Иван Сотников - Свет всему свету
Враг минировал дороги, взрывал мосты, устраивал завалы, всюду оставлял сильные заслоны, которыми пытался прикрыть свое бегство на запад. Гитлеровцы изо всех сил рвутся в Прагу, откуда рукою подать до американцев. Они не знают еще, что эти попытки бесцельны!
Полк Думбадзе — авангард группировки на одной из чехословацких дорог, ведущих к Праге. Усиленный танками и артиллерией, он мчался от рубежа к рубежу. Чувствовалось, враг пал духом, дезорганизован. Но сопротивление его еще ожесточенно и злобно, хотя многие немцы уже поднимают белые флаги.
Ошеломляющими ударами полк сметал все заслоны и прикрытия. Нежданно-негаданно впереди показалась чернеющая колонна, головы которой совсем не видно: она за горизонтом.
Головной батальон летит вперед, у всех остальных короткая задержка. Пять транспортных самолетов сели прямо на шоссе. С одного из них на асфальт дороги спрыгнул Жаров. Думбадзе начал было докладывать обстановку.
— Сам все сверху видел, — остановил его комдив и поставил задачу. В каждый из самолетов погрузили по взводу. Подразделения Соколова и Румянцева первыми поднялись в воздух. Через несколько минут все они высадились перед шернеровской колонной и заняли выгодные позиции. Самолеты возвратились и забрали новые взводы. Теперь врагу не уйти.
Железный, огневой марш. Порой приходилось и задерживаться, снимать мины, наскоро сооружать переправу, соскакивать с машин и развертываться для боя, чтобы сбить заслон, сломить оставленное врагом прикрытие.
И снова на всем пути ликующие толпы народа. Май, красный, голубой, зеленый, золотистый май! Над кровлями городов и сел, как огромные люстры, поднимаются кроны цветущих каштанов. На высоких шестах высятся над площадями верхушки елей. Эти шесты с елками здесь называют «маем». По старинному обычаю «май» поднимают в первый день месяца и убирают в последний.
К полудню полк вырвался на ровное шоссе. На много километров путь совершенно свободен и чист. Но вдруг с боковой дороги вынеслась немецкая колонна на машинах, тоже с танками и самоходками. По силам она намного больше передового отряда Думбадзе, мгновенно развернувшегося к бою.
Гитлеровцы замедлили движение, но не остановились. На что они надеются? На силу? На свое превосходство, полагая, что их пропустят? Как бы не так! Нет, парламентер с белым флагом. Ага, сдаются, и многие из солдат радостно потирают руки.
— Не вставать! — несся приказ по цепи, так как многие из бойцов повскакали с мест, готовясь принимать пленных. — К оружию! Противника на прицел!
К общему удивлению, парламентер требует пропустить колонны, обещая за это никого не тронуть. У Николы все закипело внутри: видите ли, они не тронут!
— Приказываю оружие сложить немедленно и выполнить условия безоговорочной капитуляции! — сказал он по-немецки. — Срок одна минута.
Думбадзе в выигрышном положении: немецкая колонна не развернута, она не успеет использовать своего превосходства в силах.
— Мы уйдем домой, — упорствовал парламентер. — Пропустите!
— Сроку одна минута! Передайте команду сложить оружие!
Как раз подоспели Румянцев с Черезовым.
Парламентеры бегут обратно, побросав белые флаги, и Думбадзе видит, как вражеская колонна начинает пухнуть и расширяться. Ага, развертывается.
— Огонь! Огонь!! Огонь!!!
Часа три-четыре длился ожесточенный бой. Разбив колонну, двинулись дальше. Скоро Прага! Злата Прага! Город-мученик, город-герой!
глава десятая
ПРАГА ЛИКУЕТ
1Последнюю атаку пражские повстанцы отбили около полуночи. Смолкли орудия, стихли истошные крики эсэсовцев. Их пушки, только что бившие в упор, разнесли всю баррикаду. Подожженные чехами «пантеры» скрылись за домами. Стало тихо. Но тишина казалась зловещей.
Все же Йозеф Вайда вздохнул облегченно. Вытер рукою взмокший лоб и распорядился восстановить главную баррикаду. С боковых улиц и переулков напор немцев был слабее и заграждения уцелели. Чехи притащили откуда-то бочки, ящики, бревна. С болью в сердце срубили несколько каштанов, завалив ими улицу. Появились мешки с землей. Выламывая булыжник мостовой, сложили из-него массивную каменную стенку. Работали все: мужчины, женщины, дети.
Как начальник баррикады, Йозеф в тревоге подсчитал боеприпасы. Все на исходе. Неужели их возьмут потом без выстрела? Скоро ли будут русские? Чего медлят американцы? Они же совсем близко. Нет же, засели в западной Чехии — и ни с места. Англичане по радио обещали сбросить оружие. Прилетели их самолеты, покружили над городом и ни с чем улетели. А немцы грозят бомбардировкой Праги. Они спешно гонят сюда артиллерию, чтобы с Градчан расстрелять восставших. Открыто грозят танками Шернера, которые мчатся на Прагу. Что же будет теперь? Что сулит им завтрашний день — смерть или свободу?
