Николя Ванье - Белль и Себастьян
— Ну конечно! Только не сегодня! И не завтра, потому что случится еще что-нибудь — новое приключение в горах, родится новый ягненок или ты выпьешь лишний стакан, или, может, наоборот, недоберешь стакан до нормы… Тебе же нужна свежая голова, чтобы сказать ему правду, я правильно поняла?
Сезар по-прежнему молчал, и Анжелина взглядом попросила поддержки у Гийома. Доктор, кивнув, подошел к очагу, возле которого с отсутствующим видом сидел старик. Рядом с его стулом на полу стояла бутылка полынной водки. Когда они приступали к еде, бутылка была полная, теперь же опустела наполовину.
— Анжелина права, Сезар. Себастьян растет, и ты не сможешь скрывать от него правду, как от трехлетнего. Сегодня возле Экрена он показал себя настоящим молодцом! В силу возраста он еще не понимает, что происходит, но при этом его смелости может позавидовать любой взрослый. Он испугался, когда мы с ним пришли ко мне в дом и там оказался этот тип, Браун. И тогда я подумал: мальчик наверняка понимает больше, чем может показаться.
Сознание того, что Гийом на ее стороне, помогло Анжелине взять себя в руки даже больше, чем его слова. Много месяцев она уговаривала Сезара поговорить с мальчиком, но все без толку. Старик замыкался в своем молчании, и, похоже, только этот проклятый перегоночный аппарат еще приносит ему хоть какую-то радость. И все равно он считался с мнением доктора Гийома. Несмотря на разницу в возрасте, Сезар уважал доктора за его профессионализм и храбрость. Пользуясь случаем, Анжелина попыталась отстоять свою точку зрения, но уже более мягко:
— Ты не думаешь, что он имеет право знать правду?
— Не в этом дело, — буркнул Сезар себе под нос, — не в Себастьяне!
— А в ком же?
— Я так не могу! Только не сейчас! Конечно, я ему расскажу. Просто жду подходящий момент.
— Подходящего момента он ждет! А пока рассказывает ему всякие глупости! Что там, за горами, — Америка! Тебе повезло, что мальчик еще не ходит в школу. Учитель быстро рассказал бы ему, где находится Америка, и все дети стали бы над ним смеяться, как над последним тупицей! Ты этого для него хочешь? Тебе не кажется, что ему и без того плохо, потому что другие дети, да и взрослые тоже, его сторонятся?
— Думаешь, мне легко на это смотреть? Ведь это моя вина, что все смотрят на него как на…
— Я не это имела в виду, — поспешно проговорила Анжелина, чтобы не дать Сезару произнести неприятное слово.
Под влиянием волнения старый пастух машинально нащупал бутылку с водкой, но девушка оказалась проворнее и успела схватить ее первой. Зная, что огорчила его еще больше обычного, Анжелина с улыбкой попросила:
— Пожалуйста, хватит! От нее тебе все равно не станет легче.
Старик не ответил, даже не взглянул на нее. Просто сидел и смотрел на огонь, давая этим понять, что разговор окончен. Гийом встал и надел пиджак. Анжелина вышла за ним следом, оставив Сезара в одиночестве перед очагом.
Ночь была тихой и свежей. Анжелина, поежившись, вдохнула полной грудью прохладный воздух, как если бы это могло помочь ей успокоиться. В бескрайнем, чернильно-черном небе сияла полная луна, освещая своим молочно-белым светом массивы гор, леса и старинный каменный крест на дороге, там, на въезде в Сен-Мартен. Анжелина удивилась, почувствовав, что напряжение спало, а от гнева и раздражения не осталось и следа. В сравнении с бескрайними просторами мира все заботы казались ничтожными и смехотворными. Она присмотрелась, горят ли огни в окнах ближайших домов, в пяти сотнях метров ниже по дороге, но увидела только темные силуэты жилищ. Деревня уже спала. Если подумать, то ничего плохого сегодня и не случилось… Она посмотрела на Гийома, вздохнула и спросила тоном, в котором угадывались и замешательство, и лукавство:
— Наверное, ты скажешь, надо с ним помягче, с Сезаром?
— Он крепкий, справится.
— Может, и так, если дело касается овец или охоты. Но Себастьян — это совсем другое…
— Именно!
— Что ты этим хочешь сказать?
— Вы обращаетесь с ним как с малым ребенком, и я говорю не только о его происхождении и матери, а вообще…
— А как еще с ним обращаться? Он ведь и есть ребенок!
— Я знаю. Но смотрю на него по-другому.
— Конечно, ведь ты с ним не живешь!
Обидевшись, что Гийом ставит ей в упрек то, в чем она сама привыкла укорять Сезара, Анжелина ответила резче, чем хотелось бы, и тут же об этом пожалела. Гийом смотрел на нее так, словно не верил своим ушам. Она поспешила взять его за руку и тихонько пожать ему пальцы.
