Мечты сбываются - Лев Маркович Вайсенберг
Он сам чувствует: громоздко и многословно! Но иначе, пожалуй, не объяснить.
— Понятно? — неуверенно спрашивает он.
Баджи кивает:
— Конечно!
А про себя она думает:
«Ты-то, может быть, эту необходимость и не сознавал, а я, без всякого диамата, давным-давно ее осознала!»
В семейной жизни Саша сдержан, скромен.
От него не услышишь требовательного «подай!», «сделай!», «сбегай!». В лице у него нет той хмурости, какую любят напускать на себя некоторые мужья, видя в этом признак мужественности.
Быть может, поэтому готова Баджи выполнить самые невыполнимые поручения, осуществить самые неосуществимые желания своего супруга, представился бы только подходящий случай.
Но вот однажды, исправляя ученические тетради и мусоля во рту потухшую папиросу, Саша рассеянно говорит:
— Баджи, дай-ка мне спички…
И тут в тоне мужа чудятся Баджи знакомые повелительные нотки. Она хмурится: неужели и ее Саша — как все? Уж ему-то следует знать, что нынче муж не имеет права приказывать жене, не смеет превращать в свою служанку. Впрочем, она сама не из тех, кто прислуживает, лебезит перед мужем.
— Встань и возьми сам! — отвечает Баджи, не двигаясь с места, и вполголоса добавляет: — Подумаешь, падишах нашелся!
Саша в изумлении оборачивается, молча бредет в кухню за спичками…
Да, Саша в семейной жизни сдержан, скромен. А какова в семье она, Баджи?
Можно взять к примеру вопрос о фамилии. Баджи готова добавить к своей, через тире, «Филиппова» — такую фамилию не стыдно носить рядом со своей, — но она ставит непременное условие, чтоб и Саша добавил к своей ее фамилию. Теперь никто не скажет, что у них в семье царит неравенство!..
Идет время, и Баджи убеждается, что Саша не помышляет посягать на ее права, что она борется с ветряными мельницами.
Равенство… Муж не имеет права приказывать своей жене, не смеет превращать ее в свою служанку… Все это справедливо. Но ведь жена, если она любит мужа, вольна прислушиваться к его желаниям. Не так ли?
Конечно, так!
И с некоторых пор, стоит Баджи увидеть Сашу с погасшей папиросой, как в мгновение ока она оказывается подле него с огоньком в руке.
ИМЯ
Вечерами Баджи любит сидеть на тахте, поджав под себя ноги, и размышлять.
Если родится у нее сын, она назовет его Мамедом — ей всегда нравилось это имя. Однако уместно ли в наше время назвать сына именем пророка? Может быть, назвать Гусейном, Али? И имя любого святого не подойдет ее сыну.
Может быть, назвать Абдуллой? А что, собственно, означает это имя? Оно, кажется, означает «раб божий». Нет, ее сын не будет рабом ни бога, ни человека!
Нелегко найти имя для сына.
А вот если родится у нее дочь, имя для нее уже готово: Зарли. Это означает «золоченая». Красивое имя! Но… Золото всегда ведет к ссорам, к столкновениям, слишком много крови проливают из-за него люди.
Может быть, назвать Лейли? Нежное и тоже красивое имя. Но с ним связано очень много горя и страданий — как не вспомнить печальную повесть о Лейли и Меджнуне?
Бывало, люди часто давали девочкам имя Басти. Может быть, последовать отцам и дедам, назвав так свою дочь? Этим именем в свое время нарек ее самое мулла Ибрагим, и лишь впоследствии стали ее прозывать Баджи, что означает «сестра»… Басти?.. Но ведь так называли свою дочь лишь те, кто не рад был ее рождению: иначе — зачем называть свою дочь именем, которое означает «хватит»?
Может быть, назвать Маляк — «ангел»? Но когда девочка вырастет, в ангелов уже никто не будет верить. Может быть, Гюль — «цветок»? А что, если дочь будет некрасивая и люди будут над ней смеяться: хорош цветок!
Выходит, нелегко найти имя и для дочери.
Может быть, в выборе имени помогут близкие и друзья?
— Да не все ли равно, как назвать? — удивляется Юнус, когда Баджи заводит разговор об имени своего будущего ребенка. — Ведь не имя красит человека, а человек — имя!
Баджи обижена: будущий дядя мог бы проявить больше чуткости, когда с ним советуются, как назвать ребенка его единственной сестры. Да, что ни говори, а мужчины — грубый народ, даже такие хорошие, как ее брат Юнус.
Баджи пытается найти сочувствие у тети Марии. Но та, углубившись в раскройку распашонки, находит лишь краткий ответ.
— Был бы хороший человек!
Опять неудача! Впрочем, тетя Мария и Саша всегда заодно с Юнусом.
Баджи продолжает опрос друзей.
Ругя предлагает назвать ребенка одним из самых для нее дорогих имен — Балой или Газанфаром.
— А если родится девочка?
— Я убеждена, что родится мальчик!
— Ты считаешь, что мальчик — лучше?
— Так считала бы я десять лет назад!
Али-Сатар, с которым Баджи заводит разговор на занимающую ее тему, добросовестно обдумав, советует:
— Мальчика хорошо было б назвать в честь какого-нибудь великого актера, а девочку — в честь какой-нибудь великой актрисы.
— И тогда имя твоего ребенка всегда напоминало бы о правде и красоте, — с теплотой в голосе добавляет Юлия-ханум.
Баджи с любовью смотрит на Али-Сатара, на Юлию-ханум. Какие у них серьезные, вдумчивые, добрые лица!
А Телли — что посоветует она?
— Знаешь, что предложил Чингиз? — спрашивает Телли игриво.
Баджи хмурится: что путного может он предложить?
— Ты только не сердись… — предупреждает Телли. — Ты ведь знаешь, Чингиз иной раз любит пошутить!
— Да говори же, не тяни!
— Ну вот… Он советует назвать Васькой или Маруськой!
