пренебречь запретом синедриона. Из всех уголков Палестины бредут горемыки и мученики. Тот, кто не стоит на ногах, того несут на носилках родственники; другие ковыляют сами, хватаясь за ветви оливковых и апельсиновых деревьев; один слепой, спотыкаясь и держась за полы случайных поводырей, притащился из дальних мест, что за Рамофом Галаадским.