— Слова вырвались сами, я не хотела, прости! Я знаю, мы с Сезаром слишком его опекаем, но если знать прошлое мальчика, нас можно понять… Не сердись на меня! Просто день сегодня какой-то сумасшедший. Сначала этот немец требует от меня хлеб, потом тебя чуть не схватили в горах! И после этого всего…
Прежде чем Анжелина сообразила, что происходит, она уже оказалась в объятиях Гийома. Едва не вскрикнув от удивления, девушка была в полушаге от того, чтобы отдаться захлестнувшему ее волнению. Он целовал ее шею, медленно поднимаясь к губам. У Анжелины закружилась голова. Внезапно ей захотелось попробовать на вкус его губы, и все же в последний момент она оттолкнула его. Нет, так не должно быть, это слишком быстро! Его огорчение не было наигранным. Чтобы смягчить отказ, она привстала на цыпочки и дрожащими губами целомудренно коснулась его губ.
Нет, она не хочет, чтобы у них все происходило вот так, украдкой, просто потому, что оба нуждаются в поддержке и утешении! К сожалению, война разразилась в те дни, когда она начала мечтать о танцевальных балах и свиданиях. А вместо всего этого получила страх и разочарование: никому теперь нельзя было доверять, и еще меньше можно мечтать о беспечности. Она бы с радостью объяснила все это Гийому, сказала бы, что не хочет смешивать сердечные чувства с чувством долга, однако слов не нашлось.
Тяжело дыша, Гийом отстранился и отступил на пару шагов. Она угадала его состояние, поняла, какое усилие ему пришлось над собой сделать, чтобы не прикоснуться к ней снова. Ей хотелось его утешить, но это было последнее, чего он мог сейчас желать.
— Я пойду, — сказал он едва слышно. — Спасибо за ужин и за то, что послала Себастьяна меня предупредить.
— Гийом, я испугалась. От тебя ведь так много зависит, ты и сам знаешь…
Гийому вдруг захотелось сказать ей: в этот вечер ему нет дела до того, кто на него рассчитывает и почему, а единственное, что ему нужно, — это чтобы с ним она забыла обо всем на свете…
Спускаясь по дороге вниз, к своему дому, Гийом пытался понять, почему Анжелина его оттолкнула. Разумеется, сердечная привязанность между ними усложнила бы и без того непростую ситуацию. Но ведь непреодолимых препятствий не бывает! Он ее любит, и от того, что в стране война, его чувства не переменятся. Однако она, почему она ведет себя так сдержанно? Он делает что-то не так? Или просто ей нравится кто-то другой?
Часть 2
1
Утренний свет окрасил горы в красивые сиреневые тона. Солнце выкатилось из-за хребта и стало медленно подниматься к далекой вершине, откуда было уже рукой подать до прозрачного голубого неба.
Себастьян поднимался вверх по склону уверенно и быстро, но не переходя на бег. В другие дни он давно бы уже был на пастбище и помогал деду с дойкой. Однако сегодня он притворился, будто спит, и Сезар ушел один.
Наконец впереди показалась тропа Глантьер, и он пошел еще быстрее. Себастьян отлично умел правильно ставить ногу на землю, так, чтобы не скользили подошвы, умел различать шаткие камешки, которые выскальзывали из-под ботинка и осыпались вниз. Скоро он станет таким же ловким, как местные охотники, вот только без оружия, из которого можно стрелять… Подумав так, мальчик улыбнулся. О Зверюге говорили, будто она очень хитрая, боится ружья и нападает, только если убедится, что это никакая не ловушка. Поэтому Себастьян не взял с собой оружия, даже деревянное ружье осталось дома. Он решил больше не носить его с собой, хотя раньше ему очень нравилось думать, что с ним он больше похож на взрослого.
Зверюга напала на Андре месяц назад, и с тех пор мальчику строго-настрого запретили подходить к этому месту. Однако он не испытывал ни малейших угрызений совести. Он не смог бы объяснить, почему его так тянуло сюда, не смог выразить словами то чувство бесконечного одиночества и ту грусть, которые временами испытывал. Он просто знал: обязательно должен еще раз увидеть эту собаку.
По своей детской наивности Себастьян решил, что правильней всего будет начать поиски с того места, где они впервые увидели друг друга. Поэтому, оказавшись в узком проходе между двух валунов, он нагнулся и стал осматривать землю, как его учил Сезар. Себастьян уже знал, что следы проще всего обнаружить, пока роса не высохла на солнце и под дуновением ветра. Вот тут, на этом месте, Зверюга положила на тропинку убитого зайца… с тех пор здесь прошло много народу, и все следы стерлись, но он, Себастьян, знает здесь каждый камешек и наверняка сумеет найти хоть какой-то знак, что она была тут!
