Сяолу Го - Краткий китайско-английский словарь любовников
Третий день тебя нет. Такое чувство, будто ты уехать на месяц. Раньше я никогда не чувствовать себя одиноко в этом доме. Теперь я понимаю, что это твой дом. Все твое, и все сделано тобой. Очень малое отношение ко мне. Но это место полностью завладеть моей жизнью. Я маленькая одинокая чашка из твоего кухонного шкафа.
Я брожу по твоему дому, молча, одиноко, как кошка без хозяина.
Беру фотоальбом из пыльного книжного шкафа.
Вот твоя фотография, ты обнимаешь большое дерево. На этой фотографии ты голый. Очень молодой и с загорелой кожей. Улыбаешься фотографу. Должно быть, это твой любовник.
Другая фотография, ты на яхте. Это старый черно-белый снимок, и море выглядит совершенно коричневым. На тебе только шорты, видны сильные мускулы. Ты улыбаешься в камеру и держишь весло.
Кто с тобой на этой лодке? Какое это море?
Еще одна старая фотография, ты вместе с мужчиной, молодым мужчиной. Вы оба голые, стоите на скале у моря. Волны закрывают ваши ноги. Мужчина рядом с тобой красивый. Кто сделал этот снимок? Мужчина или женщина? Вы трое должно быть очень близки, очень тесные друзья, если фотографируетесь оба голые.
Когда я кладу фотоальбом назад, я чувствую ревность, и мне больно от этой ревности.
Я открываю одну из старых коробок на верху книжного шкафа. Внутри несколько писем. Я думаю, это любовные письма. Письма, которые ты написать и которые кто-то возвращать в одном большом пакете. Ты говоришь в одном письме:
Конечно, наши отношения очень много значат для меня, и это всегда будет так. Но я никогда не смогу представить себя частью семейной пары. Да, я люблю тебя, но в то же время ты мой друг. Дружба всегда живет дольше, чем романтическая связь.
Слова «романтический» в моем Кратком китайско-английском словаре нет.
Еще в коробке лежат твои старые дневники, 70-х и 80-х годов. Очень давно. Я тогда совсем маленькая. Боже, этот человек в самом деле в двадцать лет старше меня. Двадцать лет дополнительной жизни. Ты из такого иного мира.
Что-то важное связано с словом бродяга. Я встречаю его в твоих письмах, и в письмах, которые кто-то написать тебе, и в дневнике с порванными страницами; я встречаю его везде в твоем старом прошлом, но ни разу не понимаю, что оно значит.
Мне нужно сначала понимать это слово, чтобы потом понимать что-нибудь про тебя.
Открываю твой старый Тезаурус Роже. (Тезаурус! Еще странное слово! У нас в китайском нет второго слова для «словарь».) На обложке: первое издание в 1852. Боже! 1852. Какой старый словарь. В Китае есть очень старый Словарь Иероглифов из 17 века, император Канси, но я знаю только меньше половины этих иероглифов.
Тезаурус только больше сбивает меня с толка. Рыболовецкое судно? Бродяга ловит рыбу на рыболовецком судне? Или положение бродяги похоже на положение на рыболовецком судне?
Я думаю о той фотографии, где ты на яхте в шортах с веслом и улыбаешься. За тобой коричневое море. Да, я думаю, ты бродяга.
В дневнике ты называешь бродягой своего отца. Он водитель автобуса и не любит жить дома. Не знаю, почему. Однажды он бросает тебя, твою мать и сестер и больше не возвращается. Ты говоришь, что отец путешествует всюду, где тепло и можно потрахаться. Боже, не могу поверить тому, что читаю. Твоя мать решила купить часть фермы в Корнуолле. Она живет там с овцами, козами и коровами. И никаких мужчинов вокруг.
Ты растешь, чувствуя холод от своей семьи. Ты думаешь, что женщины очень глупые и не интересные. Ты желаешь что-нибудь замечательного и превосходного. Поэтому ты решаешь уехать найти место далеко от этой холодной фермы, куда не смогут добраться твоя мать и грубые сестры. Ты любишь море и хочешь увидеть мир. В девятнадцать ты уходишь в длинное путешествие с человеком из твоего родного города. Из твоего дневника мне кажется, что его звали Джон. Яхта принадлежит Джону. Ты молодой и пишешь дневник, потому что думаешь, что это исторический период твоей жизни.
Первая страница твоего морского дневника:
6 февраля 1978
Все мы с нетерпением ждем отплытия, но сначала нужно как следует подготовиться к нему. Сейчас у нас очень много работы. Вчера я чуть не (зачеркнуто)[4] Мне кажется, это будет восхитительное, необыкновенное путешествие, во время которого мы узнаем много нового.
