Алан Беннетт - Голы и босы
То был листок календаря «Кулинарные изделия Делии Смит» с рецептом жаркого, которое миссис Рэнсом готовила в тот день и оставила томиться в духовке. На обороте было написано: «Все должно быть в точности, как есть». И в скобках: «Не стесняйтесь пользоваться». То, что в скобках, было подчеркнуто.
— Поэтому что касается вашего пальто, шарфов и прочего, я полагал, — Мартин запнулся, затрудняясь в выборе нужного слова, — что у меня есть имприматур[18]. (Он учился — правда, недолго — в Уорикском университете.)
— Но это мог написать любой, — возразил мистер Рэнсом.
— И вложить в конверт три тысячи фунтов наличными? — спросил Мартин. — Ну нет. К тому же я произвел проверку. Ньюпорт-Пагнелл не в курсе. Кардифф… Лидс… Я все проверил через компьютер — и всюду ничего. Я подумал: ну что ж, Мартин, добро уже тут. За все пока уплачено, почему бы тебе не пожить, как дома? Так я и сделал. Да, а что касается сиди-дисков, я позволил себе внести в коллекцию некоторое разнообразие. Я так понимаю, вы любите Моцарта?
— Я по-прежнему придерживаюсь той точки зрения, — произнес, еле сдерживаясь, мистер Рэнсом, — что вы могли приложить больше усилий, чтобы навести справки, прежде чем свободно распоряжаться чужим имуществом.
— Согласен, ситуация необычная, — не стал возражать Мартин. — Только зачем бы я стал это делать? Я обязан был почуять недоброе?
Мистер Рэнсом услышал и был возмущен этой — совершенно не к месту — вопросительной интонацией, с которой Мартин (да и вообще молодежь) часто завершали сказанное. Он уже не раз слышал ее от своего мальчишки-рассыльного, только не предполагал, что это дошло и до Эйлсбери. («Куда вы идете, Фостер?», «Так время ланча?») Это звучало вызывающе, хотя трудно было сказать почему, и неизменно приводило мистера Рэнсома в дурное расположение духа (что, собственно, и побуждало Фостера это делать).
Мартин же, со своей стороны, вроде бы не замечал того раздражения, которое он вызывал у мистера Рэнсома, и его безмятежность, совершенно незыблемую, тот приписал наркотикам. Сейчас Мартин уютно расположился в кухне, и, пока мистер Рэнсом сновал по квартире, выискивая следы поломок, разрушений или хотя бы износа, с удовольствием болтал с миссис Рэнсом, которую он называл теперь Розмари.
— Ему бы немного повеселеть, — сказал ей Мартин, в то время как мистер Рэнсом с шумом рылся в буфетах.
Миссис Рэнсом не была уверена, что «повеселеть» и «расслабиться» было одно и то же, но ход его мыслей уловила и в ответ улыбнулась и кивнула.
— Это было все равно что играть «в папу-маму», — признался Мартин. — Мы с Клио обычно снимаем жилье над химчистками.
Миссис Рэнсом подумала, что Клио, наверное, чернокожая, но решила не спрашивать.
— На самом деле, — сказал Мартин, понизив голос, потому что мистер Рэнсом пересчитывал винные бутылки в стеллаже кладовки, — благодаря этой истории между нами все тоже получшало. Перемена обстановки — знаете ли, способствует взаимоотношениям.
Миссис Рэнсом понимающе кивнула — в дневных телепередачах эту тему поднимали постоянно.
— Хорошая кровать, — шепнул Мартин. — Матрас — как это говорится? — принимает форму тела. — Мартин мягко вильнул бедрами. — Понимаете, что я хочу сказать, Розмари? — Он подмигнул.
— Ортопедический, — поспешила объяснить Розмари. — У мистера Рэнсома больная спина.
— У меня бы она, наверное, тоже заболела, если бы я поспал на нем подольше. — Мартин похлопал ее по руке. — Шутка.
— Чего я не понимаю, — сказал мистер Рэнсом — между тем рука Мартина все еще лежала на руке его жены (чего мистер Рэнсом тоже не понимал), — чего я не понимаю, так это того, как получилось, что перевезший сюда наши вещи, кто бы он ни был, точно запомнил, где что стояло.
— Вот уж не проблема, — Мартин вышел в холл и вернулся с альбомом для фотографий. Этот альбом мистер Рэнсом купил жене в подарок в ту пору, когда настаивал на том, чтобы она завела себе хобби. Он купил ей и фотоаппарат, с которым она так и не научилась обращаться, поэтому и аппарат, и альбом остались без применения. Только теперь в альбоме было полно фотографий.
— Снято на «Полароид». Что может быть лучше? — похвастался Мартин.
