Джин Литтл - Слышишь пение?
Когда они пришли в другой класс на урок истории, Сюзи предложила сесть подальше от доски, но раньше, чем Анна успела открыть рот, Мэгги заявила:
— Нет, садимся на первый ряд, тут лучше видно.
— Сзади куда веселей, — возразила Сюзи.
— Ты и садись! — предложила Паула. — Увидимся после урока.
Анна радовалась, что девочки сидят рядом с ней, но из-за слов Сюзи ей стало ужасно неловко. В конце концов она написала записку и передала ее Мэгги, когда учитель отвернулся.
НЕ САДИТЕСЬ НА ПЕРВЫЙ РЯД ИЗ-ЗА МЕНЯ. Я СПРАВЛЮСЬ САМА.
Мэгги бросила ответную записочку.
НО МНЕ ТАК ХОЧЕТСЯ.
Анна просияла и снова вспомнила приказ Изабеллы — улыбайся. Она попыталась с Нэнси — не вышло. Но с Мэгги, да и с Паулой все получилось само собой. Самые лучшие улыбки появляются, когда просто не можешь не улыбнуться. Девочка написала на клочке бумаги:
БОЛЬШОЕ СПАСИБО.
Мэгги прочла записку со своей парты.
— За что?
Их улыбки встретились, и руки тоже.
Ни на естествознании, ни на музыке, ни на рисовании ничего особенного не произошло. Когда они выходили с урока рисования, Анна ощутила невыносимую усталость. Нет сомнений, полдень давно прошел. Но девочку переполняло счастье.
"Я о таком и мечтать не смела", — подумала она, вспоминая, каково ей было утром за завтраком.
— Ну все, только один урок остался, — Мэгги проверила листок с расписанием. — Физра.
Физкультура! Почему всего минуту назад, кажется, так и взлетел бы от радости, а спустя мгновенье будто камнем придавило? Изабелла расписала ей ужасы физкультуры во всех подробностях.
— Люблю физру, — заявила Сюзи.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Паула. — У нас ее еще не было.
— Это спорт, танцы и всякое такое, — объяснила Сюзи. — У меня все великолепно получается. Попытаюсь даже записаться в команду болельщиц.[12] Говорят, туда берут старших девочек, но могут взять и пару человек из нашего класса. Я буду тренироваться.
— Перед зеркалом? — насмешливо спросила Паула.
Анне вдруг вспомнилось, что Изабелла советовала попросить у доктора справку об освобождении от физкультуры. И впрямь надо сходить. Как только выдастся свободная минутка. Однако не свалять бы дурака прямо сейчас…
"Пожалуйста, Боже, только не эстафета", — взмолилась девочка.
И эстафеты не было.
Мисс Уиллоби объяснила про спортивную форму — белые рубашки, синие трусы, длинные черные носки и белые кеды.
Анна знала, что, несмотря на освобождение от доктора, белая рубашка ей все равно понадобится для торжественных школьных собраний. Ей купили новенькую. Фрида донашивала старую рубашку Гретхен, вот мама и решила — младшая дочка заслуживает новой. С раннего детства девочке хотелось носить школьную форму, и теперь она сможет надевать парадную рубашку в торжественные дни.
— Дети, осталось семь минут, — объявила учительница, пробудив Анну от мечтаний. — Встаньте рядами, и побыстрее, на расстоянии вытянутых рук. Вот так.
Она поставила двух девочек впереди и показала, что делать. После небольшого замешательства все наконец построились.
— Теперь наклонились. Коснулись носков. Колени не сгибать. Еще раз. Потянулись вверх. Вверх, ВВЕРХ! Словно пытаетесь достать до звезд. Хорошо! Руки в стороны. Руки вперед. Коснулись плеч. Руки в стороны. Глубокий вдох. ГЛУБОКИЙ ВДОХ. Насколько хватит легких. Еще! Смотрю я на ваш класс и вижу, у многих грудь просто ленится. ВДЫХАЕМ ГЛУБЖЕ!
Вдыхая, Анна покраснела. Груди у нее совсем пока маленькие, но она уже стала из-за них смущаться. А тут еще мисс Уиллоби прямо на нее уставилась — ужасно хочется спрятаться за чью-нибудь спину. Бедная Паула! Почти взрослая девушка, только ей до этого, похоже, и дела нет.
— Посмотрите на вашу осанку… — начала учительница.
К счастью для Анны, прозвенел звонок. Девочка провела многие годы, пытаясь разглядеть мельчайшие предметы, и ужасно ссутулилась… Мама всегда напоминает ей, что спину надо держать прямо. К маминым замечаниям Анна уже привыкла и почти не обращает на них внимания, Но как же вынести, если и мисс Уиллоби будет без конца твердить про ленивые плечи!
