Лариса Ратич - Антипедагогические этюды

Лариса Ратич

Антипедагогические этюды

…А вчера написались стихи: первые, робкие. Зиночке показалось, что очень хорошие, ведь она сидела над ними чуть ли не до утра. О любви, конечно, сами понимаете.

Два раза вставала мама, заглядывала к ней в комнату. Пришлось отговариваться: завтра вроде как зачёт по геометрии, надо подготовиться. Мамины шаги девочка успевала услышать заранее, и оба раза взору родительницы благополучно являлись учебники и чертежи.

Ну что ж, дело обычное: Зина — отличница; такие посиделки над уроками для неё не редкость. В свои четырнадцать лет она уже точно знает, чего хочет; волевая и усидчивая. Гордость семьи.

Родители Зиночки понимали: контроль, контроль и ещё раз контроль! Вот залог успеха их единственной дочери. С самых ранних лет девочка чётко усвоила все «можно» и «нельзя», «прилично» и «неприлично». Строгий режим и чёткое дозирование! Учёба — отдых, учёба — отдых.

В основном это была, конечно, заслуга папы, мама только беспрекословно подчинялась его железной воле. Она понимала: лишь вместе, выдвинув единые требования, родители могут сделать из ребёнка то, что нужно. И до сих пор — никогда и никаких сбоев не было. На любом родительском собрании мама и папа Зиночки Маевской (а они ходили туда всегда вместе; ведь образцовая семья!) чувствовали себя хозяевами положения: уж к кому-кому, а к их дочери претензий и быть не могло. А наоборот, звучали только похвалы. Другие мамаши сердито супили брови, натянуто улыбаясь, а чета Маевских снова была на высоте. Их поздравляли, фальшиво радуясь:

— Ой, конечно! С вашей системой воспитания это не удивительно! Можно только позавидовать…

«Только позавидовать» — это было самой настоящей правдой.

И вот — стихи… Зиночка, конечно, много читала, прекрасно писала сочинения, но, если честно, литература её никогда «не грела». А тут вдруг — как второе зрение открылось: «Я вас любил. Любовь ещё, быть может…»

Что это?! Даже заплакала. Пушкин — это, оказывается, чудо… Бросилась к другим: Фет, Тютчев, Кольцов. Боже мой, какая красота!!!

«Когда повеет вдруг весною и что-то встрепенётся в нас…» Да-да, именно встрепенётся, Зиночка знала.

Ах, этот Алик! Как больно и как радостно смотреть на него… Очень жаль, что учатся они в параллельных классах, а не в одном. У Зиночки есть только переменки, чтобы увидеть юношу. Да и то не всегда удаётся.

А ещё есть балкон. Если на него выйти, то можно, повернув голову, увидеть кусочек окна Алькиной квартиры в соседнем доме. Это тоже радость.

Только ничего этого Алику не нужно, он и в упор девушку не видит. Конечно, Алька красивый; картинка, а не парень. Все девчонки школы за ним бегают.

Это ж глаз невозможно отвести, когда он, стройный, высокий, смуглолицый и удивительно гордый шагает куда-нибудь по своим делам, лишь снисходительноулыбаясь встречнму поклонению… А кто такая Маевская? — ну хоть бы хорошенькая была! Её-то и по имени почти никто не зовёт.

— Маевская, дай списать! — это всё, с чем к Зиночке обращаются одноклассники. Но она не жадная, отзывчивая, и её тетрадки так и ходят по рукам весь день: и по физике, и по химии, и по алгебре. Да пусть, ей разве жалко?

Хорошо учиться — это единственное, чем Зиночка может выделиться. Она девочка самокритичная, и в зеркало смотрит без иллюзий. Обыкновенная, более чем… Худая нескладёха с торчащими ушами. Не всегда гадкие утята превращаются в лебедей, это Зиночка уже поняла.

Одноклассницы её все как-то вдруг начали меняться, расцветать; а Маевская — всё та же Маевская. Зиночка плюнула бы на это давно (подумаешь, проблема!!!), если б не Алька. Хоть бы уехал куда-нибудь, что ли!.. Говорят, с глаз долой — из сердца вон.

Никому в мире Зина не призналась бы, что значит для неё этот мальчик. Да и кому? — подруг у девушки нет, одни только «дай списать». Засмеют, разболтают, — стыда не оберёшься.

Правда, вот новенькая (месяц как пришла в их класс) смотрит всегда дружелюбно, с интересом. И не просит списать, сама — не дура. и симпатичная, ничего не скажешь. Вот с ней Зиночка более-менее сдружилась. Но не до такой степени, чтоб про Альку… Хотя Иринка — ох и внимательная, сама спросила:

— Он что, нравится тебе?

Как она догадалась?! Зиночка рассердилась, нагрубила. Потом — жалела. Помирились, и Ира больше этой темы не касалась.

В одном лишь Иринка упряма и настойчива:

— Зинка, раскройся!!! Что ты из себя чучело делаешь?!

