Наталья Абрамцева - Рассказы и сказки для взрослых
Хозяйка открыла коробку. Белый домик, красная крыша, золотые полоски циферблата, маленькая дверца под крышей
— Как? — спросила она кошку.
Кошке домик понравился. Ну, а кукушка? Где та самая живая кукушка., что живет в домике? Вскоре пришла соседка помочь выбрать место для новых часов. И пришел сосед помочь укрепить часы на стене. И пришел еще кто-то зачем-то, и кто-то еще ни за чем, просто так. Рассматривали кукушкин домик, вертели его, крутили, чему-то смеялись. Хозяйка и ее знакомые вообще были народ веселый. А кошка смотрела на них и была очень недовольна. Разве можно так? Они ведь тревожат кукушку! Наконец выбрали подходящее место. Укрепили домик на стене. Подвесили гири на цепочках. Хозяйка толкнула маятник. Часы затикали. И вот что-то в них зашипело, открылась дверца под крышей, и выглянула кукушка. Она кивнула всем, ясно сказала «ку-ку» и спряталась. Хозяйка перевела стрелки, и кукушка снова выглянула, несколько раз сказала «ку-ку», снова спряталась. Хозяйка все переводила и переводила стрелки. Кукушка все кивала и куковала. Конечно же, кошке тоже очень понравилась кукушка: и кивает, и почти поет.
— Только она уже, должно быть устала, — подумала кошка.
И тут хозяйка поставила стрелки на нужные цифры, подтянула гири и оставила кукушку в покое. Хозяйка и ее приятели о чем-то заговорили. Кажется, и забыли о новых часах. Пошли на кухню, позвали с собой кошку — пора ужинать. Кошка нехотя поплелась за всеми: она бы лучше осталась с кукушкой. Через некоторое время чуткие уши кошки уловили уже знакомое шипение и затем «ку-ку». Кошка бросила вкуснейший рыбий хвост и со всех лап кинулась к кукушке. Примчалась, а дверца уже захлопнулась, кукушка спряталась.
— Ну вот, — удивилась, — позвала, а сама не дождалась. Странная какая!
Кошка была уверена, что кукушка звала именно ее. Смешная кошка…
— Все, — решила она, — больше не отойду, буду ждать. Села под часами. Ждет. Ждет. Часы тикают. Кукушка не выглядывает. Кошка задрала голову, посмотрела на кукушкин домик, тихонько мяукнула, позвала кукушку. Та не отвечает. А хозяйка проводила соседей, подошла к кошке, погладила.
— Ну что, — спрашивает, — сидишь? Игрушка понравилась? И остановила маятник, чтобы ночью кукушка не будила своим «ку-ку».
Кошка заметила, что кукушкин домик перестал тикать, и решила, что кукушка, видимо, обиделась на то, что ее назвали «игрушкой».
— Я бы тоже, наверное, обиделась, — подумала кошка. Погас свет. Спит хозяйка. Молчит кукушка. Сидит кошка под домиком. Ждет. Ждала, ждала, — долго сидела в темноте, в тишине и как-то нечаянно уснула. А утром ее хозяйка разбудила. Хозяйка часто смеялась, и сейчас ей тоже было очень смешно. Она ласково потрепала кошку по шкурке.
— Эх, ты! Сторож! Деревянную птичку не укараулила. Кошка немного смутилась. Кошка немного удивилась! «Что за деревянная птичка? Деревянный стол, деревянная дверь. А кукушка? Деревянная?! Что-то здесь непонятно. Ведь вот, пожалуйста, она снова выглянула, кивнула и прокуковала».
Может быть, хозяйка толкнула маятник, даже наверняка толкнула, но кошка этого не заметила. Хозяйка бегом собирается на работу. На ходу кормит кошку. Бегом что-то ищет. И по пути чуть-чуть виновато говорит:
— Я сегодня поздно вернусь. Совсем поздно. Ты же знаешь, день рождения… Не сердись. Хорошо?
— Хорошо, — подумала кошка. — Даже очень хорошо. Будет время познакомиться с кукушкой. Весело мурлыкая, она проводила хозяйку….
Вернулась хозяйка действительно поздно. И сразу заметила, что кошка ее не встречает. Удивилась, вбежала в комнату. Вот она, кошка. Нельзя сказать, что грустная, или обиженная, или расстроенная. Нет, спокойная, подошла к хозяйке, мурлыкнула. Только серьезно как-то. Без лишних обычных эмоций. И посмотрела на хозяйку чуть внимательней, чем всегда. А хозяйка решила, что кошка крепко спала и сейчас никак не может проснуться.
— Ладно, — сказала она, — спи дальше. Завтра все расскажу.
Кошка пошла спать в свое кресло. Только она не спала. Лежала в темноте и думала. Скорее, пыталась привыкнуть к тому, что узнала, а вернее, поняла, почувствовала в этот день. Трудный день… Каждые полчаса, как и положено, кукушка выглядывала, куковала, кивала. Кошка в ответ тоже кивала и вежливо, приветливо мяукала. Но кукушка пряталась, не обращая на кошку никакого внимания. И кивала она только прямо, только в одну сторону, будто мимо, непонятно на кого глядя. Сядешь слева, сядешь справа — все в одну точку кивает, все прямо. Странно. Кошка на шторы забиралась, чтобы лучше видеть кукушку. Чтобы кукушка ее, кошку, тоже видела. Кошка до хрипоты мяукала: она требовала кукушкиного внимания. Кукушка выглядывала минута в минуту, куковала на одной ноте, кивала в одну точку. Ни разу не ошиблась.
