Борис Виан - Осень в Пекине

Он замолчал. Практикант смотрел на него с большим вниманием.

— Впрочем, это вас не касается, — добавил Членоед. — Как там его бедро? Заживает?

— Ему вставили спицы, — сказал практикант. — Самого большого размера. Переломчик у него классный!

— Вы знаете такого Киляля? — спросил Членоед.

— Гм… — сказал практикант.

— Не знаете, так и помалкивайте. Это финский инженер. Он создал выхлопную систему для паровозов.

— Да?.. — промычал практикант.

— Ее потом усовершенствовал Шаплон, — продолжал Членоед. — Впрочем, это вас тоже не касается.

Он покинул изголовье Корнелия и устремил взгляд на соседнюю кровать. Воспользовавшись тем, что постель была не занята, уборщица на время уборки поставила на нее стул.

— А со стулом что? — пошутил Членоед.

— У него температура, — пошутил в ответ практикант.

— Вы что, издеваетесь? — заорал Членоед. — Поставьте ему градусник, сейчас проверим.

Он скрестил руки на груди и замер в ожидании. Практикант вышел из палаты и вскоре вернулся с градусником и дрелью. Повернув стул вверх ногами, он начал сверлить дыру с обратной стороны сиденья. При этом он сдувал образующиеся вокруг опилки.

— Давайте скорее, — сказал Членоед. — Меня ждут.

— К обеду? — поинтересовался практикант.

— Нет, — сказал Членоед. — Собирать модель «Пинга-903». Какой вы сегодня любопытный, однако!

Практикант выпрямился и всадил градусник в просверленную дыру. Ртуть сначала съежилась, а потом распрямилась и с молниеносной быстротой пошла по черным черточкам вверх: верхняя часть градусника начала раздуваться, как мыльный пузырь.

— Выньте его немедленно!.. — закричал Членоед.

— Господи!.. — пробормотал практикант.

Градусник раздулся еще больше, у основания вздутия что-то треснуло, и струя обжигающей ртути хлынула на постель. Простыни подпалились, на белом полотне появились параллельные прямые, которые тем не менее сходились, впадая в маленькую ртутную лужицу.

— Переверните стул и положите его в постель, — сказал Членоед. — Позовите мадемуазель Тупидурь.

Старшая медсестра явилась тут же.

— Смеряйте стулу давление, — распорядился Членоед. Он наблюдал за тем, как практикант укладывает стул в постель. — Очень интересный случай, — проворчал он. — Что вы его так швыряете?!

Раздраженный практикант грубо валил стул на подушку, стул при этом ужасно хрустел и трещал. Поймав на себе строгий взгляд Членоеда, практикант внезапно обрел необыкновенную плавность в движениях, достойную профессионального глотателя яиц.

— Мне кажется, переднюю часть лучше вырезать из цельного куска, — сказал Крюк.

— Нет, — возразил Членоед. — Сделаем обычную обшивку из бальзового дерева шириной ноль пятнадцать. Это уменьшит общий вес.

— С таким-то мотором, если самолет во что-нибудь врежется, от него вообще ничего не останется, — заметил Крюк.

— А мы найдем подходящее место, — сказал Членоед.

Вдвоем они работали над крупномасштабным чертежом самолета «Пинг-903». Членоед перерабатывал его под итальянский мотор.

— Все это очень опасно, — сказал Крюк. — Если он вдруг во что-нибудь врежется…

— Как вы мне надоели, Крюк. Ничего не поделаешь. В конце концов, я врач.

— Ладно. Пойду за деталями, которых нам не хватает.

— Только несите все самое лучшее, договорились? Я, сколько надо, заплачу.

— Буду выбирать как для себя, — сказал Крюк.

— Нет уж!.. Выбирайте как для меня. Так-то оно лучше будет. Вкуса у вас нет никакого. Я пойду с вами. Мне надо к больному.

— Пойдемте, — согласился Крюк.

Они встали и вышли из комнаты.

— Послушайте… — сказал Корнелий Постыдный. Он говорил невнятно, заспанным голосом, с трудом удерживая веки в приподнятом состоянии. Вид у Членоеда был крайне раздраженный.

— Вам что, отрубина мало дали? Опять будете лезть со своими безумными предложениями?

— Да нет же!.. — застонал Корнелий. — Это все стул…

— Чем вам стул не угодил? Он болен. Его лечат. Вам что, надо объяснять, что здесь больница?

— А-а-а-а… — застонал Корнелий. — Уберите его!.. Он всю ночь скрипел…

Практикант, находившийся рядом с Членоедом, казалось, тоже был на грани нервного срыва.

— Это правда? — спросил профессор.

Практикант кивнул.