В конце этого дня, в низу страницы, ты пишешь большими буквами:
«РОМАНТИЧЕСКОЙ ИРЛАНДИИ ДАВНЫМ-ДАВНО НЕ СУЩЕСТВУЕТ» — У. Б. ЙЕЙТС
Другая страница, слова размочены водой. Трудно читать:
11 февраля, воскресенье
Мы наконец-то вышли в море, провожаемые добрыми напутствиями друзей, собравшихся на пристани… Все мы были очень рады наконец-то вырваться из этой затхлой атмосферы. Там никто ничего не может сделать, не посоветовавшись с кем-нибудь другим. Я не мог (зачеркнуто)[5] Вначале я не ощущал ничего, кроме восторга, но потом, когда мы оказались в открытом море, меня начало тошнить. Моя вахта началась
Почерк становиться очень беспорядочным и нечитаемым.
Я открываю последнюю страницу и узнаю, что вы провести в море девять месяцев, с февраля до ноября 1978. Как человек может так долго жить, не наступая на твердую землю? Я представляю себе, как ты страдать от бурь. Иногда тебя, конечно, обжигать солнце. Не болеть ли ты на яхте в эти девять месяцев? Не желать ли оказаться где угодно, только не на яхте?
Ты говоришь, что иногда в путешествии чувствуешь, что жизнь замечательна, потому что ты в огромном море, вечно плывешь и плывешь, но иногда тебе становится смертельно скучно, потому что ты в безграничном море, вечно плывешь и плывешь. Я пытаюсь представить, что вижу море каждую минуту, но не могу. Я никогда не быть рядом к морю. Только смотреть с самолета.
7 июня 1978
На завтрак тунец. На ужин тунец. Я стараюсь есть как можно больше зелени и овощей, но за холодильником внимательно присматривают (вчера недосчитались одного помидора).
Панама, Коста-Рика, Никарагуа, Сальвадор, Гватемала. Мимо этих стран мы проплывали, но на некоторые даже не взглянули, потому что были слишком далеко от берега, в открытом море.
На следующей странице вы приплываете в Сан-Диего и Сан-Франциско.
Ты совсем не пишешь о любви. В твоей девятнадцатилетней жизни нет любви? В твоих коричневых глазах в то время только синее море? А как же твои мечты?
После такого длинного путешествия ты хочешь делать что-то своими руками. В двадцать лет ты вступаешь в художественное училище и изучаешь там скульптуру, пачкая руки. Фотография между страницами. Я догадываюсь, что это скульптура, которую ты сделал. Огромный голый лежащий мужчина занимает весь пол мастерской. Великан, но голый. Это главная тема твоих скульптур. Потом ты пишешь, что занимался сексом с несколькими учениками этого училища.
Сначала я думала, что читаю неправильно и ты имеешь в виду девушки, а не юноши, но потом смотрю снова. Мэтт, Дэн, Питер. Это юношеские имена.
«На самом деле я не чувствую любви в своем сердце», пишешь ты.
Когда ты перезжаешь в Лондон, ты живешь в сквотах в старых домах и каждый вечер знакомишься на улице с мужчинами. Ты разговариваешь с незнакомцами в парке и вы идете домой вместе. Ты говоришь, что чувствуешь тепло, прикасаясь к чужому телу, занимаясь сексом с мужчинами. Ты думаешь, что ты гей — это значит гомосексуалист. Но на следующий день ты даже не можешь вспомнить лица и имена.
Потом я открываю другой дневник. На несколько лет позже. Ты чувствуешь в себе пустоту от такой жизни и поэтому становишься демон-странтом. Протестуешь против капитализма, против расширения «Макдоналдса», едешь в Индию и протестуешь против горнодобывающих компаний. Ты ездишь с группой своих демон-странтов всюду: Дели, Калькутта, Мехико, Лос-Анджелес… Всегда бродишь то туда, то сюда. Но мне кажется, ты не знаешь, что делать с своей жизней. Иначе зачем так много ездить? Скульптуры, которые ты делать в сквотах, все разрушены. Ничто не остаться. Рядом нет любимой женщины (может быть, ты этого никогда и не хотеть?) и любимого мужчины тоже нет. Все, что у тебя есть, как ты пишешь, «секс и соблазн».
Ты пишешь о времени, когда работаешь с подростками. Я не понимаю, что это за работа. Ты пишешь о походах с детьми на выходных. Фотографии между страницами: ты с подростками, смеетесь. Ты любишь этих мальчиков. Ты работаешь так десять лет. Но почему ты бросаешь работу, которую по настоящему любишь? Я не понимаю. Может быть, из-за своей гей-жизни? Может быть, какой-нибудь скандал, потому что учитель — гомосексуалист. Мне никогда не узнать… Так или иначе, ты бросил эту работу, а что было дальше?