Кошка слезла со штор: устала висеть. Кошка перестала мяукать: совсем охрипла. Кошка сидела тихо и смотрела на часы с кукушкой. Полчаса смотрела, еще полчаса. Еще и еще. Смотрела и думала. И наконец, поняла, что кукушка действительно «деревянная птичка». Не настоящая… Не живая… Игрушка. Вот так… Успокоилась. Расстроилась ли, нет — кто знает? «Ну, деревянная, ну, что поделаешь…»
А когда зазвонил телефон, как обычно, нахально и бешено, кошка и ухом не повела: «Это еще ничего не значит, что у тебя такой голос, — подумала она, может быть, ты тоже вроде деревянной игрушки». И когда заурчали водопроводные трубы, она решила: «Урчите, урчите. Мало ли кто урчать может.»
И когда пришла хозяйка, веселая и ласковая, как обычно, кошка встретила ее уже не тем, совсем взрослым, котенком или не той, совсем молодой, кошкой. Она стала просто взрослой кошкой. И больше всего на свете ей хотелось сейчас понять: ее хозяйка, самая добрая, самая хорошая, ее хозяйка, она — живая или вдруг тоже… немножко игрушка?..
ТОЛСТОПУЗИК
Едва вернувшись с работы. Лев Сергеевич кинулся к Толстопузику. Весь день он страшно волновался: а вдруг жена, как и обещала, выбросит его любимца. Но нет: Толстопузик на месте, в своем уголке. Зато жены. Веры Викторовны, можно сказать, нет дома — так беззвучно встретила она мужа, не оторвав глаз от книги. Она не разделяла, мягко говоря, любви мужа к Толстопузику. Лев Сергеевич знал об этом отлично, но не мог, просто был не в силах отказаться от удовольствия держать дома эту безобидную животинку. «Домашнее животное, — справедливо утверждал он, — делает человека добрее».
«Не замечая» воинственной холодности жены. Лев Сергеевич весело заговорил.
— Погода-то, погода-то, Верочка! Ну просто чудо!
— Рыба на сковороде, компот в кастрюле, — ответила Вера Викторовна, ни на секунду не оставив чтение.
«Не идет на контакт, — грустно подумал Лев Сергеевич, — из-за него, из-за Толстопузика. Но чем мешает бедная крошка? Сидит тихонько в уголке за дверью, и не видно и не слышно его».
Лев Сергеевич решил попробовать еще раз. — Ты только представь, Верушка, лифт опять не работает. Третий раз за неделю! У меня просто ноги отваливаются!
— Не отвалятся, — пока без эмоций ответила жена. Лев Сергеевич потоптался на месте. — Верочка, я знаю, ты из-за него, из-за Толстопузика сердишься. Но имею же я право держать такое безобидное, нетребовательное животное. Ведь это не дог Петровских. Не ангорский котище Якушевых, не попугай Литвиновых.
Полетела в сторону книга Веры Викторовны. Взорвалась жена любителя безобидных животных: «Да пусть бы он лучше заглатывал мяса больше дога! Пусть бы он разодрал всю мебель, как кот Якушевых, пусть бы он, как попугай, выкрикивал слова… не те, что нужно, чем… плести свою идиотскую паутину!»
Она резко встала и вышла из комнаты. Лев Сергеевич вздохнул и грустно посмотрел вслед жене. Затем заглянул в угол, где за дверью в кружевной паутине жил паук Толстопузик, и ласково улыбнулся…
СЕРАЯ КОШКА
Серая Кошка жила в пустой собачьей конуре во дворе обыкновенного пятиэтажного дома. Давно жила. Привыкли к ней. Да и как не привыкнуть к Серой Кошке? Такая она обыкновенная… Просто кошка серого цвета, глаза желтые, шерсть густая — ведь и зимой на улице; хвост, лапы, уши — все нормально. Одно необычно: Серая Кошка умела разговаривать. Но говорила она так легко, правильно, непринужденно, что никто этому не удивлялся. Правда, разговаривала Серая Кошка нечасто: хозяев у нее не было, а с чужими людьми или даже со знакомыми из соседнего с кошкиной конурой дома заговаривать казалось неудобно. Хотя относились к ней хорошо. Подкармливали, делились чем-нибудь по дороге из магазина или даже выносили в миске горячий суп, а зимой кое-кто пускал погреться.
В общем, жилось Серой Кошке вроде неплохо, неголодно, и дом ее, собачья конура, был вполне приличным домом.
Только в последнее время стало Серой Кошке чего-то не хватать. Думала-думала она и поняла, что не хватает ей просто имени. У каждой кошки есть имя, а у Серой Кошки — нет. Трудно жить без имени. Очень захотелось ей получить имя.
