Дженнифер Барнс - Фиксер

Дженнифер Линн Барнс

ФИКСЕР

Любое копирование без ссылки

на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

ГЛАВА 1

Насколько я могла судить, в жизни моего учителя истории было всего три радости: цитировать Шекспира, выискивать исторические неточности в телешоу и отчитывать Райана Уошберна.

— Тысяча восемьсот шестьдесят третий год, мистер Уошберн. Разве так сложно запомнить? Авраам Линкольн подписал «Прокламацию об освобождении рабов» в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году.

Райан был здоровяком. Он постоянно держался в тени, был немного стеснительным. Я понятия не имела, почему мистер Симпсон решил, что его стоит поставить на место — раз так семь. Но именно так проходили наши уроки истории: Симпсон вызывал Райана, снова и снова, пока тот не ошибался. А затем начиналось…

Пока мистер Симпсон ругался, Райан не отводил глаз от столешницы, склонив голову так низко, что его подбородок касался ключицы. Сидя слева от него, я видела, как напрягаются его плечи, как на его шее проступает пот.

Я сильнее сжала карандаш.

— Куда подевался тот перспективный ученик, о котором мои коллеги постоянно болтают в учительской? — весело спросил у Райана мистер Симпсон. — У вас хватает фанатов в этой школе, мистер Уошберн. Разве могли все они ошибаться насчет ваших интеллектуальных способностей? Возможно, освобождение всех до единого рабов в этой стране просто не настолько существенно, чтобы ученик вроде вас запомнил дату этого события?

— Простите, — пробормотал Райан. Его кадык вздрогнул.

Внутри меня что-то сломалось.

— Не всех рабов, — ровно произнесла я.

Мистер Симпсон прищурился и перевел взгляд на меня.

— Вам есть чем поделиться с классом, мисс Кендрик?

— Да, — я давно потеряла южный акцент, с которым приехала в Монтану, когда мне было четыре, но привычка говорить не спеша всё ещё оставалась при мне. — «Прокламация об освобождении рабов», — неторопливо продолжила я, — освободила только рабов в Конфедеративных штатах. Остальные девятьсот тысяч рабов были освобождены лишь после утверждения тринадцатой поправки в тысяча восемьсот шестьдесят пятом.

На подбородке мистера Симпсона дернулся мускул.

— Дурак думает, что он умен, мисс Кендрик, умный же знает, что он глуп.

В то утро я работала с пяти. А Райану всё ещё не удалось оторвать взгляд от парты.

Я откинулась на спинку стула.

— Мне кажется, леди слишком много заявляет.

— Хочешь рассказать мне, почему ты оказалась здесь? — школьный психолог пролистала мой файл. В ответ на моё молчание она оторвалась от компьютера, сложила руки на столе и подалась вперед. — Я беспокоюсь, Тэсс.

— Если вы о том, как мистер Симпсон издевается над самыми уязвимыми учениками, то я тоже беспокоюсь.

Слова «издевается» и «уязвимыми» подействовали на психолога, словно криптонит. Она сжала губы в узкую линию.

— И ты думаешь, что «неприемлемая дерзость», — она прочитала слова с написанной мистером Симпсоном записки, — это конструктивный способ выражения твоего волнения?

Я решила, что этот вопрос был риторическим.

— Тэсс, к этому времени в прошлом году ты была в команде по легкой атлетике. Идеальная посещаемость. Судя по всему, ты была довольно общительной.

Не «общительной», а «довольно общительной».

— Теперь ты засыпаешь на уроках, игнорируешь задания. В этом семестре ты пропустила уже пять дней, а он ведь начался меньше трех недель назад.

Мне не стоило оставаться дома с гриппом, — тупо подумала я. Я позволила себе восстанавливаться два дня. А с моими пропусками, это было на два дня больше, чем я могла себе позволить. Мне не стоило открывать рот на уроке Симпсона. Я не могла позволить себе привлечь к себе внимание. К моей ситуации. Я это знала.

— Ты ушла из команды, — психолог безжалостно давила на меня. — Ты больше не общаешься с одноклассниками.

— У нас с ними нет ничего общего.

Я никогда не была популярной. Но когда-то у меня были друзья — кто-то, с кем можно было сидеть за ланчем, кто-то, кто мог начать задавать вопросы, если бы подумал, что что-то не так.

В этом и заключалась моя проблема. Сейчас друзья были роскошью, которую я не могла себе позволить.

Если очень захотеть, совсем не сложно заставить людей от тебя отвернуться.

— Боюсь, у меня нет другого выбора, кроме как позвонить твоему дедушке, — психолог потянулась за телефоном.

