Владимир Митрофанов - Кемер в объятиях ночи

Владимир Митрофанов

Кемер в объятиях ночи

И ненавижу ее и люблю. «Почему же?» — ты спросишь.

Сам я не знаю, но так чувствую я — и томлюсь.

Добираясь по дороге из Анталии в Кемер, можно видеть в море маленький скальный остров, куда по преданию в старые времена якобы ссылали неверных жен. Далее автобус какое-то время виляет по горному серпантину, где проезжает два горных туннеля. Гид наверно уже в сотый раз говорит, что, проходя первый туннель, можно загадать желание, и оно обязательно исполнится, нужно только поднять правую руку вверх, закрыть глаза и задержать дыхание. Григорьев так и сделал, и все в автобусе сделали. Он не знал, что загадать, но в последний момент загадал: «вот бы на время отпуска познакомиться с хорошей женщиной». Дочка Маша, довольно нервный четырнадцатилетний подросток, сидела рядом и загадывала что-то свое. Потом начался второй туннель, и туристы всем автобусом уже хлопали в ладоши, якобы с каждым хлопком уходит какой-то грех. Григорьев тоже похлопал. Почему бы и нет? Раз едешь на отдых, то соблюдай правила. Рядом в горе долбили еще один туннель, чтобы спрямить дорогу и в будущем обходить опасный серпантин, где каждый год случалось много серьезных аварий. Вскоре с автомагистрали автобус свернул по указателю в поселок Бельдиби 1, и гид, симпатичная девушка Настя, объявила, что уже совсем скоро подъедем к отелю. И действительно, буквально через пять минут и подъехали. Войдя в холл гостиницы, Григорьев помрачнел: раньше всегда получалось, что они ездили в четыре и пять звезд, и разница с «тройкой» показалась довольно существенной. Машка тут же все и высказала:

— Куда ты меня привез? Это же просто дыра какая-то! Ты мне соврал, если я бы знала, что будет три звезды, я ни за что не поехала бы!

А дело было так: за неделю до отъезда вдруг позвонила Люба, бывшая жена Григорьева.

— Андрей, у тебя когда отпуск? — спросила она сурово.

— А что?

— Срочно бери две недели, забирай Машку и увези ее куда-нибудь из города! Ко мне приедет подруга из Франции. В понедельник можете уехать?

Григорьев подумал, что вполне может, что и мужик к ней какой-нибудь приедет, а вовсе не подруга. Потому Машку и отсылает. Что ж это ее личная жизнь.

— Куда? В Грецию только визу оформлять займет три дня. А сейчас четверг.

— Езжайте в Турцию или в Египет! Визы там не нужны. Я уже зашла тут в одно турагенство, там есть недорогие горящие путевки, хоть на завтра.

Григорьев действительно собирался идти в отпуск, но чуть попозже и намеревался съездить на залив половить рыбу, посидеть с удочкой в лодке в камышах. Машка, когда была поменьше, тоже ездила в такие поездки с удовольствием, теперь же кривила нос: «Нечего там делать!»

«И ладно, — подумал по этому поводу Григорьев, — тогда поеду туда с Аленой, будет там мне еду готовить». Алена, впрочем, в силу молодого возраста, готовить не очень бы хотела, а еще любила поспать чуть не до обеда, но поехать поехала бы. Однако с рыбалкой не получалось, и Григорьев отправился за путевкой.

В турагентстве работали сплошь симпатичные молодые девчонки, одна из них Григорьеву очень понравилась, и он подсел за ее столик. Девушка, которую звали Алла, сунула ему список отелей и красочный каталог. Григорьев, любуясь ее неестественно голубыми глазами, сказал:

— Алла, я ничего не понимаю в этом списке, раньше несколько раз бывал в четырех-пятизвездочных отелях, но сейчас придется взять что-то попроще, поскольку путевки подорожали. Что вы реально можете мне предложить?

— Вот неплохой, говорят, отельчик! — без особых эмоций сказала девушка. — Правда, это вторая линия — пляж через дорогу, зато относительно дешево и все включено. Опять же это недалеко от Кемера! Там горы, очень красиво.

Григорьев посмотрел на картинку в каталоге, прочитал описание, где трудно было что-либо понять, но согласился, тут же выкупил путевку и позвонил Машке, чтобы та собиралась. Машка немедленно потребовала денег: купить новый купальник, летнюю одежду, солнечные очки. Вечером Григорьев захотел посмотреть отзывы об отеле в Интернете, и тут же нашел два совершенно противоположных мнения: «Отель — полное дерьмо!» и сразу же за ним «Отдохнули замечательно!» и, чтобы не расстраиваться, выключил компьютер. Потом позвонил Алене и сообщил ей, что вынужден будет уехать на две недели. Алена, к его удивлению, не очень-то и обиделась. Ей все равно было сейчас не сорваться с работы. Впрочем, вполне возможно, что на время отъезда Григорьева у нее были и какие-то свои планы. Некоторое время они жили вместе, появилась возможность отдохнуть друг от друга. Тоже неплохо.