Добилась-таки однажды, затащила Маевскую к себе. Сначала попили чаю с тортом, а потом Ира объявила:

— Сейчас буду из тебя делать настоящую!

Зина немножко посопротивлялась, но больше для проформы; самой было интересно: что получится?.. Хотя вряд ли…

Иринка усадила её спиной к зеркалу («Не вертись! Потом оценишь!») и принялась «колдовать». Она что-то невыносимо долго делала с волосами и с лицом подруги, выставив перед ней на табуретке целый арсенал красоты, от набора загадочных кисточек, теней и помад до большого фена с насадками.

Но наконец-то Ира закончила, гордо выдохнула: «Всё!!!»

Зиночка развернулась и… На неё из зеркала поражённо пялилась худенькая, но довольно смазливая девчоночка с аккуратно подведёнными глазками (они даже стали заметно больше! Оптический обман?..), очень хорошенькими губками… А причёска!! Ушей — не видно…

— Ну?! Как тебе этот тональный крем? — торжествовала Иринка.

— Это… Это как же?.. — Зина то подходила, то вновь отходила от зеркала, пытаясь понять, в чём же здесь фокус?

— Говорила ж я тебе, что ты — симпатичная, а? Говорила? — смеялась Иринка. — Эх ты, лягушка-царевна! Хватит, сбрасывай, наконец, старую кожу! Скоро Иваны-царевичи стаями повалят, увидишь.

Она хохотала, тормошила подругу, довольная своей работой. Наконец заставила ещё и примерить одно из своих платьев, и, когда Зина переоделась, заскакала даже на одной ножке:

— Зинка! Блеск! Нет-нет, не снимай! Иди, дома покажись! Завтра отдашь.

Зиночка услышала слово «дома» и похолодела. Она и забыла совсем… Кстати, который час? О ужас, опоздала!!! Ну и попадёт ей от родителей! Папа в обед с работы уже наверняка звонил — а её ведь нету… Скорее, скорее!

— Зина лихорадочно собиралась.

— Подожди, — пыталась остановить её Иринка. — Да ты дрожишь вся. Ничего ведь не случилось, а наоборот, всё хорошо. Ну, позвонит ещё раз!

Зиночка, почти не слушая, нервно искала туфли в коридоре.

По дороге домой она, однако, немного успокоилась. Да в самом деле, Иришка права: ничего такого не случилось. «Если что — скажу, в школе задержали». Эта мысль была, несомненно, удачной, и остаток пути Зина проделала не так торопливо. Она даже успела заметить, как какой-то незнакомый парень с явным интересом посмотрел ей вслед.

Дома Зина пришла в себя окончательно, и в ожидании вечера (и родителей — с работы) тщательно, как всегда, сделала уроки и кое-какие домашние дела, которые ей были поручены на сегодня. Даже осталось полчасика, чтобы спокойно, не торопясь, наедине с собой насмотреться всласть в огромное коридорное зеркало.

Да, Зиночка Маевская очень нравилась себе сейчас, что и говорить. А это Иринкино платьице — прелесть, да и только! Как будто по ней сшито! Платье удачно подчёркивало стройность девушки, щедро открывало её красивую шею и очаровательные плечики.

«И ничего я не худая», — даже подумала Зиночка. — А очень даже с фигуркой. Не хуже чем у Белкиной!

Таня Белкина была признанной красавицей, и Зина сама немного смутилась от такой наглости, но, взглянув ещё раз, гордо добавила вслух:

— Да, да!!! Как у Белкиной!

Сейчас придут родители, удивятся и восхитятся. Особенно обрадуется мама, ведь она иногда (редко, но бывает), вздохнув, говорит:

— И в кого ты такая серая мышка?

А вот и не серая! А вот и не мышка! Зиночка легко представила, как теперь мама согласится, что надо немедленно накупить модной одежды, и всё изменится. Деньги дома есть, и немалые, — значит, две-три юбочки (одну — как у Белкиной!!!), джинсики, ну, и платьице наподобие этого. Это ведь Иришкино; спасибо ей, но надо завтра вернуть.

…Ну наконец-то, пришли!!! Зиночка услышала родные голоса на лестничной клетке, заглянула в глазок: они! И сразу — оба, вот как удачно!

Она мгновенно прошмыгнула в комнату. Сейчас сделает сюрприз, пусть только войдут!

— Зина, мы дома! — привычно окликнул отец.

— Ну и заходите! — крикнула она весело. — И давайте скорее в комнату. У меня хорошая новость.

— Идём, идём, — родители снимали обувь. — Что, снова где-то победила?

— Почти! — Зиночка успела ещё и надеть мамины праздничные босоножки на каблучке, и стояла сейчас радостная, сияющая.

— Это что такое?.. — прищурился отец. Он повернулся к жене. — Ты могла подобное ожидать?

И зло добавил:

— Пять минут на умывание, гейша местная. Жду!!!