В альбоме было по дюжине фотографий каждого помещения, снятых в тот самый богатый событиями вечер; общий вид каждой комнаты, обстановка, каминная полка крупным планом, все приборы и бумаги на письменном столе крупным планом; каждая комната, каждая горизонтальная поверхность были запечатлены самым тщательным образом, как если бы ассистент кинорежиссера — будь эта квартира местом действия фильма — готовился к съемке.
— А как же фамилия и адрес? — спросил мистер Рэнсом.
— Нет ничего проще. Откройте… — начал Мартин.
— Любой ящик, — присоединилась к Мартину миссис Рэнсом.
— Столько снимков, — задумалась она. — Кто бы ни были эти люди, денег у них куры не клюют. Какая красота получилась, правда?
— Но тут и правда красиво. Нам будет всего этого очень не хватать.
— И дело не только в том, что все наши вещи стоят на месте, — подтвердил мистер Рэнсом, — но и в том, что комнаты расположены в нужном порядке.
— Перегородки, — сказал Мартин. — Они запаслись перегородками.
— Но потолка тут нет, — возликовал мистер Рэнсом. — С этим они не справились.
— Зато справились с люстрой, — возразила жена. И в самом деле, люстра свисала с подвесной балки.
— Что ж, не думаю, что нам следует затягивать этот процесс дольше необходимого, — заявил мистер Рэнсом. — Я свяжусь со своей страховой компанией и сообщу им, что наша собственность нашлась. Они, в свою очередь, свяжутся с вами на предмет вывоза и возврата имущества. Вроде бы никаких недостач нет, но на этой стадии ничего нельзя утверждать окончательно.
— О нет, недостач нет, — сказал Мартин. — Может, не хватает одной-двух мятных шоколадок «Доброе утро», но это я легко восполню.
— Нет-нет, в этом нет необходимости, — запротестовала миссис Рэнсом. — За счет заведения, — сказала она и засмеялась.
Мистер Рэнсом нахмурился и, когда Мартин вышел за бланками накладных, прошептал миссис Рэнсом, что все надо будет отдать в чистку.
— Я и думать боюсь о том, что тут делалось. На твоем туалетном столике какая-то грязная бумага, я почти убежден, что на ней следы крови. И, сдается мне, они спали в нашей постели.
— Мы обменяемся квитанциями. Одна — для вас. Другая — для меня, — сказал Мартин. — Вы говорите «владелец», если человек жив? А если он умер?
— После него остается собственность, значит, он собственник, — сказал мистер Рэнсом категорическим тоном.
— Собственность, — повторил Мартин. — Хорошее слово.
Мартин стоял во дворике, смотрел, как они уходят; на прощание он расцеловал миссис Рэнсом в обе щеки. Их сын был бы такого же возраста, подумала миссис Рэнсом, — если бы у них был сын.
— Я чувствую себя членом семьи, — сказал он.
Да, подумалось мистеру Рэнсому, будь у них сын, он был бы таким же. Действовал бы на нервы, вызывал бы недоумение. Давал бы понять, что он умнее. Они с женой не могли бы и шагу ступить без его ведома.
Наконец, мистеру Рэнсому удалось обменяться с Мартином рукопожатием.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — с этими словами Мартин похлопал его по плечу. — Удачи!
— Откуда нам знать, что он не в сговоре с остальными? — сказал мистер Рэнсом, уже сидя в машине.
— Он не того типа, — возразила миссис Рэнсом.
— Вот как? А что это за тип такой? Разве ты встречалась с чем-либо подобным ранее? Или слышала о чем-либо подобном? Какого типа человек требуется для такой ситуации, вот что хотелось бы знать.
— Мы немного превышаем скорость, — перебила его миссис Рэнсом.
— Я, разумеется, заявлю в полицию, — решил мистер Рэнсом.
— Они и раньше не проявили интереса, а уж теперь не проявят и подавно.
— Кто ты такая?
— В каком смысле?
— Я поверенный. А ты кто? Эксперт?
Некоторое время они ехали молча.
— Я, само собой, потребую компенсации. За моральный ущерб. За причиненное беспокойство. За неудобства. Все это имеет денежное выражение и должно быть учтено при окончательной оценке.
Мысленно он уже писал соответствующее письмо.
В положенное время содержимое квартиры вернулось в Нэсби-мэншнз. К одному из ящиков была прикреплена записка: «Не стесняйтесь пользоваться. Мартин», — и в скобках: «Шутка». Мистер Рэнсом настаивал на том, чтобы все вернулось на свои места; это было бы труднодостижимо, если бы не подсказки в фотоальбоме миссис Рэнсом. И все равно бригада, расставлявшая мебель, в тщательности не шла ни в какое сравнение с побывавшими тут грабителями, а уж о скорости и говорить нечего. Но вот квартира была убрана, приведена в порядок, покрывала выстираны, все, что нужно, побывало в химчистке или было пропылесосено — место действия постепенно приобретало прежний вид, и жизнь вернулась к тому состоянию, которое раньше миссис Рэнсом считала нормальным, — раньше, но не теперь.