Вылетели в восемь утра, точно по расписанию. Пить алкогольные напитки в самолетах нынче запретили, поэтому полет показался долгим и скучным. Конечно, Григорьев по традиции купил в Duty-free бутылку «Джонни Уокера», но в самолете раскупоривать ее не стал, поскольку пить было не с кем, хотя при желании и можно было по-тихому — из горла, или подлить в стакан с кока-колой. Кроме того, у Машки из-за насморка заложило уши. Так они и оказались в Анталии, а потом — в поселке Бельдиби.

В рецепции Григорьев заполнил анкету, там же на руки им с Машкой защелкнули зеленые пластиковые браслеты-пропуска и выдали ключ от номера. Ключ был самый обычный. Григорьев, уже привыкший к электронным ключам-картам, расстроился еще больше. Поднялись в номер. Номер был убогий и напоминал комнаты бывших советских гостиниц, однако кондиционер работал исправно, телевизор ловил аж два русских канала, в душе вода текла и белье было чистым, и полотенца в наличии. Машка, впрочем, тут же завопила: «Ну, я так и знала! Полное дерьмо!»

В «трех звездах» Григорьев был впервые. Нет, впрочем, в Париже однажды даже жил и в «двух», зато в самом центре. Конура была, конечно, еще та. «Скандики» в Швеции и в Норвегии тоже были трехзвездные, как и этот турецкий, так, помнится, под Осло очень хороший оказался отельчик из этой сети: спокойный, удобный, с бесплатным бассейном, сауной и солярием.

Запикал мобильник, поступили первые сообщения. Предложили на выбор несколько местных мобильных операторов. Григорьев выбрал «Тюркцелл». Говорили, что она тут наиболее выгодная. Впрочем, когда через день он попытался позвонить Алене в Питер, денег на счету уже не оказалось: Машка все уже выболтала все до копейки. Григорьев убрал мобильник и на всякий пожарный случай купил в ближайшей лавке телефонную карточку за восемь долларов для уличного автомата.

Свой же телефон Машка раскокала перед самым отъездом: уронила в пролет лестницы. Григорьев уже и со счета сбился, сколько он покупал Машке этих самых мобильников. Дольше всех продержалась последняя сверхплоской «Моторола» — почти, полгода. А самое малое было, кажется, всего два дня у «Нокии», которую уперли из раздевалки в спортзале. Три из них у нее отняли, два украли, еще один-раскладушку она уронила в школе, другой утопила в ванной, еще один упал в унитаз, но какое-то время еще проработал, хотя и с помехами, и так далее, включая расколотые дисплеи, поэтому Григорьев считал, что вообще не нужно ей покупать ни дорогих телефонов, ни фирменных солнечных очков, поскольку очки непременно тут же давятся, падают, на них садятся случайные люди. Новые очки, однако же, все-таки купили, через два дня кто-то случайно Машку толкнул, очки с нее слетели, и одно стекло треснуло и вывалилось.

Но надо признать, что Машка была еще умеренным разрушителем, как и все нормальные дети. Настоящего разрушителя, или прирожденного «дестройера», Григорьев встречал в жизни только однажды и до сих пор содрогался, его вспоминая.

Однажды во время отъезда в отпуск в их квартире недели две жил один дальний родственник жены — парнишка двадцати двух лет от роду. Вот это был реальный прирожденный разрушитель. Машка, когда первая зашла в квартиру, просто онемела от ужаса. Помещение было не узнать: все завалено носками, на полу валялось белье, штаны; грязная посуда стояла буквально повсюду, даже под диваном, повсеместно лежали липкие чайные ложечки. Все, что возможно было сломать, было сломано: телевизор, видео (там застряла кассета: ни туда ни сюда), компьютер. Диван зачем-то был порезан. Даже нож «Золлинген», который Григорьеву подарили на день рождения и которым он очень дорожил, и тот пострадал — у него был отломан кончик; люстра разбита, на ковре бурели пятна, тапки прилипали к линолеуму.

Всё семейство какое-то время молчало, потом все одновременно разразились ругательствами. Его, этого паренька, в это время еще не было дома. Когда он появился, то на вопрос, зачем он сломал нож, Григорьев внятного ответа так и не получил. Что-то такое прозвучало, что он-де хотел испытать прочность знаменитого металла на базальтовом камне и вроде бы тот выдержал, а потом будто бы просто открывал им бутылку пива, и от этого якобы и сломалось лезвие. Так же не было получено внятного ответа и на вопрос: зачем раздолбан стол (там имелась здоровенная зарубка) и разрезан новый диван (из пореза тошнотворно выпирал поролон).