Пёс Пузик - Моя собачья жизнь
И он оказался прав. Я счастлив сообщить, что на нашем первом выступлении не опозорил Эшли. Мы были почти лучшими. Вскоре было и первое настоящее соревнование. С этого момента мы начали выступать почти каждые выходные. Бабушка и Пенни по очереди возили нас на выступления. И каждый раз мы возвращались домой с дипломом или медалью, которые Эшли с гордостью выставляла на всеобщее обозрение.
Моя мама, Оби и Инди, Смиджит со всеми морскими свинками – все они были рады за меня. Чего не скажешь о Красавчике Брэде.
«В аджилити никто не может сравниться с котом, – насмешливо заявил он как-то. – Нам не нужно часами тренироваться. У нас врожденный дар».
Брэд обращался к нам с крыши загона, в котором обитали свинки. Инди, Оби и я лежали на траве на солнышке. Брэд был в плохом настроении, поскольку Пенни только что обнаружила его на кухне и вышвырнула из дома. Это случалось довольно часто, но не останавливало кота от дальнейших вторжений.
«Почему же тогда не бывает кошачьих соревнований по многоборству?» – задал вопрос Оби, потянувшись и перевернувшись на спину.
«Еще увидишь», – заверил кот, подбираясь и побираясь поближе к загону. Снизу на него взметнулись воинственные взгляды свинок.
«Мы, коты, считаем такие вещи… м-м-м… бессмысленными. То есть… ну, что это значит для тебя?»
«Я получаю угощение, – не отводя глаз, ответил я. – И когда я выступаю очень хорошо, Эшли дает мне эту красную пластиковую косточку».
Брэд ничего не сказал. Он устраивался на краю крыши и улыбался своим мыслям.
«Пузик много достиг. Мы им очень гордимся».
Рыжий кот пристально смотрел на собаку до тех пор, пока она не извинилась за то, что заговорила, не дождавшись своей очереди.
«Ну, и что дальше? – спросил он. – Новые медали в аджилити? – это просто выпендреж».
«Я не знаю, – я положил голову на лапы. – Я восхищаюсь Эшли. Она вложила столько сил в эти тренировки, и я знаю, что воплотил в жизнь ее мечту. Но хоть мне и приятно видеть, что ей это нравится, мне это немного… скучно».
Красавчик Брэд с деланным сочувствием вздохнул.
«Ты все еще мечтаешь о танцах, Спотыкай-пятка? Понюхай «Педигри» и очнись, приятель. Ты же собака!»
«Пузик не просто собака».
Все повернулись в сторону домика свинок, из которого по доске спускалась Смиджит. Домик был предназначен для сна, но Смиджит, старшая и самая гламурная из них всех, использовала его в качестве гардеробной. Вот и сейчас ее лоснящаяся шерсть развевалась и перекатывалась волнами, как будто ее только что высушили феном.
«Он преодолел множество препятствий, чтобы стать тем, кто он сейчас, – продолжила она, казалось, не замечая рыжего кота у себя над головой. – До того как Пузик стал заниматься аджилити, он был нескладной, неуклюжей собачонкой, боявшейся всего на свете. Помните, на что он был похож? Сама нерешительность», – закончила она.
«Подожди!» – хотел остановить я ее, но Смиджит меня не слышала. Вместо этого она повернулась кругом, будто на сцене.
«Пузик, дорогой, если у тебя есть мечта, – обратилась она ко мне, – ты должен гнаться за ней».
«Гнаться? – поднял уши Оби. – Куда? За кем?»
«Видишь? – сказала Смиджит. – Собаки никогда не оставляют своей цели».
Инди обернулась ко мне.
«Это правда, – сообщила она. – Каждый раз, когда я краем глаза вижу свой хост, я думаю, не погнаться ли мне за ним, как в былые времена».
Я взглянул на Красавчика Брэда. Он потряс головой и принялся начищать свои бакенбарды.
«Ты потеряешь время, – сказал он мне. – Кто-нибудь когда-нибудь слышал, чтобы собака танцевала?»
Я был смущен его словами. Я собрался следовать совету Смиджит, но Красавчик вернул меня к суровой действительности. Я поднялся на лапы и потянулся.
«Пойду полежу в корзинке, – объявил я присутствующим. – Мне надо подумать».«Не торопись возвращаться», – сказал кот и соскочил с загона, чтобы занять мое место на солнце.
9
Я занимался аджилити пять с половиной лет. Для собаки это большой срок. По человеческим меркам это примерно пятнадцать лет. Нет, постойте… я ошибаюсь. Девятнадцать… подождите. Один собачий год равен семи человеческим, так сколько получается? Двадцать с чем-то? Нет, сбился. У меня неплохо идет дело только с музыкальным счетом.