Не надо, — подумала я. Но она уже набирала номер. Я сжала зубы, стараясь не реагировать. Я заставила себя дышать. Скорее всего, дедушка не ответит. На тот случай если он возьмет трубку и всё пройдет плохо у меня была припасена целая гора оправданий.

Наверное, он только-только проснулся.

Всё дело в новых лекарствах.

Он не любитель телефонных разговоров.

Пятнадцать или двадцать минут ожидания, прежде чем она положила трубку, были настоящей пыткой. Под грохот пульса в собственных ушах, я поборола желание вздрогнуть от облегчения.

— Вы не оставили сообщение, — мой голос звучал на удивление спокойно.

— Сообщение можно удалить, — сухо ответила она. — Я позвоню ещё раз, позже.

В моём желудке затянулся узел. Я была на волосок от провала. А с нынешним состоянием дедушки, я не могла сидеть здесь и ждать второго раунда. Она хотела, чтобы я говорила. Хотела, чтобы я поделилась своими проблемами. Чудно.

— Райан Уошберн, — сказала я. — Мистер Симпсон точит на него зуб. Он милый. Тихий. Умный, — я сделала паузу. — И каждый день он уходит с урока, чувствуя себя идиотом.

Она должна была знать об этом и без моих слов.

— Знаете, чем мы занимаемся на ранчо моего дедушки? Кроме выращивания скота? — я поймала её взгляд, заставляя её глядеть мне в глаза. — Мы берем к себе лошадей, которых не захотят брать другие; тех, над кем издевались, кого ломали и дробили, пока не осталась только животная ярость и страх. Мы пытаемся пробиться сквозь это. Иногда у нас получается, — я сделала паузу. — А иногда — нет.

— Тэсс…

— Мне не нравятся задиры, — я встала и зашагала к выходу. — Можете позвонить моему дедушке и рассказать об этом. Но велики шансы, что он и так знает.

ГЛАВА 2

Судя по всему, мой план сработал. Телефон не зазвонил ни тем вечером, ни на следующий день. В школе я старалась быть незаметной. Я просыпалась рано и не ложилась спать допоздна, удерживая мой мир от краха одной лишь силой воли. Не лучший режим, но зато мой собственный. К утру четверга я перестала ожидать худшего.

Это было ошибкой.

Я стояла посреди загона, широко расставив ноги и свободно опустив руки вдоль тела, и наблюдала за лошадью, брыкающейся словно дьявол всего в нескольких шагах от меня.

— Эй, — мягко произнесла я. — Это не очень-то воспитанно.

Ноздри животного раздулись, но больше она не вставала на дыбы.

— Когда-нибудь, — пробормотала я почти нараспев, — мне бы хотелось встретить твоего первого хозяина в темном переулке, — скрип дерева у меня за спиной сообщает мне, что я не одна. Я почти ожидала, что лошадь снова начнет волноваться, но вместо этого она неуверенно шагнула ко мне.

— Она красивая.

Я замерла. Я узнала этот голос — и тут же об этом пожалела. Два слова. Столько времени спустя понадобилось всего два слова.

Моя грудь напряглась.

— Давно не виделись, — произнесла я. Я не позволила себе обернуться. Эта гостья не заслуживала моей злости.

— Мы не виделись слишком долго, Тэсс.

И кто же в этом виноват? Я не стала отвечать вслух.

— Ты хорошо с ней ладишь. С лошадью, — кажется, Айви совсем не сердилась из-за того, что я не обращала на неё внимания. Она всегда была такой — до поры до времени сплошное добро и дружелюбие.

Уходи, — подумала я. Лошадь резко дернула головой, перенимая моё напряжение.

— Эй, — пробормотала я. — Тише.

Она ударила передними копытами о землю. Я уловила посыл и отступила.

— Нам нужно поговорить, — сказала мне Айви, когда я подошла к краю загона. Как будто она бывала на ранчо каждый день. Как будто мы с ней часто разговаривали.

Я перепрыгнула через ограду.

— Мне нужно принять душ, — ответила я.

Айви не могла со мной спорить. А может, она просто решила этого не делать. Я была уверена, что великая Айви Кендрик могла добиться своего в любом споре — но что я о ней знала? В последний раз мы виделись почти три года назад.

— После того, как ты примешь душ, нам нужно поговорить, — Айви умела быть настойчивой, и я подозревала, что люди очень редко ей отказывали. К счастью, все знали, что я никогда не спешу со словами. Мне и не нужно было отказывать. Вместо этого я зашагала к дому, опережая Айви, не смотря на то, что она была на несколько дюймов ближе.