Уже трое суток-сражается Злата Прага. Впрочем, нет, сражение против нацистов длилось все эти шесть долгих и тягостных лет. Гнев народа начинался с небольших родничков и звонких ручейков. Сливаясь в ручьи и речушки, они полнили могучие реки, породившие грозный поток восстания.
К Праге стремительно продвигались советские армии и вместе с ними чехословацкое войско. Они овладели Брно и Братиславой, освободили Остраву и Оломоуц, пробились через Татры и Судеты. Штурмом взят Берлин. Прага открыто бросила вызов оккупантам.
Сначала казалось, гроза будет тихой. Чехи стали снимать немецкие вывески, выскабливать с витрин немецкие надписи. На груди у мужчин и женщин вдруг появились безобидные трехцветные розетки, а на стенах зданий — национальные флаги. Блеклые дейчкроны как-то сразу потеряли всякую цену. Затем чехи стали обезоруживать полицаев, немцев, захватывать их военные склады. Отважные патриоты ворвались в радиостудию и призвали пражан на борьбу. Студия несколько раз переходила из рук в руки и осталась за повстанцами. Рабочие занимали заводы, разоружили бронепоезд, освободили узников Панкрацкой тюрьмы. Скоро в руках повстанцев оказалась почта, телефонная станция. На улицы вышла вся миллионная Прага, и за одну ночь было создано свыше двух тысяч баррикад.
Но силы неравные. У восставших всего пятьсот винтовок, а у врага тридцать тысяч солдат. Борьба тяжела, и за каждый успех повстанцы расплачиваются кровью и жизнью. И все же Прага не покорится оккупантам, Прага победит.
Йозеф осмотрел укрепления и, подбодрив людей, направился в штаб, размещавшийся в бункере многоэтажного дома. Зашел на узел связи и позвонил в штаб руководства при Национальном комитете, связался с соседними отрядами. Везде трудно, везде потери и нет боеприпасов. Но люди стойко отражают любую попытку эсэсовцев пробиться в центральные кварталы. Всюду господствует дух отваги, дух железной решимости выстоять и победить.
Закончив разговор, Йозеф прошел в соседнюю комнату штаба. Здесь его поджидал старый друг Вацлав Ярош. Когда-то, еще гимназистами, они зачитывались марксистской литературой. Потом стали социал-демократами. Третьим был Густав Гайный, тогда еще молодой художник. Нет, они не были революционерами, готовыми на любую борьбу, не стали коммунистами. Воспитанные в семьях буржуазных интеллигентов, они сторонились всякого риска и всяких крайностей. Их девизом была умеренность, умеренность во всем. Их увлекало все прогрессивное, но без борьбы. Так сами они определяли свою политическую линию. Казалось, лишь уступая, можно обеспечить социальный мир и порядок. А жизнь зло посмеялась над ними.
Уже седой Ярош, располневший в предвоенные годы (у него плохое сердце), за войну сильно исхудал. Весь вечер он пробыл в штабе руководства и возвратился оттуда расстроенный. Прага полна слухов, тревожных разговоров. Гауляйтер Франк якобы не уйдет из Праги, не хлопнув предварительно дверью. А известно, слов на ветер он не бросает. Президент Гаха дрожит со страху. Защиты от него не дождешься. Немецким злодеяниям нет конца. Очевидцы рассказывают о жутком расстреле невинных жителей на Панкрацком кладбище. На Пражачке на каждом телеграфном столбе висят распятые чехи. В Оленьем рву эсэсовцы выкалывают глаза студентам. Сегодня бомбили Вацлавскую площадь. По всей Праге они жгут, расстреливают, вешают. Танки Шернера лавиной идут на Прагу. Говорят, город окружают пять бронетанковых дивизий. Он, Вацлав, боится, что всякая борьба становится безнадежной.
Вайда насторожился. Чего же хочет его друг, Вацлав? Что, сложить оружие? Разбрестись по домам, и укрыться? Переждать, пока придут русские или американцы? Ни в коем случае! Не затем они взялись за оружие. Не затем он, Йозеф Вайда, вступил в Коммунистическую партию. Да и кто захочет поднять руки!
Что, Вацлав против напрасного кровопролития, напрасных жертв? Да понимает ли он, что любой разговор об этом сейчас звучит как измена, предательство? Да и кто остановит бурю? Нет, нет и нет! Разве не помнит Вацлав Мюнхена? В ту пору они стояли с ним за мир, а получили войну. Они уговаривали молодежь сложить оружие, отказаться от борьбы и без боя сдали Чехословакию немцам. У них была сильная армия. Было надежное оружие. И русская помощь наготове. А они отказались от борьбы и чуть не погибли. Как же теперь сложить оружие? После такого сурового урока? Никогда!