— Вообще-то, его можно выкинуть, — сказал он. — Кому он нужен? Старый сломанный стул.

— В стиле Людовика XV, между прочим, — заметил Членоед. — И потом, кто сказал, что у него жар — вы или я?

— Я, — признался практикант.

Когда он говорил с Членоедом о стуле, все внутри у него начинало кипеть.

— Вот вы его и лечите.

— Но я же с ума сойду!.. — застонал Корнелий.

— Тем лучше! — сказал Членоед. — Тогда вы перестанете донимать меня своими глупыми предложениями. Сделайте-ка ему еще укольчик, — обратился он к практиканту, указывая на Корнелия.

— Ой-ой-ой… — жалобно простонал Корнелий. — У меня ягодица совсем онемела!..

В эту минуту стул издал целую очередь ужасающих звуков, напоминавших хруст костей; от кровати пошла ужасная вонь.

— Всю ночь так… — прошептал Корнелий. — Переведите меня в другую палату…

— Скажите спасибо, что вас положили в палату на двоих! Чем вы еще недовольны?.. — возмутился практикант.

— На двоих с вонючим стулом, — пробормотал Корнелий.

— Ладно, хватит! — сказал практикант. — Думаете, от вас хорошо пахнет?

— Не оскорбляйте больного, — оборвал его Членоед. — И вообще, что с этим стулом? Прободная непроходимость?

— По-моему, да, — сказал практикант. — И потом, у него давление четыреста на девяносто.

— Хорошо, — сказал Членоед. — Вы ведь знаете, что надо делать в таких случаях? До свиданья!

Он сильно надавил Корнелию на кончик носа, чтобы рассмешить его, и вышел из палаты. Его ждал Крюк: надо было продолжить работу над «Пингом-903».

Нервно покусывая губы, Крюк склонился над листом бумаги, исписанным вычислениями и сомнительными и малоубедительными уравнениями двадцать шестой степени. Членоед тем временем ходил взад и вперед по комнате и, чтобы лишний раз не поворачиваться, дойдя до синей, клопиного цвета, стены, шел обратно задом наперед.

— Здесь ничего не выйдет, — произнес Крюк после долгого молчания.

— Крюк, — сказал Членоед, — вы просто трус.

— Места здесь не хватит. Он полетит со скоростью четыре в минуту. Вы можете себе такое представить?

— Ну и что? — не дрогнул Членоед.

— Надо ехать в пустыню.

— Я должен быть здесь и лечить своих пациентов.

— Пусть вас назначат врачом в какую-нибудь колонию.

— Глупости. Мне придется все время мотаться из деревни в деревню, у меня времени не хватит «пингом» заниматься.

— Возьмите отпуск.

— Это не принято.

— Тогда ничего не выйдет!..

— Да вы что!.. — возмутился Членоед.

— Не выйдет, и все тут!.. — ответил Крюк.

— Черт!.. Мне надо в больницу… Вы пока без меня поработайте.

Он спустился вниз по лестнице в цилиндрический вестибюль и вышел на улицу. Машина его стояла за решеткой у тротуара. С тех пор как скончалась одна из его любимейших пациенток, он практически перестал вести частную практику и довольствовался работой в больнице.

Войдя в палату, где лежал Корнелий, он увидел высокого молодого блондина крепкого телосложения, сидящего на кровати у стула. Завидев его, юноша встал.

— Меня зовут Анн, — сказал он. — Здравствуйте, месье.

— Сейчас не время для посещений, — сказал практикант, вошедший вслед за профессором.

— Он все время спит, — возразил Анн. — Должен же я дождаться, когда он наконец проснется.

Членоед повернулся и посмотрел на практиканта:

— Что это с вами?

— Пустяки, сейчас пройдет.

Руки практиканта дрожали, как язычок звонка, а черные круги под глазами расползлись на пол-лица.

— Вы что, не спали?

— Нет… Это все стул…

— Да? А что случилось?

— Сука он!.. — прошептал практикант.

Стул дернулся, захрустел и опять завонял. Разъяренный практикант сделал два шага вперед, но Членоед остановил его, взяв за локоть.

— Успокойтесь, — сказал он.

— Я больше не могу!.. Он издевается надо мной!

— Вы ему судно давали?

— Он делать ничего не желает, — заныл практикант. — Только и знает, что скрипит, хрустит, температуру себе нагоняет и не дает мне жить.

— Возьмите себя в руки, — сказал Членоед. — Потом посмотрим, что с ним. А вы, собственно, чего ждете? — обратился он к Анну.

— Мне надо поговорить с господином Корнелием. По поводу работы.

— Можете мне ничего не объяснять… Я все равно не в курсе.

— Разве господин Корнелий вам ничего не предлагал?