Софья Ролдугина - Кофе с привкусом вишни

Леди Эрлтон медленно и тяжело кивнула; больше всего это было похоже на то, как если бы голова сама склонилась вниз под грузом седых волос, убранных в "анцианскую раковину" на затылке, и золотых шпилек.

— А ведь верно, припоминаю нечто подобное… Значит, порча картины действительно стала для вас ударом. Право, сочувствую…

— Негодяя надо немедленно поймать! — воскликнула Глэдис, и щёки у неё разрумянились от избытка чувств. — Леди Виржиния, может, лучше прибегнуть к помощи детектива Норманна?

— Боюсь, он не берёт дела… — "без трупов", чуть не сказала я, но вовремя опомнилась: — …столь незначительные. И к тому же есть обстоятельства непреодолимой силы, которые не позволяют мне обратиться к нему сейчас, — добавила я осторожно, размышляя, как заручиться поддержкой леди, не слишком испортив репутацию маркиза Рокпорта и не сказав лишнего.

Всё-таки он близкий человек, что заботится обо мне, друг моего отца, бывший мой опекун и — пока ещё — жених. Словом, с какой стороны ни подойди, часть семьи, и разногласия наши вполне можно назвать родственными. Вынести их на широкое обозрение — значит уподобиться сварливым особам, что бранят мужей меж подругами, или неблагодарным дочерям, которые прилюдно упрекают строгих отцов за недостатки, истинные или мнимые. Пожалуй, если бы дядя Рэйвен ограничился угрозами в мой адрес, не стал бы трогать Эллиса и Клэра, я бы вовсе не стала ничего предпринимать; взбунтоваться меня заставил именно шантаж.

Когда победа будет на моей стороне — а это случится рано или поздно — мы непременно поговорим, уже искренне, как равные. И, надеюсь, дядя Рэйвен поймёт, что честность — лучший способ добиться желаемого. По крайней мере, со мной; я бы согласилась вести себя тихо и сама, если бы с самого начала знала, что дело в политике.

— Обстоятельства непреодолимой силы? Как загадочно! — откликнулась Абигейл, по-прежнему растревоженная из-за картины, а потому более порывистая, чем обычно. — И не думайте сделать теперь вид, будто вы ничего не сказали! Я прошу, нет, требую объяснений!

— Дело весьма деликатное…

— Оно ещё и деликатное? О, теперь я просто сгораю от нетерпения!

— Возможно, не стоило вовсе говорить об этом…

— Леди Виржиния, я настаиваю. Мне хорошо известно, что вы никогда бы не стали упоминать о непреодолимых обстоятельствах, если бы не считали, что кто-то из нас поможет вам их преодолеть, — улыбнулась проницательная леди Клэймор. — Вы не из тех легкомысленных особ, что вовлекают посторонних в свою жизнь лишь из прихоти.

— Разве вы — посторонние? — улыбнулась я в ответ. Леди Эрлтон снова кивнула, теперь уже довольно. — Хорошо, если вы настаиваете… Дело в том, что в ближайшее время все мои встречи, визиты и поездки весьма ограничены. Я вынуждена просить разрешения на любой выход у маркиза Рокпорта.

— Вашего опекуна? — прищурилась леди Стормхорн. О, эта подслеповатость не могла обмануть никого из старых приятелей и приятельниц — виконтесса видела всё, что необходимо. — Точнее, сейчас он уже не опекун вам, но по-прежнему жених, — добавила она, вторя моим недавним мыслям. — Что ж, лет примерно пятьдесят назад, признаюсь, я бы вас не поддержала, но теперь времена изменились. Не только почтенные вдовы ныне могут жить своим умом.

— Леди Милдред, светлая ей память, не одобряла помолвку, да, — произнесла леди Эрлтон. — Полагаю, она знала его достаточно хорошо.

— Как и своего сына, — добавила почему-то леди Стормхорн, и старые подруги обменялись многозначительными взглядами. — Но это дело прошлого. Я же в свою очередь, — слегка повысила она голос, — хорошо знаю вас, юная леди. И мне сложно поверить, что вы так просто согласились на его условия.

— У меня не осталось выбора, — опустила я взгляд.

Все, очевидно, ждали продолжения, но оно не последовало. Воцарилось неловкое молчание. Леди Стормхорн раскрыла веер, вглядываясь в узор чёрного паутинного кружева, оплетающего белые костяные пластинки, и наконец предположила:

— Маркиз Рокпорт использовал методы убеждения, более приличествующие его должности, нежели титулу?

— Можно сказать и так, — ответила я, испытывая облегчение оттого, что не пришлось упоминать имена Эллиса и Клэра. — И мне не терпится показать ему наглядно, что он был неправ. Однако нарушить его приказ я не могу себе позволить.

Абигейл немного приподнялась, наклоняясь над столом. Бледно-розовый цвет её платья теперь почему-то не казался легкомысленным.