Подружки отправились в свою классную комнату — девятый «В», им, к сожалению, там часто придется бывать. Анна никак не могла представить, с чего бы ей хоть раз захотелось туда войти — обнаружить мистера Ллойда, вот счастье-то! Сюзи отстала, пробормотав что-то о команде болельщиц — мол, надо узнать, как туда попадают.
— Ну, её-то запишут, — без тени сомнения сказала Паула, пока они втроем дружно шагали по коридору. — Она и вправду хорошенькая, а кроме того, меня целый месяц заставляли вместе с ней заниматься балетом, и могу поклясться — танцует Сюзи превосходно. По сравнению с ней мы просто слоны, да и только!
— А как тебе удалось избавиться от танцев? — по тону подружки Анна поняла, что мысль о занятиях балетом принадлежала не ей.
— Разумные доводы мою маму убеждают, если, конечно, очень постараться. Она уверена, что балет просто необходим для осанки. А я предложила вместо балета каждый день по три часа ходить с тяжелой книжкой на голове.
Анна уставилась на девочку. Паула недоуменно подняла брови.
— Ко мне вечно пристают с осанкой, — объяснила Анна. — Я так боялась физкультуры, думала, учительница сразу начнет меня пилить. Я-то считала, такие сложности у меня одной.
— Не беспокойся, я тоже увалень, — рассмеялась Мэгги. — Давайте создадим Клуб Безобразной Осанки!
Анна изумлялась беззаботности новых подружек. Им, похоже, все равно, когда постоянно твердят, какие они сутулые? Сутулость — в длинном перечне того, что Анна в себе ненавидит.
— Есть вещи похуже осанки, — казалось, Мэгги читает ее мысли. — Знаешь, в Десяти заповедях не написано — "Не сутулься".
Даже Анна рассмеялась шутке. Может, она и впрямь слишком серьезно ко всему относится?
— А теперь куда? — спросила Паула. — Я устала. Не могу даже вспомнить, как зовут всех учителей, да и расписание в голове перепуталось. Я его еще не проверила.
— А у меня расписания вообще нет, — призналась Анна. Оказывается, и здесь трудности не у нее одной.
— Перепиши с моего, когда вернемся в класс, — предложила Мэгги. — А мы с Паулой пока запишемся у мистера Ллойда, у нас будет один шкафчик на двоих.
Анна, начав было возиться с расписанием — к счастью, Мэгги писала четко и разборчиво, словно печатными буквами, — в тревоге подняла голову.
— А я? Я же никого не знаю.
— Тогда он, наверно, назначит по списку. Я спрошу, — Мэгги смотрела на Анну — та пыталась расчертить дневник на одинаковые квадраты, по одному на каждый предмет. — Давай сделаю. Тебе, похоже, трудно разлиновать.
Анна с радостью протянула подружке линейку.
Когда Мэгги закончила, Анна, старательно вглядываясь в страницы дневника, принялась заполнять клетки расписания.
— Прекрасно, география прямо с утра, — пробормотала Паула. — Если мистер Ллойд снова заговорит с тобой таким тоном, я пожалуюсь маме.
Анна посмотрела на нее с удивлением.
— Он же не прекратит только от того, что его один раз отбрили, не надейся, — негромко ответила девочка, казалось, недоуменный вид новой подруги развеселил ее. — Моя мама в родительском комитете, а папа Фреда Мюллера — член городского совета. Оттого-то мы такие храбрые.
— Ты не потому храбрая, — возразила Анна. — Может, мистер Ллойд вообще не знает о твоей маме…
— Не беспокойся, знает. Маму часто фотографируют для газеты. Она борется за отмену порки ремнем. Если кто хочет пожаловаться на плохое обращение в школе, сразу идет
к моей маме. И она, уж будьте уверены, возьмется за дело. А вот и Мэгги. В чем дело, подружка?
— У меня для тебя, Паула, ну просто расчудесная новость, — девочка уселась верхом на ближайшую парту. — И еще одна для Анны.
— Перестань злиться, Мэгги, лучше расскажи, — потребовала Паула.
— Ты уже делишь кое с кем свой шкафчик! Угадай с трех раз!
— Вот проныра! — воскликнула Паула. — Я ничего ей не говорила… Она даже не спросила…
Сначала Анна не могла понять, в чем дело, но через минуту догадалась:
— Сюзи?
— Ну разумеется! И мистер Ллойд никогда не меняет, если ты уже записался. Теперь на очереди новость для Анны.
И снова Паула догадалась раньше Анны:
— Умница, Мэгги! Но подождите, доберусь я до Сюзи! Уж я ей шею сверну!
— Она все провернула без спросу, ведь знала, что ты откажешься, — пустилась в рассуждения Мэгги. — Жалко, конечно. Такая популярная девочка, мальчикам очень нравится, а подружек, кроме нас, никаких.
— Да и нам она не слишком по душе, — добавила Паула. — Ну ничего, мне ее все равно почему-то жалко… чуть-чуть. Но и раздражает она меня ужасно.