Поразмышляв, я пришел к выводу, что Смиджит права. Если я забуду о своей мечте, однажды в конце жизни я оглянусь назад и пожалею. Эта мысль возродила во мне надежду и заставила с уважением относиться к недооцененной мудрости морских свинок. Кроме того, мне хотелось доказать Красавчику Брэду, что он неправ.
Мне повезло в том, что вся семья любила музыку. Пенни часто включала радио на кухне, а Эшли всегда делала уроки под песни. Поэтому мне часто удавалось потренироваться, и я в конце концов научился чувствовать ритм и переставлять лапы в такт музыке. Должен сказать, что благодаря моим постоянным репетициям я стал больше гулять. Конечно, я не мог ждать, что Эшли поймет, что так я учусь танцевать. Это зрелище заставляло ее думать, что я беспокоюсь и меня надо вывести.
Однажды днем она даже сказала Пенни: «Не знаю, что происходит с Пузиком. Каждый раз, когда я сажусь делать уроки, он начинает дурачиться».
Пенни пристально посмотрела на меня.
«Здесь он иногда то же проделывает, – сообщила она. – Не знаю, может быть, у него такой этап».
Но это был не этап. Танец был у меня в крови. Близкие мне люди никогда бы не сказали ничего специально, чтобы задеть меня, но все же мне было грустно, что мои старания в такт выглядят комичными в их глазах. Разговоры об этом ранили мое самолюбие, и постепенно я стал стесняться танцевать в их присутствии. И хоть сердце приказывало не отступать, лапы мои отказывались отбивать ритм.
Теперь, заслышав любимую мелодию, когда Пенни прибавляла звук, я не выскакивал из корзинки, а лишь вздыхал и клал голову на лапы.
Мое подавленное настроение не осталось не замеченным другими животными. Пока я слонялся по дому и дремал, незаметно для меня они разработали план, как вернуть мне уверенность.
В один из будних дней собаки воплотили его в жизнь. Дело было так. Мы были в доме одни, а Пенни всегда оставляла радио включенным, чтобы мы не скучали. Передавали недельный чарт лучших песен. Я почти не обратил внимания на музыку в отличие от мамы, которая, собственно, сделала первый шаг.
«На этой неделе мне нравится песня номер четыре, – объявила она. – Ее будут петь после этой».
Я взглянул на нее, и она смотрела на меня.
«С каких это пор ты любишь музыкальные чарты?» – спросил я.
«Это удивительная песня, – отозвалась она. – Лапы так и просятся отбивать чечетку».
Заинтересовавшись, я приподнял голову.
«Как она называется?» – спросил я.
«Не знаю, но мелодия завораживает, – ответила она. – Поверь мне, тебе понравится».
Я не отрываясь глядел на маму, пытаясь понять, не шутит ли она. Она была совершенно серьезна.
«Ладно, послушаю, – пообещал я. – Отсюда, из корзинки».
Что касается меня, то я рассчитывал хорошенько выспаться, пока Эшли в школе. Я устроился поудобнее и закрыл глаза.
Когда я вновь открыл их, прозвучал начальный аккорд той песни, о которой говорила мама. Мелодия была зажигательная, но заставила меня подскочить не она, а жуткий грохот, сопровождавший появление двух колли, которые ворвались туда в бешеном галопе.
«Ну и ну! – поднялся я в корзине. – Что это вы делаете?»
Оби и Инди не ответили и, двинувшись навстречу друг другу, описали по полному кругу. Повернувшись кругом, они проделали то же самое еще раз, в завершение приподнявшись и хлопнув друг друга передними лапами о лапы.
«Мы танцуем, дружок!» – сообщила Инди, ритмично ступая назад.
«Давай с нами! – добавил Оби, покачивая головой. – Покажи нам класс».
Я начал понимать, что происходит. Я улыбнулся, но покачал головой.
«Не стесняйся! – повысив голос, чтобы перекричать радио, сказал Оби. – Оторвемся на танцполе!»
«Давай же, Пузик! – отбивала ритм Инди – Настал час собаки!»
«Ладно, ладно! – я выбрался наконец из корзинки. – Ваша взяла».
Следующие несколько минут я, набрав обороты, отплясывал вместе с собаками неистовый танец. Инди и Оби вытолкнули меня в центр импровизированной сцены, и я оторвался по полной. Со стороны могло показаться, что мы наелись лакричных конфет и бесимся, вздымаясь на дыбы, как кони, но мы об этом не думали. Мы танцевали до упаду, пока не закончилась песня и мама одобряюще не залаяла.
«В танцах твоя душа, Пузик! Не бросай их!»
Я перевел дыхание, а колли бросились к миске с водой.
«Было весело, – сказал я, подумав, – но ведь будущего в этом для меня нет».