— А теперь расскажите подробнее, моя дорогая, — попросила она. — Что именно он вам приказал?

Надолго изложение всех обстоятельств не затянулось. Леди слушали внимательно; самой спокойной, как ни удивительно, оказалась леди Вайтберри. Только сейчас я заметила, что она вообще весь вечер непривычно сдержанна и тиха, и взгляд у неё словно бы направлен на что-то невидимое.

"Может, мигрень?" — подумалось мне, хотя прежде блистательная Эмбер головными болями не страдала.

— Итак, в целом мне всё понятно. Возмутительная ситуация! — подытожила леди Абигейл, когда я закончила. — И что теперь делать — тоже примерно ясно, к счастью. Во-первых…

— При всём уважении, леди Абигейл, — вмешалась леди Стормхорн, покачивая веером, — прошу предоставить мне честь изложить "во-первых" по праву старшинства. Во-первых, следует выразить дружеское порицание маркизу за сорванные визиты леди Виржинии. Он хотел взять на себя ответственность — так пусть же наслаждается ею.

— Визиты? — осторожно спросила я. — Но о каких визитах речь?

Глэдис, видимо, быстрее меня поняла, что имеет в виду виконтесса:

— Ну как же, леди Виржиния. О визитах, которые вы должны были нанести нам в эти дни — и не сумели, поскольку вынуждены были согласовывать свои выезды с маркизом. Но, полагаю, сперва нужно согласовать даты и время этих визитов.

— Говорите уже прямо — придумать, да, — усмехнулась леди Эрлтон. — Однажды я написала своему сыну письмо с укорами. Оно состояло из восьмидесяти восьми пунктов, на каждый из которых надлежало ответить. Что ж, говорят, с годами приходит опыт — думаю, что теперь я смогу составить перечень вдвое длинней.

— А я отправлю четыре письма! — загорелась Абигейл. — И каждое с пометкой "весьма срочно"! И пусть только попробует не ответить!

— Я составлю список выставок и спектаклей, — немного заразилась всеобщим воодушевлением Глэдис. — И попрошу маркиза лично ответить, которые из них он считает подобающими для его невесты и почему.

Леди Стормхорн легонько постучала сложенным веером по столу, привлекая внимание:

— Вижу, что с "во-первых" мы разобрались. А теперь позвольте изложить моё "во-вторых". Я считаю, что нам необходимо что-то грандиозное, чтобы произвести на лорда Рокпорта неизгладимое впечатление, — тут она сделала паузу, а затем произнесла торжественно: — Предлагаю устроить Большой Вояж!

Вероятно, тут нам следовало бы ответить восхищёнными восклицаниями и вздохами, но случился конфуз: никто не понял, что имела в виду почтенная вдова. Кроме, разве что, леди Эрлтон, но та предпочла многозначительно улыбнуться, ничего не поясняя.

— Большой Вояж? — осторожно поинтересовалась Глэдис, покрутив в пальцах лорнет.

— Что-то вроде путешествия леди Милдред, я полагаю, — рассеянно откликнулась Абигейл. — Но разве это поможет? Да и осуществить такое непросто. Во-первых, леди Виржинии нелегко будет оставить надолго свою кофейню. Во-вторых, средства потребуются немалые.

Леди Стормхорн послушала нас — и рассмеялась сухо, словно пересыпался крупный песок в глиняном сосуде.

— О кругосветном путешествии речь не идёт. Поверьте, маркизу хватит и столицы с окрестностями, если правильно выбрать день и час, — заметила она. И, помолчав, изрекла таинственно: — Седьмое февраля!

В памяти всколыхнулось что-то, связанное с седьмыми числами каждого месяца. Вроде бы отец уезжал на целый день… или мне кажется? Слишком давно это было, да и не понятно, как разъезды отца связаны с маркизом Рокпортом и лучшим временем для Большого Вояжа.

— Никак не могу уследить за вашей прихотливой мыслью, — призналась я наконец. Леди Стормхорн взмахнула веером:

— Да, пожалуй, дитя вряд ли могло запомнить нечто столь несущественное. Кто бы подумал, что это пригодится однажды! — вздохнула она. — Видите ли, леди Виржиния, я была дружна с матерью маркиза и часто навещала её, почти до самой смерти, да пребудет она на Небесах. Ещё с юности лорд Рокпорт — я имею в виду, разумеется, не старого лорда Рокпорта, мир его беспокойному праху, а вашего жениха — имел привычку посвящать один день в месяц чтению. Это называлось "библиотечным днём". Всякий раз седьмого числа он уединялся в библиотеке и наслаждался тишиной и книгами. Изредка к нему присоединялись друзья, которых было не так уж много. Они не разговаривали между собою, только читали, а по вечерам разъезжались. Разумеется, в последний раз я посещала дом Рокпортов очень давно, однако поверьте моему опыту: если привычке больше пятнадцати лет, то она скорее переживёт своего хозяина, чем незаметно исчезнет.